Джон Пристли - Дядя Ник и варьете Страница 65

— Только одно, инспектор. Конечно, я помогу вам, если смогу. Но должен предупредить: я плохо знаю остальных членов труппы. Мы хоть и гастролируем уже несколько месяцев, по я встречаюсь лишь с немногими.

Глаза у него были маленькие, серые, но взгляд острый.

— Это не совсем обычно. Вы что, сторонитесь людей, мистер Хернкасл?

— Нет, пожалуй. В той поездке… с другими людьми… я кое с кем, ну… вроде бы даже подружился, — промямлил я.

— А на этот раз — нет? Что ж, видно, есть причины. Может быть, тут люди иного толка. Может быть, они вам не по душе, а?

— Ну…

— Именно это я и хочу знать, — быстро проговорил он. И глянул через зал на часы, висевшие над стойкой. — Вам пора, а то либо обед простынет, либо придется отобедать в другом месте. Я, может быть, загляну к вам между представлениями.

Пришел домой я как раз вовремя, чтобы занять место за большим обеденным столом между мистером Принглем, астрологом, и Пегги, старшей и менее хорошенькой из двух девушек из эстрадного оркестра. У нее были довольно красивые глаза, но лицо длинное, скуластое и рот слишком велик. Пегги сказала мне, что работает пианисткой, а другая девушка, Мэйзи Доу, — пухленькая брюнетка, в стиле Филлис Робинсон, только попроще, вся в ямочках и кудряшках, — выступает на амплуа субреток. Она сидела напротив, рядом с дядей Ником, который не затруднял себя беседой и вообще имел очень кислый вид, может быть, потому, что терпеть не мог этих трапез в меблированных комнатах. Мэйзи улыбнулась мне широкой профессиональной улыбкой, я ответил тем же, а дядя Ник перехватил наш обмен приветствиями и метнул в меня сумрачный взгляд. Там были и другие, но если я и знал их имена, то совершенно не помню и, полагаю, что это были какие-то курортники.

Как я вскоре выяснил, Пегги Кэнфорд была умна, но чересчур цинична. Она не любила ни Блэкпула, ни свою работу.

— Не забудьте, ведь целых два длинных выступления ежедневно. Ваши два номера в вечер — это просто богадельня. А я отсиживаю за роялем почти полных пять часов. К концу дня просто звереешь и готова сбежать куда угодно; половину времени я барабаню изо всех сил, и в слишком быстром темпе, из-за этого у нас вечные скандалы. Но какое это имеет значение, ведь дети все равно поднимают страшный шум. А как ваше убийство? Тесси сказала, что сегодня утром приходил инспектор из Скотленд-Ярда. Она сказала, что усы у него как у моржа. Не вздумайте ухаживать за Тесси. Она только и мечтает подцепить кого-нибудь и смыться отсюда. До вас вашу комнату занимал один баритон с Северной Аллеи, так она у него дневала и ночевала. Гляньте-ка на Мэйзи: бедняжка не смеет есть пудинг. А я ем все: как набарабанишься на этом проклятом рояле, так все время мучает голод. До приезда сюда я играла в женском трио — вот было горе: две других были заняты только друг другом и на мужчин моложе пятидесяти пяти и смотреть не желали, я думала, что с ума сойду, наяривая нудные индийские любовные песни. Тем двум они нравились: каждая из них чувствовала себя пылью под колесницей другой. Заходите как-нибудь вечерком, выпьем. Нас двое, так что вам ничего не угрожает. А вот если постучится Тесси да спросит, не желаете ли чего-нибудь заказать на завтрак, тогда глядите в оба. Ну, я побежала. А то мои детишки заждались.

Когда я после обеда подошел к дяде Нику, он мрачно сказал:

— Пойдем-ка лучше ко мне. Здесь и поговорить не дадут. Не следовало снимать комнаты в этом обезьяннике. В «Паласе» все, конечно, в полном порядке? Да, варьете они здесь вести умеют.

Его комната была обставлена громоздкой мебелью, пригодной совсем для другого помещения. Но кресло было всего одно, дядя опустился в него, а так как день был жаркий, то он снял с себя пиджак и галстук. Я сел на край кровати и почувствовал, что после морского воздуха и плотной еды глаза у меня слипаются.

— Инспектор Крабб, конечно, вцепился в тебя, малыш?

— Да. — И я рассказал обо всем, что произошло между мной и инспектором.

— Надо бы выбить молодчика из седла, не то он будет чертовски досаждать нам. И вообще, пусть сам делает свое дело. Он за это деньги получает. Кстати, он весьма толков, ты не смотри, что у него такие усы. В Лондоне я его часто видел и много о нем слыхал. Конечно, нам-то нечего бояться, малыш. Мы, во всяком случае, не виноваты.

— Но кто же, дядя?

