Кнут Гамсун - Маленькие приключения Страница 6

Сначала мнѣ хотѣлось его остановить, но я воздержался. «Пустъ сперва издержитъ свои дорожныя деньги, думалъ я; когда же начнетъ много проигрывать, я у него отберу остатокъ».

Эвансъ, однако, много не проигралъ. Онъ вдругъ отрезвѣлъ и началъ ставить обдумано и быстро. Я выказалъ ему довѣріе передъ столькими товарищами, — это его ободрило, Молчаливо и величественно сидѣлъ онъ на ящикѣ отъ виски, который служилъ ему стуломъ, онъ ставилъ, а выигрышъ бралъ себѣ.

Стоило ему проиграть — слѣдующую ставку онъ удваивалъ, онъ проигрывалъ три раза подъ рядъ и каждый разъ рѣшительно удваивалъ.

Наконецъ, сразу отигрался. Поставивъ пятъ долларовъ, онъ сказалъ, что если теперь выиграетъ, то воздержится.

Онъ проигралъ.

И снова принялся за игру. Черезъ часъ онъ вернулъ мнѣ бумажникъ; во время игры онъ велъ точный счетъ.

Передъ нимъ опятъ лежала груда золота. Онъ продолжалъ играть дальше. Вдругъ онъ поставилъ все, что выигралъ. Между зрителями произошло движеніе.

Эвансъ сказалъ:

— Буду ли я въ проигрышѣ или въ выигрышѣ — я воздержусь.

Онъ выигралъ.

Эвансъ поднялся.

— Будьте добры заплатитъ, — сказалъ онъ.

— Завтра, — отвѣтилъ банкометъ. — Сегодня у меня нѣтъ такой суммы. Завтра я найду средства.

Эвансъ сказалъ:

— Хорошо, значитъ, завтра.

Не успѣли мы выйти, какъ шумно, громко стуча сапогами, ввалилось нѣсколько человѣкъ.

Они внесли изуродованный трупъ. Это былъ О'Бріенъ — ирландецъ — тотъ самый, который отказалъ Эвансу дать деньги на дорогу.

Его переѣхалъ поѣздъ съ пшеницей. Обѣ ноги были отрѣзаны одна — высоко, у бедра. Онъ былъ уже мертвъ. Онъ вышелъ изъ комнаты и въ темнотѣ попалъ прямо подъ поѣздъ. Трупъ положили на землю и прикрыли.

И тогда мы стали искать себѣ ночлега. Нѣкоторые же легли въ кабачкѣ на полу. Фальдерсенъ и я переночевали въ городѣ.

Утромъ Эвансъ явился въ городъ.

— Получилъ ты деньги съ банкомета? — спросилъ Фальдерсенъ.

— Нѣтъ еще, — отвѣтилъ Эвансъ.

Я былъ въ полѣ и рылъ могилу для нашаго товарища.

Мы похоронили О'Бріена немного въ сторонѣ отъ города, въ ящикѣ, когорый взяли въ одномъ домѣ. Такъ какъ тѣло было очень коротко безъ ногъ, ящикъ, слава Богу, оказался впору. Мы не разговаривали, не пѣли молитвъ, мы всѣ собрались и нѣсколько минуть стояли съ обнаженными головами.

Церемонія окончилась.

Когда же Эвансу пришлось получатъ выигрышныя деньги, оказалось, что банкометъ пропалъ.

Эвансъ принялъ это съ тѣмъ же хладнокровіемъ, какъ и все остальное. Ему было безразлично. Впрочемъ, у него было еще много денегъ. Онъ могъ взятъ билетъ, купитъ рубашекъ, романы и штаны; и такимъ образомъ Эвансъ снарядился на зиму.

Мы остались еще до вечера слѣдующаго дня въ городѣ. Мы продолжали ту же жизнь и выпили все, что было въ кабачкѣ.

У большинства рабочихъ не было ни гроша, когда они уѣзжали отсюда.

