Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету Страница 45

Я сознаюсь, между нами, что эта болѣзнь Грёнингенскаго великаго герцога была предлогомъ, придуманнымъ мною. Вы скоро услышите обо мнѣ изъ того мѣста, куда я рѣшился направить мои шаги. Я положилъ 100 ф. с. на имя Филиппа у его банкировъ. Я взялъ съ собою немногимъ больше этой суммы. Унылый, однако исполненный надежды, поступивъ дурно, но рѣшившись загладить это, я клянусь, что прежде чѣмъ я умру, мой бѣдный сынъ не будетъ краснѣть, что носить имя

«ДЖОРДЖА БРАНДА ФИРМИНА»

Прощай, милый Филиппъ! Твой старый другъ разскажетъ тебѣ о моихъ несчастьяхъ. Въ слѣдующемъ письмѣ я увѣдомлю тебя куда адресовать твои письма; и гдѣ бы ни былъ я, какія несчастія ни тяготили бы меня, думай обо мнѣ всегда какъ о твоемъ нѣжномъ

«ОТЦѢ.»

Едва я прочолъ это ужасное письмо, какъ Филиппъ Фирминъ самъ вошолъ къ намъ въ столовую съ разстроеннымъ видомъ.

Глава XV

САМАРИТЯНЕ

Дѣти подбѣжали къ своему пріятелю съ распростертыми ручками и съ улыбкой привѣтствія. Филиппъ погладилъ ихъ по головѣ и сѣлъ съ весьма печальнымъ лицомъ за нашъ семейный столъ.

— Ахъ, друзья! сказалъ онъ: — вы знаете всё!

— Да, знаемъ, отвѣчала грустно Лора, которая всегда сострадала несчастьямъ другихъ.

— Какъ! это ужь разнеслось по городу? спросилъ бѣдный Филиппъ,

— Мы получили письмо отъ вашего отца сегодня.

Мы принесли ему письмо и показали особенную, ласковую приписку къ нему.

— Его послѣдняя мысль была къ вамъ, Филиппъ! вскричала Лора:- посмотрите на эти послѣднія добрыя слова!

Филиппъ покачалъ головою.

— Не все неправда, что тутъ написано, но не всё и правда.

И Филиппъ Фирминъ огорчилъ насъ извѣстіемъ, которое онъ сообщилъ намъ. Въ Старую Паррскую улицу явились уже сотни кредиторовъ. Передъ отъѣздомъ докторъ забралъ значительныя суммы отъ тѣхъ опасныхъ капиталистовъ, къ которымъ онъ послѣднее время прибѣгалъ. У нихъ было безчисленное множество недавно подписанныхъ векселей, по которымъ отчаянный человѣкъ набралъ денегъ. Онъ увѣрялъ, будто раздѣлился поровну съ Филиппомъ, но себѣ онъ взялъ большую часть, а Филиппу оставилъ двѣсти фунтовъ изъ его собственныхъ денегъ. Всё остальное исчезло. Капиталъ Филиппа былъ проданъ. Отецъ его обманомъ воспользовался подписью опекуна, и Филиппъ Фирминъ, слывшій такимъ богатымъ, сидѣлъ нищимъ въ моей комнатѣ. Къ счастью, у него было мало, и то ничтожныхъ долговъ. Ну, онъ долженъ работать. Молодой человѣкъ, разорившійся въ двадцать-два года, съ двумя стами ф. с. въ карманѣ, врядъ ли понимаетъ, что онъ разорёнъ. Онъ продастъ лошадей — наймётъ квартиру — у него есть чѣмъ прожить годъ. Мы даже давно не видали Филиппа въ такомъ бодромъ расположеніи духа.

— Теперь у меня спала тягость съ души, сказалъ намъ Филиппъ. — Самъ не понимая зачѣмъ и почему, я давно уже ждалъ этого. На лицѣ моего бѣднаго отца было написано разореніе; а когда эти полицейскіе явились вчера въ Старую Паррскую улицу, мнѣ казалось будто я зналъ ихъ прежде. Я видѣлъ во снѣ ихъ птичьи клювы.

