Вирикониум - Майкл Джон Харрисон Страница 14

Она улыбнулась, и улыбка была горькой, как вой ветра.

— Норвин Тринор ушел почти год назад, — сказала она. — Вам не стоит переживать. Сядьте и выпейте вина.

Она отошла в сторону, стараясь не встречаться взглядом с гостем, и устремила взор в темноту Хлебной улицы. Ее плечи под поношенным платьем вздрагивали.

Кромис приблизился и взял ее за локоть.

— Вы должны рассказать мне, — мягко произнес он. — Пожалуйста, расскажите.

Кэррон Бан отдернула руку.

— Мне нечего рассказать вам, сударь. Норвин не сказал мне ни слова. Кажется, он устал от Города, от меня…

— Но Тринор не мог просто вас бросить! Это было бы слишком жестоко…

Женщина обернулась. Теперь они стояли лицом к лицу, и в ее глазах горел гнев.

— Это не жестокость, лорд Кромис. Целый год я не слышала о нем ничего — вот настоящая жестокость. И теперь… теперь я не желаю о нем ничего слышать. Всему конец. Есть много вещей, которые не пережили короля Метвена… — она шагнула к двери. — Если вы оставите меня, я буду рада. Поймите, я ничего не имею против вас, Кромис; я не должна с вами так говорить, но вы пробуждаете во мне воспоминания о том, что я предпочла бы забыть.

— Сударыня, я…

— Пожалуйста, уходите.

Ее голос, ее плечи… Она была ужасающе спокойна. Горе убило в ней все чувства, осталось лишь одно: осознание того, что ничего не изменить. Что тут возразишь? Ее терзала боль, и Кромису было больно это видеть. Неужели причиной таких страданий стал один из метвенов? В это верилось с трудом… и невозможно поверить, что им оказался Норвин Тринор.

В дверях Кромис остановился.

— Если вам нужна помощь, у меня есть средства… И королева…

Кэррон Бан резко тряхнула головой.

— Я уезжаю на юг, к семье. Мне ничего не нужно от Вирикониума — ни от города, ни от империи… — ее взгляд смягчился. — Простите, лорд Кромис. Вы желаете мне только добра… Советую искать моего мужа на севере. Он уехал на север. Но я хочу, чтобы вы помнили: это не тот человек, который был вашим другом. После смерти Метвена что-то в нем изменилось. Запомните: это не тот человек, которого вы знали.

— Может быть, его и искать не стоит?

— Я бы предпочла, чтобы вы не приносили мне от него вестей. До свидания.

Она закрыла дверь. тегиус-Кромис остался на убогой улице, наедине с ветром, И ночь накрыла его с головой.

3

В ту же ночь тегиус-Кромис, владелец меча без имени, воин, который решил, что его истинное призвание — поэзия, покинул Пастельный Город через одни из Северных Врат. Он думал о трех женщинах и собственном будущем, и мысли его были одна мрачнее другой. Копыта лошади тихо цокали по древней мостовой. Его снова никто не остановил.

Он ехал не с пустыми руками, но не надел никаких доспехов, кроме кольчужной рубашки, покрытой черным лаком — под цвет его короткого плаща и кожаных брюк. Так поступали многие из метвенов: они считали, что броня не защищает от энергоклинков, зато сковывает движения. Шлема тегиус-Кромис не признавал, и его темные волосы развевались на ветру. На поясе висел баан, за спиной — забавный восточный инструмент.

Через день он достиг холодных предгорий Монарских гор, протянувшихся между Вирикониумом и Дуиринишем, где ветер отчаянно оплакивал какую-то потерю — это горе было так велико, что не выразить словами. Кромиса охватывал трепет, когда он проезжал по высокогорным тропкам, изрезавшим сланцевые склоны, и меж холодными неподвижными озерцами на дне пустых лощин. Ни одна птица не свила здесь гнезда. Один раз Кромис заметил летающую лодку: она медленно проплыла у него над головой, из ее корпуса сочился темный дым. Он долго размышлял над странным поступком Норвина Тринора, но так и не пришел ни к какому выводу.

Так он ехал три дня. За это время ничего особенного не произошло — кроме одного случая, когда он пересекал гребень Круачанского хребта. Но случай этот был весьма странным.

Когда опустился туман, тегиус-Кромис как раз достиг третьей пирамидки из камней — никто уже не помнил, зачем понадобилось оставить здесь метку. Возможно, она означала то, что Кромис и так знал: впереди на тропинке будет несколько опасных мест. Чувствуя, как копыта лошади то и дело скользят по голой, покрытой пятнами лишайника скале, он остановился. Ветер стих, от тишины в ушах начало звенеть. Здесь все было неудобно, чуждо. Езда превратилась в настоящее мучение; в довершение всего, когда Кромис спустился в долину, повалил снег. Теперь стало ясно, почему Кэнна Мойдарт так спешит.

Следующая пирамида-метка оказалась развалинами старой четырехгранной башни. Ее серые камни сильно отличались от тех, что валялись под ногами. Три стены уцелели, часть потолка тоже, а вот окон, похоже, никогда и не было. Зачем построили эту башню, почему не использовали камень, которого кругом в избытке? Загадочная постройка возвышалась среди собственных обломков, похожая на гигантский изъеденный временем пень, и тегиус-Кромис задавался вопросом: сколько усилий потребовалось, чтобы поднять камни на такую высоту.

Судя по всему, он был не первым, кому довелось здесь заночевать. Путешественники, застигнутые туманом на Круачане, оставили после себя кострище, рядом валялись кости каких-то мелких зверьков.

Кромис привязал лошадь, которая уже начала дрожать, накормил ее и набросил ей на круп легкое покрывало. Потом развел костерок, приготовил пищу и сел у огня. Оставалось только ждать, когда рассеется туман. Жутковатые дребезжащие звуки сливались в тягучий плач. Вокруг клубился туман, дышал холодом, запускал щупальца в жалкое убежище. Слова речитатива падали в тишину, точно камни в бездонную пропасть.

Ясное видение…

Это место так ясно встает у меня перед глазами —

То, каким оно было

В пустые времена.

Далеко внизу колышутся сосны…

Я оставил рябиновые рощи

Гореть на древних мысах,

Неспешно спускаясь в стеклянные вечерние моря…

По опустелым вершинам холмов

Бредут наши хрупкие кости,

Одетые в бесплодье,

Разнашивая его, как тесный сапог…

Вот повесть этого места:

Кроме разбитого хребта,

Есть только грустные ветры и тишина.

Я добавляю еще один камень

В груду камней…

Я подхвачен течением Времени…

Встревоженный эхом собственного голоса, тегиус-Кромис отложил инструмент. Лошадь испуганно переступила с ноги на ногу. Туман, подхваченный внезапными дуновениями ветра, свивался в невесомые силуэты.

— тегиус-Кромис, тегиус-Кромис! —