Эрнест Хемингуэй - Острова в океане Страница 67

Хватит, сказал он себе. Давай кончай с этим.

Ветер помог ему покончить с этим. Сидя на корточках под спаленными солнцем кустами дикого винограда, он пересыпал пригоршнями песок, и ветер относил от него запах того, что лежало перед ним. В песке, к своему недоумению, он ничего не обнаружил, но, прежде чем идти дальше, осмотрел с наветренной стороны все пространство около сожженных хижин. Он надеялся найти то, что искал, без лишних усилий. Но тут ничего не было.

Потом, сев на корточки спиной к ветру, то и дело поворачиваясь, и хватая ртом воздух, и задерживая дыхание, он стал ковырять ножом угольно-черную жижу, которую пожирали крабы. Нож наткнулся на что-то твердое у кости, и он выскреб это ложкой. Потом с ложки скатил на песок, снова стал скрести и ковырять и нашел в останках еще три. Потом повернулся лицом к ветру и вычистил о песок нож и ложку. Эти четыре пули он прихватил вместе с пригоршней песка и, держа в левой руке нож и ложку, пошел сквозь кусты назад.

Огромный, непристойно белый краб стал на его пути и, попятившись, поднял вверх свои клешни.

– Ты, мальчуган, туда? – сказал ему Томас Хадсон. – А я оттуда.

Краб удерживал свои позиции, высоко задрав остро распяленные клешни.

– Ишь какой ты вымахал, – сказал Томас Хадсон. Он не спеша вдвинул нож в ножны, ложку опустил в карман. Потом пересыпал песок с четырьмя пулями в левую руку. Правую старательно вытер о штанину. Потом взялся за свой потемневший от пота, хорошо смазанный «магнум-357». – Еще не поздно, есть шанс спастись, – сказал он крабу. – Никто тебя не осуждает. Ты услаждаешь себя как можешь и выполняешь свой долг.

Краб не шелохнулся, все так же высоко держа клешни. Он был очень большой, с добрый фут в ширину, и Томас Хадсон выстрелил ему между глаз, и от краба ничего не осталось.

– Эти «магнумы» теперь трудно получить, потому что ими вооружили увиливающих от призыва агентов ФБР, которые охотятся за такими же увиливающими от призыва молодчиками, – сказал Томас Хадсон. – Но надо же человеку пальнуть кое-когда, иначе и стрелять разучишься.

Бедняга краб, подумал он. Ведь он же занимался своим делом. Только вот остановился он зря – полз бы себе и полз.

Он вышел на берег и увидел свое судно, и ровную линию прибоя, и Вилли, который бросил якорь и теперь нырял за креветками. Томас Хадсон как следует почистил нож, отскреб и вымыл ложку, а потом вымыл все четыре пули. Он держал эти пули на ладони и разглядывал их, как старатель, который промывает песок, отыскивая в лотке золотые крупинки, и вдруг видит там четыре самородка. Головки у всех четырех пуль были черные. Теперь, когда мяса на них не осталось, был ясно виден короткий виток нарезки. Это были девятимиллиметровые пули образца, принятого для шмейссеровского автомата.

Он радовался, глядя на них.

Ведь подобрали за собой все гильзы, подумал он. А вот это оставили, будто визитные карточки. Теперь мне надо все как следует обдумать. Мы знаем две вещи. Здесь они в живых никого не оставили и лодки отсюда увели. Вот с этого и начинай, друг мой. У тебя, говорят, хорошо работает голова. Подумай как следует.

Но думать он не стал. Вместо этого он лег на спину, подтянул револьвер и положил его между ног, а сам стал смотреть на скульптуру, которую ветер и песок сработали из топляка. Топляк был серый, испещренный песком и стоял, зарывшись нижним концом в мелкий белый песок. Точно на художественной выставке. Отличный экспонат для Salon d'Automne110.

Он слышал рев волн, разбивавшихся о риф, и думал: хорошо бы написать это. Он лежал и смотрел в небо, где ничего не было, кроме восточного ветра, а четыре пули покоились у него в застегнутом кармашке для мелочи. Он знал, что в них весь оставшийся смысл его жизни, но сейчас не хотел думать об этом, не хотел давать ход практическим рассуждениям, которых от него ждали. Буду любоваться вот этим куском серого дерева, подумал он. Теперь мы знаем, что противник – вот он и что ему не миновать встречи с нами. А нам не миновать встречи с ним. Но до возвращения Ары и Генри думать об этом нет никакой необходимости. Ара обязательно что-нибудь найдет. Что-нибудь должно обнаружиться, а он малый не промах. Песчаный берег может много наврать, но правда обязательно где-нибудь проступит. Он нащупал пули в кармашке шортов, а потом подтянулся на локтях туда, где песок был суше и даже белее, если только такая белизна поддавалась сравнению, и лег, прислонившись головой к серому топляку, с револьвером между ног.

