Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 83 Страница 56

Много было смѣшнаго. Мы съ Костинькой пили и ѣли съ удовольствіемъ, и это намъ очевидно было въ пользу, но Степа и Баронъ были смѣшны и жалки, особенно Баронъ. Ему хотѣлось не отставать, и онъ пилъ, но подъ конецъ его вырвало на ковры, и потомъ, когда мы на обратномъ пути намекнули, не заѣхать ли опять къ гостепріимному Башкиру, такъ онъ чуть не со слезами сталъ просить, чтобы не ѣздить. Изъ этаго ты можешь видѣть, что здоровье мое хорошо. Немножко болѣлъ бокъ это время; но слабо, и теперь совсѣмъ прошелъ. Главное то, что тоски помину нѣтъ, и что я теперь впился въ кумысъ и вошелъ въ настоящее кумысное состояніе, т. е. съ утра до вечера немного пьянъ кумысомъ, и иногда цѣлые дни ничего не ѣмъ или чуть-чуть. Погода здѣсь чудная. Во время поѣздки былъ дождь; но теперь три дня жара ужасная, но мнѣ пріятная. Степа теперь ужъ не скучаетъ, и, кажется, потолстѣлъ и возмужалъ. Многихъ бы я привезъ сюда. Тебя, Сережу, Ганну. Какъ меня мучаетъ ея болѣзнь.5 Избави Богъ, какъ она разболится, какъ лѣтось. Съ тѣхъ поръ, какъ ты мнѣ написала о Бибиковѣ,6 я каждый день смотрю по дорогѣ и жду его. Если бы онъ пріѣхалъ, я бы былъ очень счастливъ и угостилъ бы его всѣмъ тѣмъ, что онъ любитъ, и навѣрно предпринялъ бы поѣздку въ Уфу (все по Башкирамъ), 400 верстъ, и оттуда уже прямо бы вернулся на пароходѣ по рѣкѣ Бѣлой въ Каму и изъ Камы въ Волгу. Теперь я этой поѣздки, хотя и мечтаю о ней, почти навѣрно не сдѣлаю. Боюсь, что она задержитъ меня хоть на день пріѣздомъ домой. Съ каждымъ днемъ, что я врозь отъ тебя, я все сильнѣе, и тревожнѣе, и страстнѣе думаю о тебѣ, и все тяжеле мнѣ. Про это нельзя говорить. Теперь остается 16 дней. Поѣздка же въ Уфу интересна мнѣ потому, что дорога туда идетъ по одному изъ самыхъ глухихъ и благодатнѣйшихъ краевъ Россіи. Можешь себѣ представить, что тамъ земля, въ которой лѣса, степи, рѣки, вездѣ ключи, и земля нетронутый ковыль съ сотворенія міра, родящая лучшую пшеницу, и земля только въ 100 верстахъ отъ пароходнаго пути продается Башкирцами по 3 р[убля] за дес[ятину]. Ежели не купить, то мнѣ хотѣлось очень посмотрѣть эту землю. Дѣло о покупкѣ здѣшней земли не подвигается. Я написалъ Сашѣ7 въ Петербургъ, чтобъ онъ торговалъ у Тучкова, и здѣшнему повѣренному Тучкова въ Самару, но ни отъ того, ни отъ другаго не получалъ отвѣта. Стороной до меня дошли слухи, что хотятъ теперь просить дороже 7 р[ублей]. Если такъ, то я не куплю. Ты знаешь, я во всемъ предоставляю рѣшеніе судьбѣ. Такъ и въ этомъ.