И такъ какъ имъ не на что было брать билетъ, они проѣхали зайцами въ товарномъ вагонѣ, они забрались тамъ въ пшеницу. Но старому горбатому повару-норвежцу изъ Іова, пришлось круто. Онъ залѣзъ въ пшеницу, удачно, никѣмъ но замѣченный, но не могъ усидѣть тамъ покойно; пьяный, началъ онъ пѣть непристойныя пѣсни своимъ бабьимъ голосомъ. Его нашли и высадили. А когда его обыскали, у него оказалось столько денегъ, что онъ могъ свободно купитъ билеты всѣмъ намъ и себѣ, мошенникъ.

Мы разбрелись въ разныя стороны. Фальдерсенъ купилъ себѣ ружье въ городѣ Миннезотѣ; поваръ отправился на Западъ, къ берегамъ Тихаго океана. Эвансъ же ходитъ въ своихъ шелковыхъ рубашкахъ и соритъ деньгами. Каждое лѣто онъ въ преріи убираетъ пшеницу, а зиму въ лѣсахъ Висконсина рубитъ дрова. Вотъ какова его жизнь.

Жизнь, былъ-можетъ, настолько же хорошая, какъ и всякая другая.

5. ГАСТРОЛЬ

Я хотѣлъ прочесть въ Драмменѣ лекцію о новѣйшей литературѣ. Я рѣшилъ, что это будетъ очень выгодное предпріятіе и не причинитъ мнѣ особенныхъ хлопоть. Въ одинъ прекрасный лѣтній день сѣлъ я въ поѣздъ — туда, въ этотъ милый городъ. Это было въ 1886-мъ году.

Я не зналъ ни души въ Драмменѣ, и меня никто не зналъ тамъ. Въ газетахъ я тоже не дѣлалъ объявленій о своей лекціи; въ началѣ лѣта, когда были у меня деньги, я заказалъ пятьдесятъ визитныхъ карточекъ; я рѣшилъ разослать ихъ теперь по отелямъ, трактирамъ и въ большіе магазины, чтобы всѣ узнали о событіи. Конечно, сами карточки были не совсѣмъ по моему вкусу; фамилія моя была на нихъ оттиснута, но только при нѣкоторомъ усердіи можно было разобрать, что это именно я. Да, кромѣ того, фамилія моя настолько никому неизвѣстна, что и искаженіе не мѣняло дѣла.

Въ поѣздѣ я принялся обсуждать свое положеніе. Это нисколько не убивало во мнѣ мужества. Я привыкъ преодолѣвать всякія препятствія безъ денегъ, или почти безъ денегъ. Правда, сейчасъ у меня было ихъ слишкомъ мало, чтобы выступитъ такъ, какъ требовало мое предпріятіе въ чужомъ городѣ, но при извѣстной бережливости дѣйствовать было можно. Никакихъ особыхъ приготовленій! Что касается ѣды, можно вечеромъ, въ сумерки, пробраться въ погребъ и тамъ перекуситъ чего-нибудь, а пристанищемъ будутъ служитъ «квартиры для пріѣзжающихъ». Какія жъ еще издержки?

Въ поѣздѣ я перечитывалъ свою лекціи. Я задумалъ читать объ Александрѣ Кьелландѣ.

Спутники мои, — нѣсколько возвращавшихся изъ Христіаніи веселыхъ крестьянъ, — поочередно выпивали изъ одной и той же бутылки; предложили и мнѣ глотокъ, но я отказался, поблагодаривъ. Позже они, какъ и всѣ подвыпившіе и благодушные, пробовали свести знакомство покороче, но я уклонился. Въ концѣ-концовъ, изъ всего моего поведенія, изъ моихъ замѣчаній, они заключили, что я ученый, что голова у меня набита всякой всячиной, и оставили меня въ покоѣ.