— Этотъ несчастный генералъ Бэйнисъ, принимая на себя опеку надъ имѣніемъ вашей матери, принялъ вмѣстѣ съ нею и всю отвѣтственность. Если часовой заснётъ на своимъ посту, онъ долженъ быть наказанъ, сказалъ очень строго мистеръ Пенденнисъ.

— Великій Боже! не-уже-ли вы хотите, чтобы я разорилъ старика съ такимъ большимъ семействомъ? вскричалъ Филиппъ.

— Нѣтъ, я не думаю, чтобы Филиппъ это сдѣлалъ, сказала моя жена и на лицѣ ея выразилось удовольствіе.

— Тотъ, это принимаетъ на себя обязанность, долженъ исполнять её, моя милая! вскричалъ хозяинъ дома.

— Такъ я долженъ заставить старика поплатиться за вину моего отца? Если я это сдѣлаю, пусть же я умру съ голода! закричалъ Филиппъ.

— Итакъ, эта бѣдная Сестрица понапрасну принесла жертву, сказала мнѣ послѣ со вздохомъ моя жена. — А отецъ… о Эртёръ! не могу тебѣ сказать, какъ былъ для меня противенъ этотъ человѣкъ. Въ нёмъ было что-то ужасное, а обращеніе его съ женщинами… о!..

— Если бы дулъ холодный сквозной вѣтеръ, моя милая, ты не могла бы болѣе задрожать.

— Онъ былъ препротивный; я знаю, что Филиппу теперь будетъ гораздо лучше, когда онъ уѣхалъ.

Женщины часто очень легко смотрятъ на разореніе. Дайте имъ только возлюбленные предметы и — бѣдность кажется имъ ничтожнымъ горемъ. А Филиппъ даже сталъ веселѣе, чѣмъ въ прошлые годы. Побѣгъ доктора не мало возбудилъ толковъ въ клубахъ. Теперь, когда онъ уѣхалъ, многіе видятъ, что имъ давно было извѣстно его разореніе, что они всегда знали, что такъ кончиться должно. Объ этомъ дѣлѣ разговариваютъ, толкуютъ, преувеличиваютъ, какъ обыкновенно бываетъ въ подобныхъ случаяхъ. Это составило толковъ на цѣлую недѣлю. Но всѣмъ было извѣстно, что бѣдный Филиппъ самый значительный кредиторъ своего отца, и всѣ смотрѣли на молодого человѣка довольно дружелюбными глазами, когда онъ явился въ свой клубъ послѣ своей бѣды съ пылающими щеками, съ мучительнымъ чувствомъ стыда, воображая, что всѣ будутъ избѣгать его какъ сына бѣглеца.

Нѣтъ, свѣтъ очень мало обратилъ вниманія на его несчастье. Двое трое старыхъ знакомыхъ даже стали ласковѣе къ нему, чѣмъ прежде. Нѣкоторые говорятъ, что его разореніе м необходимость работать принесутъ ему пользу. Только очень-очень немногіе избѣгаютъ его и дѣлаютъ видъ будто не примѣчаютъ, когда онъ приходитъ мимо. Между этими холодными физіономіями, вы, разумѣется, узнаете лица всей Туисденской семьи. Три статуи, съ мраморными глазами, не могли казаться каменнѣе тётушки Туисденъ и ея двухъ дочерей, когда онѣ ѣдутъ въ своей величественной коляскѣ мимо Филиппа. Мущины краснѣютъ, когда видятъ его, а дядѣ Туисдену кажется немножко поздно начинать краснѣть.

— Чортъ его побери! Разумѣется, онъ придётъ за деньгами. Даукинсъ, помни, что меня нѣтъ дома, когда придётъ молодой мистеръ Фирминъ.

Такъ говорилъ лордъ Рингудъ. Ахъ! путешественники находятъ и самаритянъ и левитовъ на своёмъ трудномъ жизненномъ пути! Филиппъ разсказывалъ намъ съ большимъ юморомъ о встрѣчѣ своей съ своимъ кузеномъ Рингудомъ Туисденомъ въ клубѣ. Туисденъ забавлялся съ нѣкоторыми молодыми писарями, своими товарищами; по когда Филиппъ подошолъ, свирѣпо нахмуривъ брови и съ своимъ побѣдоноснымъ видомъ, тотъ струсилъ и бѣжалъ. И неудивительно.

