Герман Вук - Городской мальчик Страница 53

Не все в его словах было неправдой; Элмер Бин был далеко не столь изобретательным выдумщиком, как Герби. Оказалось, что на пятьдесят долларов на лесопилке можно купить чуть больше половины необходимых материалов. Элмер, задев слабую струну Тома Ностренда, выторговал у него скидку. Рассказывая об этом мистеру Гауссу, он просто на всякий случай не упомянул про загадочные деньги, которые дали ему мальчики.

Такой ответ отчасти устроил мистера Гаусса, поскольку выяснилось, что в его карман никто не залезал. Однако директор проворчал:

– Глупости, какая еще горка?

Герби с горячим воодушевлением принялся излагать свой замысел, но при виде неподвижных рыбьих глаз и сжатых губ Капитана пыл его быстро угас, он смешался, перешел на виноватый тон и ничего толком не объяснил.

– И вообще, дядя Сэнди сказал, – промямлил в заключение Герби, – мы можем придумать, что захотим. Разве не так?

– В жизни не слышал ничего глупее, – заявил мистер Гаусс. – Подумать только, перевести столько великолепного материала на такую бессмысленную затею! Элмер, я вами разочарован. Вы не должны потакать им. Эти доски отлично подойдут для ремонта лодочного причала. Извольте немедленно отнести их вниз. Смазка пригодится в гараже. Само собой, к ремонту можно приступить после закрытия сезона.

– Так, значит, – в смятении воскликнул Герби, – нам нельзя строить горку, после всего, чего мы сделали?

– «Что сделали», а не «чего», – поправил мистер Гаусс. – Конечно, нельзя. Мне жаль, но у тебя все равно ничего не выйдет. Лучше бы сказал мне «спасибо» за то, что я сберег твое время.

Негнущееся, измученное тело Герби не выдержало. Он рухнул на землю и зарыдал.

– Ну, ну, этого не надо, – забеспокоился мистер Гаусс. – Будь мужчиной, Герби. Вставай.

Герби приглушил рыдания рукавом, но не шелохнулся.

– Это самое, мистер Гаусс, – вмешался работник, – а ведь я не могу сделать, как вы велите.

– Что такое? – Хозяин метнул гневный взгляд на бунтовщика.

– Да ведь говорю же, Том-то Ностренд дал мне это хозяйство для ребятишек. А как мы пустим его на нужды лагеря, тогда надо же уплатить, если по-честному. И коли я выполню ваш приказ, придется сказать Тому, и назавтра он вам выставит счет. На сто долларов. Или, может, не хотите по-честному и скроем от него?

В присутствии троих мальчиков этот вопрос поставил мистера Гаусса в неловкое положение.

– Ни в коем случае. Просто я думал, раз материал уже здесь… разумеется, у меня нет охоты покупать его. С ремонтом причала можно и подождать.

– Почему же, сэр, и причал поправим, – возразил Элмер, – только после Мардиграса. Лес, сами понимаете, никуда не денется. Не новый будет, но годный. А Тому Ностренду, смекайте, он уже без пользы, раз мы горку Герби построим.

Хозяин лагеря не устоял перед наживкой, подброшенной под таким соусом. За бесплатные пиломатериалы на целых сто долларов он, наверное, позволил бы ребятам соорудить хоть языческое святилище.

– Что ж, не в моих привычках лишать детей удовольствий, – проговорил Капитан, – коль скоро они безвредны. Пожалуйста, разбазаривайте свое время, если вам это доставляет радость. Затем и существует наш лагерь. Можете строить свою горку. – Мистер Гаусс одарил всю компанию лучезарной улыбкой, точно смыл водой из шланга неприятный осадок, и, покачивая жирными бедрами, зашаркал наверх, к своей конторе.

Усердно работающего человека у нас принято сравнивать с бобром, но какому бобру доводилось потрудиться так, как трудился в тот день Герби? За тридцать шесть часов наш толстяк почти не сомкнул глаз, а все его тело было как одна большая рана, – тем не менее мальчик в поте лица отработал целый день. Клиффу тоже не поздоровилось, но он был сильнее брата и ему не досталось тумаков от Умного Сэма, которые до сих пор отзывались болью в Гербиных мышцах и костях. Взмокший Герберт работал не покладая рук, выполняя задания Элмера Бина, и глаза ему застилало красное марево. Руки и ноги были в мозолях. Нередко казалось, что повисшие руки не станут повиноваться ему и больше не поднимутся. Но каким-то чудом, скользя и спотыкаясь, наш молодец все же делал то, что ему поручали.