Послѣ моего послѣдняго письма, я получилъ еще два письма отъ тебя.8 Хотѣлъ написать, душенька, пиши чаще и больше; но на это мое письмо едва ли ты успѣешь отвѣтить мнѣ иначе, какъ въ Нижній. Письма твои, однако, мнѣ ужъ вѣроятно вреднѣе всѣхъ Грековъ тѣмъ волненіемъ, к[оторое] они во мнѣ дѣлаютъ. Тѣмъ болѣе, что я ихъ получаю вдругъ. Я не могу ихъ читать безъ слезъ, и весь дрожу, и сердце бьется. И ты пишешь, что придетъ въ голову; a мнѣ каждое слово значительно, и всѣ ихъ перечитываю. Два извѣстія твои очень грустны: это то, что я не увижу мама,9 если не поѣду къ Лизѣ и не увезу ее опять къ намъ, что я намѣренъ сдѣлать, и главное, что милый другъ Таня угрожаетъ уѣхать до меня.10 Это было бы очень грустно. Что ты не пишешь о Тет[енькѣ] Тат[ьянѣ] Ал[ександровне]. Получилъ я еще по письму отъ Урусова и Фета и буду имъ отвѣчать.11 На письмо Офенберга12 я все не рѣшилъ, что отвѣчать; но и торопиться не къ чему, такъ какъ адресъ его въ Варшаву только до 18. Я хочу однако отвѣчать ему слѣдующее: предложить ему 90 000, к[оторыя] онъ проситъ, но съ разсрочкой, безъ процентовъ, на 21/2, три года, по 30 тысячъ.

Поцѣлуй очень Лизу13 милую и за тебя, и за меня, и чтобъ она не сердилась, если я не успѣю въ этомъ жару и хмѣлю постоянномъ отвѣчать на ея письмо, кот[орое] доставило мнѣ огромное удовольствіе. — Цѣлуй всѣхъ, даже Дмитр[ія] Алекс[ѣевича],14 если онъ у васъ съ своими, и несмотря на то, что онъ тебя и Таню дразнитъ. Таню успокой. Если мужъ хорошій, а ея мужъ хорошій, то отъ разлуки необходимой, — ничего не будетъ, кромѣ того, что больше оцѣнитъ и сильнѣе полюбитъ, и найдетъ маленькая влюбленная грусть, к[оторая] женѣ должна быть пріятна. Отъ невѣрности же въ разлукѣ дальше гораздо, чѣмъ когда вмѣстѣ; потому что въ разлукѣ есть въ душѣ идеалъ своей, съ кот[орымъ] ничто не можетъ сравниться. Это все и къ тебѣ относится. Чтобы Варя15 написала. Мы зато съ Степой разсказывать много будемъ. Радуюсь, что pas-de-géants16 стоятъ, но самъ живо представить себѣ не могу, какъ это у васъ идетъ. Представляю только, какъ Илья падаетъ.

Ахъ, только дай Богъ, чтобы безъ меня все также хорошо было до конца, какъ по послѣднимъ письмамъ. Прощай, милый голубчикъ, обнимаю тебя. И все нервы разстроены. Сейчасъ плакать хочется, такъ тебя люблю.

16 Іюля.

17 Іюля вечеромъ. Приписываю. Здоровъ совершенно. Считаю дни. Писемъ отъ тебя не привезъ Башкиръ. Ему не дали, потому что Jean17 слишкомъ усерденъ и написалъ дурацкую записку на почту. Надѣюсь завтра.

Печатается по автографу, хранящемуся в АТБ. Впервые отрывок из письма опубликован в Б, II, 1908, стр. 176; полностью по копии, сделанной С. А. Толстой, в ПЖ, стр. 92—95, причем приписка напечатана как отдельное письмо.

1 Муромский помещик.

2 Большой Иргиз — река, впадающая в Волгу; притоком ее является Каралык.

3 Камелик — левый приток Б. Иргиза, южнее Каралыка.

4 Аркадий Дмитриевич Столыпин (1821—1899), генерал; занимался литературой и музыкой. Отец премьера Столыпина. Давнишний приятель Толстого, который был с ним на «ты»; были вместе участниками Севастопольской кампании. Толстой встретился с ним во время своего пребывания на кумысе в 1862 г., когда Столыпин служил атаманом в Уральске.

5 С. А. Толстая писала в своем письме от 30 июня: «У нас Ханна всё хворает, из комнаты не выходит, всё зубы и лихорадочное состояние. Нынче не было лихорадки, и ей лучше, но она всё-таки плоха» (стр. 107).