Въ Драмменѣ я вышелъ изъ вагона и положилъ саквояжъ на скамью. Въ городъ я рѣшилъ отправиться не сейчасъ, надо было немножко одуматься. Саквояжъ совсѣмъ не былъ мнѣ нуженъ, я взялъ его съ собой только потому, что слыхалъ, что съ вещами легче устроиться и выбраться изъ гостиницы. Этотъ жалкій саквояжъ изъ ковровой матеріи былъ такъ истрепанъ, что совсѣмъ не подходилъ къ путешествующему литератору; ну, а костюмъ на мнѣ былъ гораздо приличнѣе: темносиняя пара. Комиссіонеръ изъ отеля, съ надписью на фуражкѣ, подошелъ ко мнѣ и хотѣлъ взять саквояжъ. Я не позволилъ. Я заявляю — я не рѣшилъ еще ѣхать въ отель, я хочу только побывать кой-у кого изъ редакторовъ въ городѣ, я собираюсь прочесть лекцію по литературѣ.

Ну что же, отель, все-таки, вѣдь, мнѣ нуженъ, долженъ же я гдѣ-нибудь остановиться?

Его отель, — объ этомъ и говорить нечего, — лучшій. Электрическіе звонки, ванна, читальня. «Совсѣмъ недалеко отсюда, вотъ по этой улицѣ, и сейчасъ же налѣво».

Онъ схватилъ мой саквояжъ.

Я остановилъ его.

Развѣ я самъ хочу нести багажъ въ отель?

Да, конечно. Случайно мнѣ нужно какъ-разъ въ ту же сторону, я могу донести багажъ на мизинцѣ.

Тогда онъ взглянулъ на меня и сразу сообразилъ, что я такъ-себѣ, не изъ «господъ». Онъ направился обратно къ поѣзду; онъ высматривалъ теперь кого-нибудь другого, но никого не было; онъ снова обратился ко мнѣ. Онъ даже привралъ, что явился сюда спеціально за мной.

Ну, конечно, это мѣняетъ дѣло. Само собой, онъ посланъ комитетомъ, до котораго дошло извѣстіе о моемъ пріѣздѣ, навѣрно отъ союза рабочихъ.

Очевидно, въ Драмменѣ — напряженная духовная жизнь, большая нужда въ хорошихъ лекціяхъ, весь городъ въ лихорадочномъ возбужденіи. Повидимому, Драмменъ въ этомъ отношеніи выше Христіаніи.

— Разумѣется, вы понесете мой багажъ, — сказалъ я ему. — Да, у васъ въ отелѣ подаютъ, конечно, вино, вино къ столу?

— Вино? Лучшихъ марокъ!

— Отлично, можете итти. Я за вами. Сдѣлаю только нѣсколько визитовъ до редакціямъ.

Человѣкъ показался мнѣ очень бойкимъ, я попросилъ у него совѣта:

— Къ кому изъ редакторовъ вы посовѣтуете мнѣ обратиться? Мнѣ совсѣмъ не нужно быть у всѣхъ.

— Аритсенъ — самый извѣстный, почтенный человѣкъ. Къ нему всѣ ходятъ.

Редактора Аритсена, конечно, не было въ редакціи, но я засталъ его на квартирѣ. Я изложилъ свою просьбу, — дѣло касалось литературы.

— Да, здѣсь немного подходящей для это-го публики. Въ прошломъ году пріѣзжалъ шведскій студентъ и читалъ о вѣчномъ мирѣ, но прибавилъ еще своихъ денегъ.

— Я хочу читать о литературѣ,- сказалъ я.

— Да, понимаю, — отвѣтилъ редакторъ. — Но хочу обратить ваше вниманіе на то, что вы прибавите своихъ.

Прибавитъ еще своихъ! Господинъ Аритсенъ щедръ. Очевидно, онъ думаетъ; что я ѣзжу отъ какой-нибудь фирмы. Я сказалъ коротко:

— Вы, конечно, знаете… Свободенъ большой залъ союза рабочихъ?

— Нѣтъ, — отвѣчалъ онъ. — Помѣщеніе союза рабочихъ на завтрашній день сдано. Тамъ антиспиритическіе фокусы. Кромѣ того, тамъ обезьяны, дикіе звѣри. Изъ остальныхъ помѣщеній я могъ бы вамъ предложить только павильонъ въ паркѣ.