Довольно скоро к строителям присоединился Тед. Они с Ленни пришли позубоскалить, но Тед откололся от образцовой Личности и остался работать. Чуть позже бригада пополнилась Фелисией, которая прибежала, прослышав о затее своего брата. К обеду оба лагеря с удовольствием смаковали новость, и Герби мгновенно прославился, причем не в лучшем смысле этого слова. Отдельные мальчики и девочки оценили дерзкий замысел и предсказали ему успех, однако большинство отнеслось к нему с насмешкой. Передавалось несколько находчивых острот по поводу «Горки генерала Помойкина». Герби, Клиффу и Теду разрешили пропустить построение перед обедом, они вошли в столовую с опозданием, и сидящие за столами непроизвольно грянули хором:

Колбаса трясется,На кляче к нам несется.Ура, генерал Помойкин!

Но у Герби не было сил обижаться. Он плюхнулся на стул, радуясь больше отдыху, чем еде, и в продолжение почти всего обеда клевал носом.

Как ни странно, во второй половине дня мальчик ожил. Суставы вновь обрели гибкость, взор прояснился, и Герби шутками подбадривал своих товарищей. Работник оставил Герберта за старшего, а сам отправился выполнять другие обязанности и, когда вернулся через два часа, с удивлением обнаружил, что салазки уже проложены до самой воды. Потом пришлось делать нудную работу: сбивать доски и крепить их к земле; за этим скучнейшим занятием и застал ребят сигнал к ужину. Герби пошел в свою хижину – переодеться, – еще чувствуя прилив сил, но стоило ему присесть на кровать, чтобы снять носки, как он тотчас повалился на бок и уснул. Его «второе дыхание», этот магический всплеск бодрости, который природа посылает нам в отчаянных положениях, иссякло. Ребята едва сумели растолкать Герби. Дядя Сид поступил неожиданно мудро и оставил работягу в покое. Герби проспал на одном боку до полуночи и проснулся от зверского голода и жажды. При свете луны он прокрался в столовую и принялся рыскать по темной кухне, пока не наткнулся на длинную буханку хлеба, которой хватало за общей трапезой на целую хижину. Герби уплел всю буханку без остатка, запив шестью стаканами воды из крана, и решил, что на свете нет ничего вкуснее хлеба и воды. Потом возвратился в хижину, разделся и проспал мертвецким сном до подъема.

Новый день трудяга встретил посвежевшим и с лег костью в руках и ногах, но в плохом настроении. Погода стояла душная. С самого утра Фелисии стало дурно от жары, и она бросила работу. Элмер Бин и трое мальчишек продолжали строить горку, невзирая на струящийся со лба пот, взмокшие спины и скользкие ладони. Никогда еще Герби не трудился так самоотверженно. Он с благодарностью открыл для себя, что работа есть та самая Река Забвения, о которой пишут в книжках и которая, стоит окунуться в нее, стирает из памяти прошлое, хотя бы и ненадолго.

В глубине души Букбайндеру было стыдно за кражу, положившую начало его грандиозному предприятию. На первых порах Герби оправдывал свой поступок намерением написать записку; но он забыл оставить записку. По той же ребяческой логике, будто воровство с пояснительной запиской вовсе и не воровство, теперь его больно покалывало предчувствие зловещих последствий. Он пробовал успокоить себя тем, что вернет деньги и снимет с души грех, но до тех пор считал себя грешником. Не падет ли на него гнев прежде, чем будет достроена горка? Представится ли ему возможность выплатить деньги? Эти мучительные мысли пришли ему в голову, как только утром он открыл глаза, и преследовали, пока он не явился на склон к Элмеру. Тут надо было стучать молотком, пилить, подносить материалы, возиться со смазкой, – и они отступили.

Во второй половине дня горка была готова к первому пробному спуску. У верхней части смазанных салазок ждала лодка, привязанная к забитому в землю колу. Рядом, под присмотром Клиффа, стоял Умный Сэм в буксирной упряжи. Уважаемые люди, среди них мистер Гаусс, оба старших вожатых, Йиши Гейблсон, дядя Сид и все товарищи Герби по хижине, а также изрядное число девочек, с любопытством поглядывали на диковинное сооружение и четверку пропотевших, выпачканных смазкой мастеровых, которые его воздвигли. Элмер Бин и его подручные устало заканчивали приготовления, тем временем зрители негромко переговаривались, иногда посмеиваясь.

Наконец работник, стоявший на коленях возле лодки, откинул волосы со лба, поднялся и объявил:

– Готово дело. Кто первый скатится?

– Я, – ревниво и громко отозвался Герби, спеша опередить хор желающих, и с удивлением заметил, что его голос прозвенел в полной тишине.

– Зачем же кому-то обязательно рисковать? – недовольно спросил мистер Гаусс. – Спустите лодку, и посмотрим, что будет.

– Так ведь удобней к берегу подгрести, – возразил работник, – если в лодке будет человек. Я и сам не прочь скатиться. Небось здорово.