Уильям Теккерей - Приключения Филиппа в его странствованиях по свету Страница 69

Мать и сестра, некрасивая, живая дѣвушка, баловали Гэли, какъ женщины всегда балуютъ сына, брата, отца, мужа, дѣда — словомъ. всякаго родственника мужского пола.

Видѣть женатымъ этого избалованнаго сына было любимымъ желаніемъ добродушной матери. Старшій сынъ умеръ жертвою удовольствій и праздности. Вдова-мать отдала бы все на свѣтѣ, чтобы спасти второго сына отъ той карьеры, на которой погибъ старшій. Молодого человѣка ожидало впереди такое богатство, что она знала, какъ будутъ стараться поймать его разныя хитрыя женщины. Её выдали за его отца, потому-что онъ былъ богатъ, и она помнила, какъ мраченъ и несчастенъ былъ ихъ союзъ. О! если бы она могла видѣть своего сына избавленнымъ отъ искушенія, и мужемъ честной дѣвушки! Это первый сезонъ молодой дѣвушки? Тѣмъ вѣроятнѣе, что въ ней нѣтъ еще суетности.

— Генералъ — ты помнишь премилаго старичка — въ парикѣ — въ тотъ день, когда мы обѣдали у лорда Трима и когда тамъ былъ этотъ противный лордъ Рингудъ? Это былъ генералъ Бэйнисъ, онъ съ такимъ энтузіазмомъ заступился за одного бѣднаго молодого человѣка — сына доктора Фирмина, который, кажется, былъ дурной человѣкъ. Да, въ тёмномъ парикѣ — я очень хорошо помню его; лордъ Тримъ говорилъ, что это былъ замѣчательный офицеръ. И я не сомнѣваюсь, что его жена должна быть препріятная особа. Жоны генераловъ, путешествовавшія по всему свѣту, должны быть необыкновенно свѣдущи. Онѣ нанимаютъ квартиру со столомъ? Это должно быть очень пріятно и весело. Мы сейчасъ къ нимъ поѣдемъ.

Въ этотъ самый день, когда Макгригоръ и Мойра Бэйнисъ играли въ саду баронессы С*, мнѣ кажется Мойра только-что собирался приколотитъ Макгригора, когда его братоубійственная рука была остановлена подъѣхавшей жолтой каретой — большой лондонской, семейной каретой.

— Ceci Madam S*? спросилъ напудренный лакей.

— Oui, сказалъ мальчикъ, кивая головой.

— Ici demure général Bang? продолжалъ лакей.

— Нѣтъ дома, отвѣчалъ по-англійски мальчикъ.

— Кого нѣтъ? спросилъ слуга.

— Генерала Бэйниса, моего отца нѣтъ дома. Мы отдадимъ ему карточку, когда онъ воротится. Мистриссъ Гели. О Макъ! это то самое имя, которое было на карточкѣ того щоголя, что былъ у насъ намедни! Дома нѣтъ. Уѣхали съ визитами. Нарочно наняли карету. Уѣхали съ моей сестрой. Право уѣхали.

Филиппъ пришолъ обѣдать, и такъ-какъ это былъ не его почтовый день, онъ явился рано, надѣясь, можетъ-быть, прогуляться съ миссъ Шарлоттой, или поговорить съ ней въ маленькой гостиной баронесы С*. Онъ нашолъ обоихъ мальчиковъ на дворѣ съ карточкой мистриссъ Гели въ рукахъ; они разсказали ему о посѣщеніи дамы въ щегольской каретѣ, матери щоголя съ цвѣткомъ въ петлицѣ, который пріѣзжалъ намедни на такой рѣзвой лошади.

— Да. Онъ быль въ воскресенье въ церкви и подарилъ Шарлоттѣ книгу съ гимнами. И пѣлъ. Папа сказалъ, что онъ пѣлъ, какъ дудочникъ, а мама сказала, что папа злой, а это неправда, папа только шутилъ. Мама говоритъ, что вы никогда не бываете въ церкви. Зачѣмъ вы не бываете?

У Филиппа не было ни капли ревности въ его великодушномъ характерѣ и онъ скорѣе обвинилъ бы Шарлотту въ воровствѣ серебряныхъ ложекъ у баронессы, чѣмъ въ кокетствѣ съ другими мущинами.

— У васъ были важные гости, сказалъ онъ Шарлоттѣ. — Я помню эту богатую мистриссъ Гели, паціентку моего отца. Моя бѣдная мать бывала у нея.