— Не знаю и, по правде сказать, не очень-то интересуюсь. При этих словах он вынул изо рта сигару и начал ее разглядывать. — Да, вот еще что, чуть не забыл. — Он говорил с нарочитой небрежностью, но я-то видел, что ничего он не забыл: — Ты помнишь карлика, которого я выбрал в тот день у Джо Бознби? Его звали Филипп Тьюби.

— Припоминаю, такой серьезный солидный парень.

— Именно. Так вот, сегодня утром я послал Питтеру телеграмму и сообщил, что если Тьюби свободен, то он мне нужен.

— Вы придумали фокус с двумя карликами?

Очень ему не хотелось признаваться, что это не так.

— Нет, малыш, дай срок. Это ведь будет классом выше, чем твой трюк с картинами. Очень сильный номер. Но сейчас мне просто для страховки нужен еще один карлик. Он сможет взять на себя некоторые обязанности Барни.

— Вот Барни взбесится. С ним и так-то сладу нет…

— Знаю, — отрезал он раздраженно. — Что говорить о Барни? Я знаю его дольше, чем ты, малыш. Но если рядом будет другой, и куда более надежный карлик, Барни придется смотреть в оба, верно?

— Пожалуй, — сказал я с сомнением. — Только я не совсем понимаю…

Он снова не дал мне рта раскрыть:

— Да ты просто засыпаешь, малыш. Иди-ка вздремни немного, — ты ведь сегодня встал чуть свет, — а мне вовсе ни к чему, чтобы ты вечером зевал. Нам надо быть в лучшей форме.

Я только успел положить голову на подушку, как сразу заснул и вплывал в этот сон сквозь причудливую фантасмагорию блэкпулских толп, аллей и террас — фантасмагорию Тауэра, Зимних Садов, девушек из эстрадного оркестра, Крабба и карликов; все перепуталось в одном клубке, бессмысленном и неожиданно зловещем…

9

В тот же вечер, в конце первого представления, Дорис Тингли сидела у меня в уборной, нервно и судорожно вязала и рассказывала об Арчи, который уехал в Бирмингем. В дверь постучали, и вошел инспектор Крабб.

— Добрый вечер, мистер Хернкасл. А это, очевидно, та молодая леди, которая исчезла из ящика?..

— А хоть бы и так? — сказала Дорис, всем своим видом показывая, что он ей неприятен.

— Это мистер Крабб из Скотленд-Ярда, — поспешил объяснить я.

— Ничуть не удивляюсь, — сказала Дорис, вставая, и бросила на него один из своих сердитых взглядов. — Только не вздумайте беспокоить меня. Меня не было в труппе, когда эту девушку убили.

— Это верно, миссис Тингли. И все же нам есть о чем поболтать…

— О чем же?

— У вас может быть свое мнение о других членах труппы, я говорю, конечно, о мужчинах.

— У меня нет своего мнения. Так что не тратьте попусту время.

Невзирая на костюм покорной индийской девы, глаза Дорис метали молнии и голос звучал резко; хлопнув дверью, она выскочила из комнаты.

— Это из-за меня, или она всегда такая? — спросил Крабб.

— Всегда. Сначала это обескураживает, но теперь она мне нравится. Вы смотрели нашу программу?

— Да, мистер Хернкасл. Ваш номер, бесспорно, лучший. Очень, очень хитроумно. Как же она все-таки умудрилась исчезнуть из ящика? Может, расскажете?

— Нет. Это не полагается.

— И правильно. Что ж, могу только порадоваться, что ваш дядя в ладу с законом. Если бы он работал против нас, то наделал бы нам хлопот. Правда, их и сейчас хватает. Главное, что тревожит, — это найти неопровержимые улики. Я могу назвать имена шести убийц, которые в эту самую минуту преспокойно гуляют по Лондону. Мы знали, что они виновны, но доказать этого не в состоянии. И ваше дело может обернуться точно так же. Подчеркиваю — может. Но пока еще рано так говорить, мы ведь только приступаем к нему. Я с вами откровенен, мистер Хернкасл.

— Я не уверен, что хочу этого, инспектор.

— А вы не забыли, что я говорил сегодня утром. Мне нужен оселок, чтобы точить инструмент… Но я не могу говорить свободно, если вы не дадите слова, что дальше это не пойдет. Погодите, дайте мне кончить. Я прошу вас об одном одолжении. Я и вправду хочу, чтобы вы были на моей стороне. — Тут он понизил голос. — Одна из причин этого в том, что ваш дядя, мистер Оллантон, избрал на мой взгляд очень плохую тактику. Конечно, это его право, если только он не утаивает улики. Но если он не желает говорить, я не могу заставить его. Именно поэтому я и чувствую себя вправе просить вас о помощи. Например, я прошу, чтобы вы дали слово молчать о наших разговорах. Согласны?

— Хорошо, инспектор.

— Отлично. Теперь о Даффилде, каково ваше мнение о нем?

— Я мало его знаю. И не люблю его, потому что он всю работу валит на сестру, а сам только принимает аплодисменты.