Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету Страница 70

За обѣдомъ генеральша Бэйнисъ была необыкновенно любезна къ Филиппу, а любезность ея была особенно противна Филиппу, великодушная натура котораго не могла выносить хитростей этой необразованной старухи.

Слѣдуя совѣту матери, бѣдная Шарлотта почти совсѣмъ не говорила съ Филиппомъ о тѣхъ вечерахъ, на которыхъ она бывала, и объ удовольствіяхъ, которыми она пользовалась безъ него. Я думаю, что мистриссъ Бэйнисъ была совершенно счастлива при мысли, что она «руководитъ» своею дочерью какъ слѣдуетъ. Какъ-будто грубая женщина, потому-что она низка, хищна, лицемѣрна, имѣетъ право руководить невинною натурою въ дурному! Ахъ, если бы многіе изъ насъ стариковъ поучились у дѣтей своихъ, я увѣренъ, сударыня, что это было бы очень полезно для насъ. Въ моёмъ примѣрѣ Томми хранится такой запасъ здраваго смысла и благороднаго чувства, которыя поцѣннѣе всей опытности и знанія свѣта его дѣдушки. Знаніе свѣта ни что иное, какъ эгоизмъ и притворство. Томъ презираетъ ложь, когда ему хочется персика; онъ кричитъ чтобы ему дали его. Если его мать желаетъ ѣхать за вечеръ, она хитрить и льститъ цѣлый мѣсяцъ, чтобы достигнуть своей цѣли; получаетъ тысячу возраженій и опять принимается за своё съ улыбкою — и эта женщина вѣчно читаетъ нравоученія своимъ дочерямъ и сыновьямъ о добродѣтели, честности и моральномъ поведеніи!

Маленькій вечеръ у мистриссъ Гели въ Hôtel de la Terrasse былъ очень пріятенъ и блестящъ; миссъ Шарлоттѣ было весело, хотя ея возлюбленнаго тамъ не было; но Филиппъ былъ радъ, что его Шарлотта веселится. Съ удивленіемъ смотрѣла она на парижскихъ герцогинь, на американскихъ милліонеровъ, на дэнди изъ посольствъ, на депутатовъ и французскихъ пэровъ съ большими звѣздами и въ парикахъ, какъ ея папа. Она весело описала этотъ вечеръ Филиппу, то-есть, разумѣется, описала всё, кромѣ своего успѣха, который былъ несомнѣненъ. У мистриссъ Гели было много красавицъ, но никого не было свѣжѣе и красивѣе Шарлотты. Миссъ Блэклокъ уѣхали очень рано и въ самомъ дурномъ расположеніи духа. Хитрый принцъ не обратилъ ни малѣйшаго вниманія на ихъ отъѣздъ. Всѣ его мысли били устремлены на Шарлотту. Мама Шарлотты видѣла, какое впечатлѣніе производила ея дочь и преисполнилась алчною радостью. Добродушная мистриссъ Гели похвалила ей ея дочь.

— Слава Богу, она столько же добра, сколько хороша, сказала мать, и я увѣрена, что на этотъ разъ она говорила именно что думала.

Хитрый принцъ почти не танцовалъ ни съ кѣмъ, кромѣ ея. Онъ осыпалъ её цѣлымъ потокомъ комплиментовъ. Она была такъ простодушна, что не поняла и десятой части изъ того, что онъ говорилъ ей. Онъ усыпалъ ея путь розами поэзіи, онъ увѣшалъ сантиментальными гирляндами всю дорогу изъ передней, съ лѣстницы до фіакра, который отвозилъ её домой.

— Ей-богу, Шарлотта, ты плѣнила этого молодца! вскричалъ генералъ, котораго необыкновенно забавлялъ молодой Гели, и его восторги, его аффектація, его длинные волосы.