— О! мы часто видимъ мистера Гели, Филиппъ! вскричала миссъ Шарлотта, не обращая вниманія на то, что мать ея нахмурилась и сердито киваетъ ей головою.

— Вы ни разу не упомянули о нёмъ. Онъ одинъ изъ первыхъ дэнди въ Парижѣ, настояшій левъ, замѣтилъ Филиппъ.

— Онъ? какой забавный львёнокъ! Я вовсе не думала о нёмъ, просто сказала Шарлотта.

О неблагодарность! неблагодарность! А мы разсказывали, какъ онъ выплакалъ глаза о ней.

— Вы говорите о дудочникѣ? спрашиваетъ папа.,- Я назвалъ его дудочникомъ, потому-что онъ такъ хорошо… Ну, что такое, моя душа?

Мистриссъ Бэйнисъ толкнула генерала въ эту минуту. Она не желала, чтобы дудочникъ составлялъ предметъ разговора.

— Мать дудочника очень богата и дудочникъ получитъ наслѣдство послѣ ея смерти. У ней въ Лондонѣ прекрасный домъ. Она даётъ прекрасные вечера; она ѣздитъ въ каретѣ. Она была у тебя вѣрно пригласить тебя на свои балы.

Мистриссъ Бэйнисъ была въ восторгѣ отъ этого посѣщенія. И когда она говорила: «я не дорожу важными людьми, ихъ балами, ихъ каретами, но я желаю, чтобы моя милая дочь видѣла свѣтъ» — я не вѣрю ни одному слову мистриссъ Бэйнисъ. Она радовалась болѣе Шарлотты при мысли посѣщать эту важную даму, а то зачѣмъ бы ей такъ льститъ генералу и любезничать съ нимъ во весь вечеръ? Ей хотѣлось новаго платья. Ея жолтое платье было уже очень поношено; но Шарлотта въ своёмъ простомъ бѣломъ кисейномъ казалась такъ мила, что могла обойтись безъ помощи французской модистки. Я воображаю, какъ происходило совѣщаніе съ баронессой С* и съ мистриссъ Бёнчъ. Я воображаю, какъ нанятъ былъ фіакръ и какъ отправились къ модисткѣ на слѣдующій день. А когда фасонъ платья былъ рѣшонъ съ модисткой, я воображаю, какой ужасъ изобразился на лицѣ мистриссъ Бэйнисъ, когда она увидала счотъ. Надо отдать ей справедливость, жена генерала тратила мало на свою непригожую особу; она выбирала себѣ платья не красивыя, а дешовыя. Столько плечъ надо было пріодѣть въ этой семьѣ, что бережливая мать не обращала вниманія на украшеніе своихъ собственныхъ.

Глава XXIV

NEC DULCES AMOSES SPERNE, PUER, NEQUE TU CHOREAS

— Моя милая, сказала мистриссъ Бэйнисъ своей дочери:- ты теперь много выѣзжаешь въ свѣтъ. Ты будешь часто тамъ, гдѣ бѣдный Филиппъ не можетъ надѣяться быть принятымъ.

— Я не хочу бывать тамъ, гдѣ не будутъ принимать Филиппа! вскричала дѣвушка.

— Ты успѣешь бросить выѣзды, когда выйдешь за него. Но напрасно ты думаешь, что онъ вѣчно будетъ оставаться дома. Не всѣ мущины такіе домосѣды, какъ твой отецъ; не многіе любятъ сидѣть дома такъ какъ онъ. Право, я могу сказать, что я умѣла сдѣлать для него пріятнымъ его домъ. А Филиппъ не можетъ надѣяться бывать тамъ, гдѣ бываемъ мы. Онъ не въ такомъ положеніи. Вспомни, отецъ твой генералъ и скоро можетъ сдѣлаться кавалеромъ ордена Подвязки, а мать твоя генеральша. Мы можемъ бывать вездѣ. Я могла бы бывать, у насъ, при Дворѣ. Лэди Биггсъ съ радостью представила бы меня. Тётка твоя была представлена ко Двору, а она только майорша Мак-Гиртеръ; большую глупость сдѣлалъ Макъ, отпустивъ ей. Но она управляетъ имъ во всёмъ, и у нихъ нѣтъ дѣтей. А я жертвую собою для дѣтей. Ты не знаешь чего я лишаю себя для дѣтей. Я сказала лэди Биггсъ: мужъ мой можетъ представиться; у него есть свой мундиръ, и это ничего ему не будетъ стоить, кромѣ того, что онъ наймётъ карету; но я не буду тратить денегъ на перья и брилліанты, и хотя я не уступаю въ вѣрноподданствѣ никому, моя государыня не хватится меня. Ея величеству есть о чомъ подумать кромѣ генеральши Бэйнисъ. Она сама матъ и можетъ оцѣнить жертву матери дѣтямъ.