6 1 июля С. А. Толстая писала: «К тебе собирается на кумыс Александр Николаевич Бибиков».

7 Александру Андреевичу Берсу.

8 Письма от 30 июня и 1 июля 1871 г.

9 См. прим. 8 к письму № 96.

10 Т. А. Кузминская собиралась ехать к мужу в Кутаис.

11 Фет писал Толстому в Самарскую губернию. «.....Пустите в жизнь офицерского (самый скверный) — обломовского, помещичьего, дружеского, какого хотите соку. Но пустите его непременно...... А вот писать до трепету свечей в глазах и выучиться в полгода по Гречески и так всю жизнь —это несколько вредно» (не датировано; хранится письмо в АТБ). Урусов писал 27 июня: «Убедительнейше прошу вас бросить на время греческий язык, ни к чему не ведущий. Читайте вы святых отцов и в особенности великие творения Оригена и Златоуста, — я бы ничего не сказал; это могло бы вас успокоить и вознести на небо. Но ведь переноситесь не на небо, а так сказать в преисподнюю землю, в тот развратный век, когда мальчики и мущины делались женщинами.... Вам испортило это чтение физическое здоровье, но, бог даст, кумыс вас исправит: как исправите вы душевные болезни?» (хранится письмо в АТБ). Толстой ответил Фету 18 июля. См. т. 61 и Фет, «Мои воспоминания», т. II, стр. 236. Писем Толстого к Урусову за 1871 г. не сохранилось.

12 В письме от 1 июля С. А. Толстая писала: «Прилагаю письмо Оффенберга. Ты ему напиши сам». Письмо Оффенберга Толстому не сохранилось.

13 Е. В. Оболенская; она жила в то время в Ясной поляне. В АТБ сохранилось ее письмо Толстому на кумыс от 24 июня 1871 г. Письмо подробное, на двух почтовых листах; начинается со слов: «Соня просила меня, милый Левочка, написать тебе, и я с величайшим удовольствием исполняю это. Она говорит, что чем больше ты будешь получать писем, тем долее ты пробудешь в Самаре, а я так рада содействовать ей в этом».

14 Д. А. Дьяков. В письме от 28 июня С. А. Толстая писала: «В пятницу к обеду приехал к нам Дьяков с Машей. Он всё проповедывал о принципах супружества и упрекал мне и Тане, что мы расстались с мужьями на два месяца. Меня он не смутил: для меня это слишком серьезный вопрос, и слишком больно мне было решиться на это, чтоб вопрос этот слегка обсуживать с Дьяковым. Если мы оба решились, то, стало быть, это так надо было. Но всё-таки Дьяков меня немного расстроил, и мне было неприятно.... Дмитрий Алексеевич обещал и Машу с Софеш привезть к нам». (ПСТ, стр. 104.)

15 В. В. Толстая.

16 В письме от 30 июня С. А. Толстая писала: «Вчера в первый раз все и большие, и маленькие бегали с азартом на pas-de-géant. Поставили хорошо, только дурно, что очень столб качается. Лиза, я, Таня и Леонид, мы бегали все вместе до того, что потом никто двинуться не мог. Я после телеграммы [от Толстого из Бузулука] не только на pas-de-géant, а кажется, на небеса бы взлетела». (ПСТ, стр. 107.)

17 Иван Васильевич Суворов, слуга.

98.

1871 г. Июля 20. Каралык.

20 Іюля.

Вчера опять ѣздилъ къ Тимроту и опять получилъ твои письма, — три, — отъ 4, 7 и 10-го.1 Какъ и всегда, пробѣжалъ послѣднее, убѣдился, что все хорошо, и оставилъ остальныя для дома. Читалъ ихъ до 12 часовъ ночи и долго не могъ заснуть. У тебя слишком все хорошо безъ меня по твоимъ письмам, такъ что страхъ меня беретъ. Особенно страшно мнѣ за то время, что ты осталась одна съ дѣтьми и тетиньками.2