Бэйнисъ никогда не видалъ подобнаго щоголя. Офицеры въ его полку говорили о собакахъ, лошадяхъ, охотѣ. Гражданскій чиновникъ, болтавшій на двѣнадцати языкахъ, раздушонный, улыбающійся, совершенно довольный и собою и свѣтомъ, былъ новостью для стараго генерала.

Насталъ день рожденія королевы, и дай Богъ, чтобы онъ наставалъ еще много лѣтъ, а вмѣстѣ съ нимъ ежегодный балъ, даваемый лордомъ Эстриджемъ въ честь своей государыни. Генералу, генеральшѣ и миссъ Бэйнисъ былъ посланъ пригласительный билетъ; безъ сомнѣнія, это было сдѣлано посредствомъ мистера Уальсингэма Гели. Еще разъ мундиръ ветерана былъ вынутъ изъ чемодана, съ эполетами, крестомъ и лентой. Жена уговаривала его купить непремѣнно новый парикъ — парики были дёшевы и хороши въ Парижѣ — но Бэйнисъ сказалъ, что при новомъ парикѣ старый мундиръ покажется очень ветхъ, а новый мундиръ будетъ стоить слишкомъ дорого.

Если генералъ Бэйнисъ былъ въ поношеномъ платьѣ на балѣ у посланника, мнѣ кажется, я знаю одного моего пріятеля, который также имѣлъ поношенный костюмъ. Въ дни своего благоденствія мистеръ Филиппъ былъ parais cultor et infrequens баловъ, раутовъ и дамскаго общества. Можетъ-быть Филиппъ до того такъ неглижировалъ всѣмъ этикъ, что отецъ его слишкомъ дорожилъ его успѣхами въ свѣтѣ и сердился за его равнодушіе къ нимъ. Притворныя улыбки, лицемѣрная вѣжливость старшихъ возбуждаютъ презрѣніе молодыхъ людей. Филиппъ презиралъ притворство и свѣтъ, принимавшій это притворство съ доброжелательствомъ. Онъ тогда держался подальше отъ баловъ и вечеровъ; его бальной костюмъ служилъ ему надолго. Я не знаю, какъ старъ былъ его фракъ въ то время, о которомъ мы говоримъ, и онъ привыкъ уважать этотъ костюмъ, считать его новымъ и красивымъ. Вы знаете, что въ Пале-Роялѣ вывѣшиваютъ самые великолѣпные шлафроки, жилеты и проч.

«Нѣтъ, думалъ Филиппъ, возвращаясь съ своего дешоваго обѣда и смотря подъ аркадами на лавки портныхъ, засунувъ руки въ карманъ: „мой коричневый бархатный жилетъ, купленный мною еще въ университетѣ, гораздо изящнѣе, чѣмъ эти пёстрыя вещи. Мой фракъ, конечно, старъ, но мѣдныя пуговицы очень ярко блестятъ, и это самый приличный, джентльменовскій костюмъ.

Подъ вліяніемъ этой обманчивой мечты честный юноша одѣлся въ старый фракъ, зажогъ двѣ свѣчи и самодовольно поглядѣлся въ зеркало, надѣлъ пару дешовыхъ перчатокъ и отправился въ домъ англійскаго посольства. Цѣлый рядъ экипажей тянулся по улицѣ и, разумѣется, подъѣздъ былъ великолѣпно освѣщонъ.

Почему Филиппъ не заплатилъ за перчатки три франка, вмѣсто двадцати-девяти су? Мистриссъ Бэйнисъ нашла отличную лавку съ дешовыми перчатками, куда бѣдный Филь отравился въ простотѣ своего сердца; теперь же, подходя къ освѣщонному подъѣзду, Филиппъ увидалъ, что перчатки лопнули и руки его виднѣлись сквозь прорѣхи, красныя, какъ сырой бифстексъ. Удивительный видъ имѣютъ красныя руки сквозь дыры въ бѣлыхъ перчаткахъ. Сюртукъ и жилетъ были узки и стариннаго фасона — нужды нѣтъ. Грудь широка, руки мускулисты и длинны, а лицо Филиппа было мужественно, честно и красиво. Нѣсколько времени глаза его свирѣпо и тревожно обошли всю комнату отъ группы до группы, но теперь а! теперь они остановились: они встрѣтили другіе глаза, которые засвѣтились радостнымъ привѣтствіемъ; юныя же щоки покрылись нѣжнымъ румянцемъ — это были щоки Шарлотты, а возлѣ ней щоки мама приняли совершенно различный свѣтъ.

Большой палецъ на одной изъ дешовыхъ перчатокъ Филиппа разорвался — ужасная бѣда! потому что онъ будетъ танцовать съ Шарлоттой и долженъ давать свою руку визави.

Кто подходитъ улыбаясь, съ развѣвающимися кудрями и усами, въ изящныхъ перчаткахъ на маленькихъ хорошенькихъ рукахъ, и съ крошечными ногами? Это Гели Уальсингэмъ, легче всѣхъ танцующій. Генеральша Бэйнисъ чрезвычайно любезно встрѣчаетъ молодого человѣка. Свѣтло и весело засіяли глаза Шарлотты, когда она взглянула на своего любимаго кавалера. Это вѣрно, что бѣдный Филь не можетъ надѣяться танцовать такъ, какъ Гели.

— Посмотри, какія у него прекрасныя ноги и руки, говоритъ мистриссъ Бэйнисъ. — Comme il est bien ganté'! Джентльмэнъ долженъ всегда имѣть хорошія перчатки.

— Зачѣмъ вы послали меня въ лавку, гдѣ перчатки продаются по двадцати девяти су? возражаетъ бѣдный Филь, смотря на свой торчащій красный палецъ.

— О! ваши руки (тутъ мистриссъ Бэйнисъ пожала своими старыми жолтыми плечами) прорвутъ всякія перчатки! Какъ наше здоровье, мистеръ Гели? Ваша мама здѣсь? Да, разумѣется, она здѣсь. Какой восхитительный вечеръ дала она вамъ! Милая посланница, кажется, не совсѣмъ здорова. Какія у ней пріятныя манеры! а лордъ Эстриджъ, какой совершеннѣйшій джентльмэнъ!

— На какой танецъ не ангажирована миссъ Бэйнисъ?

— На какой вамъ угодно! вскричала Шарлотта, которая называла Гели своимъ танцовальнымъ учителемъ и думала о немъ только какъ о кавалерѣ въ танцахъ.

— О, какое счастье! О, если бы это могло продолжаться вѣчно! сказалъ со вздохомъ Гели послѣ вальса, польки, мазурки, устремивъ на Шарлотту весь пылъ своихъ голубыхъ глазъ.

— Вѣчно! повторила Шарлотта, смѣясь. — Я точно очень люблю танцовать. Вы танцуете прекрасно. Но не знаю хотѣла ли бы я танцовать вѣчно!

Прежде чѣмъ она кончила эти слова, онъ опять завертѣль её по комнатѣ. Его маленькіе ноги летали съ изумительною лёгкостью; его волосы развѣвались. Онъ распространялъ благоуханіе вокругъ себя. Носовой платокъ, которымъ онъ обмахивалъ свое блѣдное чело, походилъ на кисейное облако — а бѣдный Филиппъ видитъ съ ужасомъ, что въ его носовомъ платкѣ три большія дыры: его носъ и одинъ глазъ высынулись сквозь нихъ, когда Филь отиралъ свой лобъ. Было очень жарко. Ему было очень жарко, ему было жарче, хотя онъ стоялъ на одномъ мѣстѣ, чѣмъ Гели, который танцовалъ.

— Хи-хи! поздравляю васъ съ такими перчатками и съ такимъ носовымъ платкомъ, сказала мистриссъ Бэйнисъ, качая своимъ тюрбаномъ. — Вотъ! Благодарствуйте! Уйдите лучше въ другое мѣсто, вскричала съ бѣшенствомъ мистриссъ Бэйнисъ.