– И давно ты стал моей девушкой? – сказал он револьверу. – Не отвечай, – сказал он револьверу, – лежи там тихо, смирно, а придет время, ты у меня убьешь кого-нибудь получше этого сухопутного краба.

II

Он лежал, глядя на линию прибоя, и к тому времени, когда Ара и Генри появились на берегу, у него уже почти все было обдумано. Он увидел их, отвел взгляд в сторону и снова стал смотреть на море. Он пытался не думать об этом, пытался ослабить напряжение и не мог. Пока они не подойдут, он будет лежать спокойно, ни о чем таком не думая – только о волнах, разбивающихся о риф. Но времени на это ему не хватило. Они подошли слишком быстро.

– Нашли что-нибудь? – спросил он Ару, который сел под серым топляком. Генри сел рядом с ним.

– Одного нашел. Молодой человек. Убит.

– Факт, немец, – сказал Генри. – В одних шортах, длинноволосый. Блондин, волосы выгоревшие, пегие. Лежит, уткнувшись лицом в песок.

– Его застрелили?

– Да. Выстрелом в поясницу и в затылок, – сказал Ара. – Rematado111. Вот пули. Я их отмыл.

– А у меня. – сказал Томас Хадсон, – четыре таких.

– Девятимиллиметровые, от «люгера»? – спросил Генри. – Того же калибра, что и наши.

– Эти, с темными головками от автомата, – сказал Томас Хадсон. – Благодарю вас, доктор, что вы извлекли их.

– Рад стараться, – сказал Ара. – Та, что в шею, прошла навылет, я ее в песке нашел. Вторую Генри вырезал.

– Вырезал, и ничего, – сказал Генри. – На солнце, на ветру он вроде подсох. Нож будто в пирог вошел. Этот совсем другой, но то что-то. Почему его убили, Том?

– Не знаю.

– А как ты думаешь? – спросил Ара. – Зачем они сюда зашли – ремонтироваться?

– Нет. Они свою подлодку бросили.

– Да, правильно, – сказал Ара. – И увели лодки отсюда.

– Но почему же они убили этого матроса? – спросил Генри. – А, может, непонятливый, так ты уж извини, Том. Но ты же знаешь, как мне хочется помочь всем, чем могу, и я так рад, что мы наконец-то вошли с ними в соприкосновение.

– Какое там соприкосновение, – сказал Томас Хадсон. – Один только запашок.

– Но, Том, кто же убил матроса и почему его убили?

– Семейные неурядицы, – сказал Томас Хадсон. – Ты видел когда-нибудь, чтобы человека из добрых чувств убивали выстрелом в позвоночник? А вот в затылок ему выстрелили, чтобы прикончить – это уже из добрых чувств.

– Может, их было двое? – сказал Ара.

– Гильзы ты нашел?

– Нет, – сказал Ара. – Я искал их там, где им бы следовало упасть. Даже если стреляли из пулемета, их бы не выбросило дальше того места, где я искал.

– Тут, наверно, действовал тот же дотошный стервец, который и там подобрал гильзы.

– Куда они могли уйти отсюда? – спросил Ара. – Куда они направились на лодках?

– К югу, конечно, – сказал Томас. – Ты что, не знаешь, что на север им нельзя?

– А мы куда пойдем?

– Я стараюсь разгадать, что у них на уме, – сказал Томас Хадсон. – Только фактов у меня маловато.

– А трупы, а угнанные лодки? – сказал Генри. – Ты все сообразишь, Том.

– Одно нам известно – оружие, а вот где они бросили свою подлодку и сколько их? Смешай все это и добавь, что вчера ночью мы так и не добились связи с Гуантанамо, да подсчитай все островки к югу отсюда плюс то время, которое уйдет у нас на доставку воды на борт. Добавь еще Питерса, и готово – подавай кушанье на стол.

– Все будет хорошо, Том.

– Конечно, – сказал Томас Хадсон. – Хорошо – плохо, это в нашем деле близнецы.

– Но ты не сомневаешься, что мы этих немцев, найдем?

– Ни минуты! – сказал Томас Хадсон. – А теперь пойди крикни Вилли – пусть идет сюда. Антонио надо приниматься за стряпню. Будем есть сегодня тушеных креветок. Ара, даю тебе три часа, наполни водой все бочки. Скажи Антонио, чтобы занялся моторами. Я хочу выйти отсюда засветло. Больше тебе ничего не попалось на острове? Ни свиней, ни птицы?

– Ничего, – ответил Ара. – Они все забрали.

– Ну что ж, придется им поскорее все это скушать. Кормить живность нечем, льда тоже нет. Немцы – народ хитрый, они и черепах в это время года наловят. Я думаю, мы найдем их в Лобосе. Логично предположить, что они придут в Лобос. Скажи Вилли, чтобы он доверху забил ледник ракушками, а воды мы возьмем только до следующего островка.

Он замолчал, обдумывая что-то.

– Нет, виноват. Не то сказал. Воду таскай до заката, а судно я выведу отсюда, когда взойдет луна. Три часа мы потеряем, зато потом шесть выгадаем.