Если я до-сихъ-поръ не передавалъ вамъ подробно разговоровъ генеральши Бэйнисъ, и не думаю, чтобы вы, мои уважаемый читатель, очень сердились на это.

— Позволь мнѣ предостеречь тебя, дитя, продолжала генеральша:- не много говорить Филиппу о тѣхъ мѣстахъ, гдѣ ты бываешь безъ кого и гдѣ ему не позволяетъ быть его положеніе и жизни. Скрывать отъ него? О! Боже мой, нѣтъ! Это только для его же пользы, ты понимаешь. Я не всё разсказываю твоему папа, чтобы не раздосадовать его и не раздражить. Что можетъ сдѣлать ему удовольствіе и обрадовать его, то я разсказываю ему. А Филиппъ — я должна сказать тебѣ, какъ мать — имѣетъ свои недостатки. Онъ завистливъ — не обижайся. Онъ много думаетъ о себѣ; его избаловали, его слишкомъ превозносили при его несчастномъ отцѣ; онъ такъ гордъ и надмененъ, что забываетъ своё положеніе и думаетъ, что онъ можетъ жить въ высшемъ обществѣ. Если бы лордъ Рингудъ оставилъ ему состояніе, какъ Филиппъ обнадёжилъ насъ, когда мы давали наше согласіе на этотъ несчастный бракъ — потому что мысль, что наше милое дитя выйдетъ за нищаго весьма непріятна и печальна для насъ. Я не могу не говорить этого, Шарлотта; если бы я лежала на смертномъ одрѣ, я не могла бы не сказать этого; и я желала бы отъ всего сердца, чтобы мы никогда не видали его и не слыхали о нёмъ. Вотъ! пожалуйста не обижайся! Что я сказала, позволь спросить? Я сказала, что Филиппъ не имѣетъ никакого положенія въ обществѣ или, лучше сказать, занимаетъ весьма, весьма ничтожное — онъ просто сотрудникъ газеты, да еще второстепенный — въ этомъ сознаются всѣ. А когда онъ услышитъ отъ насъ, что мы были на тѣхъ вечерахъ, гдѣ мы имѣемъ право бывать — куда ты имѣешь право ѣздить съ твоею матерью, женою генерала — онъ обидится. Ему будетъ непріятно, что его не приглашаютъ туда, тебѣ лучше вовсе не говорить съ нимъ о томъ, гдѣ ты бываешь, съ кѣмъ встрѣчаешься, съ кѣмъ танцуешь. У мистриссъ Гели ты можешь танцовать съ лордомъ Гэдбири, сыномъ посланника. А если ты скажешь Филиппу, онъ обидится. Онъ скажетъ, что ты этимъ хвастаешься. Когда я была только женою поручика въ Барракнорѣ, капитанша Кэперсъ ѣздила въ Калькутту на балы къ губернатору, а я нѣтъ, и я обижалась, и я говорила, что Флора Кэперсъ важничаетъ и вѣчно хвастается своею короткостью съ маркизой Гэстингсъ. Мы не любимъ, чтобы равныя намъ находились въ лучшемъ положеніи чѣмъ мы. Помяни моё слово. Если ты будешь говорить съ Филиппомъ о тѣхъ, кого ты встрѣчаешь въ обществѣ и съ кѣмъ ему не позволяетъ знакомиться его несчастное положеніе, ты обидишь его. Вотъ почему я толкнула тебя намедни, когда ты говорила о мистерѣ Гели. Какая нелѣпость! Я видѣла, что Филиппъ разсердился, началъ кусать свои усы, какъ онъ всегда дѣлаетъ, когда сердится… вотъ и ты опять разсердилась, душечка! Моя ли это Шарлотта, которая, бывало, не сердилась никогда? Я знаю свѣтъ, милая, а ты не знаешь. Погляди, какъ я обращаюсь съ твоимъ папа. Повторяю тебѣ: не говори Филиппу о томъ, что можетъ оскорбить его. Поцалуй твою бѣдную, старую мать, которая любитъ тебя. Сходи наверхъ, вымой свои глава и приходи къ обѣду счастливою.