— Не-уже-ли вы думаете, говорилъ Туисденъ:- что я соглашусь сидѣть въ одной комнатѣ съ этимъ негодяемъ послѣ того, какъ онъ поступилъ съ моимъ семействомъ? Нѣтъ, сэръ!

Итакъ, дверь въ Бонашской улицѣ уже не открывалась болѣе для Филиппа Фирмина.

Но дверь въ Бонашской улицѣ охотно открывалась для другого джентльмэна. Великолѣпная лошадь, запряженная въ кабріолетъ, подъѣзжаетъ къ этой двери каждый день. Пара лакированныхъ сапогъ выпрыгиваетъ изъ кабріолета и бѣжитъ по широкой лѣстницѣ, на верху которой кто-то ждётъ съ улыбкой привѣтствія — съ тою же самою улыбкою, на томъ же самомъ диванѣ — та же самая мама пишетъ письмо за своимъ столомъ. Прелестные букеты изъ Ковентгардена украшаютъ комнату. Черезъ полчаса мама выходитъ поговорить съ ключницей, vous comprenez? Нѣтъ ничего особенно новаго подъ луною. Захотѣли ли бы вы, по совѣсти — вы, готовые считать поведеніе миссъ Агнесы Туисденъ бездушнымъ — захотѣли ли бы вы, чтобы она выплакала свои хорошенькіе глазки о молодомъ человѣкѣ, который не очень её любилъ, котораго она сама не очень любила и который теперь} сверхъ того, нищій съ разореннымъ и обезславленнымъ отцомъ, и сомнительнаго происхожденія? Какая нелѣпость!

Когда, тѣснимый превосходнымъ числомъ непріятеля, полководецъ принуждёнъ отступить, мы любимъ, чтобы онъ выказалъ своё искусство, унеся съ собой свои ружья, пушки, казну и лагерныя принадлежности. Докторъ Фирминъ, побитый фортуною и принуждённый бѣжать, выказалъ превосходное искусство и хладнокровіе въ своёмъ побѣгѣ и оставилъ весьма небольшую добычу въ рукахъ побѣдоноснаго врага. Вина его славились между нашими эпикурейцами, съ которыми онъ обѣдалъ: онъ любилъ похвастаться какъ достойный bon vivant, знающій цѣну разговора о винѣ послѣ обѣда, о количествѣ рѣдкаго вина, которое у него хранилось въ запасѣ; но когда дѣло дошло до продажи его имущества, нашлись только пустыя бутылки, и я боюсь что нѣкоторые безсовѣстные кредиторы нашли въ нихъ скверное вино, которое выдавали публикѣ за настоящій и заботливо набранный запасъ извѣстнаго знатока. Извѣстіе объ этомъ безчестномъ поступкѣ дошло до доктора Фирмина въ его убѣжищѣ, и онъ высказалъ въ своёмъ письмѣ великодушное и мужественное негодованіе на то, какъ кредиторы запятнали его честное имя и репутацію bon vivant. У него было дурное вино! Какой стыдъ! Онъ покупалъ у самыхъ лучшихъ виноторговцевъ, и платилъ или, лучше сказать, бралъ въ долгъ за самую дорогую цѣну, потому что въ послѣдніе годы докторъ совсѣмъ не платилъ по счотамъ. Фирминъ отретировался, мы не скажемъ, съ воинскими почестями, но наивозможно менѣе повреждённый пораженіемъ. Въ домѣ у него не осталось ничего порядочнаго. Другъ дома и Филиппа купилъ за нѣсколько гиней портретъ его матери, а собственный портретъ доктора, я боюсь, былъ проданъ только за нѣсколько шиллинговъ и среди хохота жидовъ. Мы говорили вполголоса, невинно думая, что дѣти не обращали вниманія на нашъ разговоръ. Но вдругъ мистеръ Пенденнисъ-младшій, который всегда былъ пріятелемъ Филиппа, сказалъ: