Мегалодон (СИ) - СкальдЪ Страница 5

В отличие от большинства библиариев, мой дар не был жестко фиксирован общепринятыми рамками, он развивался вместе со мной, от десятилетия к десятилетию. Теоретически подобное обозначало, что в свой срок я могу стать Альфа-псайкером. Подобная перспектива добавляла толику радости в том мрачном мире, в котором я теперь жил.

Хотя радоваться особенно не стоило – разум библиария ценнейший дар и одновременно наша величайшая слабость. Мы идем по полному опасностей пути, каждую секунду балансируя на тонкой грани, отделяющей невероятное могущество от безумия, контроль от хаоса, свободу от жадной бездны Имматериума, что так пристально следит за всеми нами. Это было непросто и требовало стальной дисциплины, определенного рода аскезы, соответствующей мотивации и толики везения. Мои братья библиарии во главе с Те Кахуранги относились к своему дару с немалой осторожностью, и я полностью разделял их позицию. Она была проверена многими тысячелетиями, чужими ошибками, смертями и трагедиями. Подобный опыт игнорировал бы лишь дурак. Но все же в силу особенностей своей личности я делал акцент не на опасностях, а на перспективах. Тем более, я же являлся частью нашего великого Пророчества!

Жаль, но пока в благородном искусстве предсказания я уступал многим братьям из ордена. Мои видения не были столь глубоки и подробны, я не мог давать таких советов, какие давали магистру Тиберосу Те Кахуранги, Атеа и эпистолярий Сотти.

Вот и сейчас, продолжая заниматься «Рокотом», я мысленно перебирал возникающие перед глазами смутные мимолетные образы, пытаясь вычленить что-либо стоящее. Нескончаемые сражения с Астартес, друкхари, тиранидами и демонами… Лицо леди-инквизитора Джейд Ранник… Схватки в предстоящей войне на Бадабе… Терминаторский доспех, который станет моим трофеем… Хитроумный вражеский библиарий, с которым я сойдусь в бою и чью фигуру искусно скрывала могучая сила… Враг по недомыслию и брат по крови… Древний археотех времен Темной Эры Технологий на руке павшего в Хаос Астартес… Доблестные и смертоносные воины Караула Смерти… Будущее Кархародон Астра… Кадия…

Подобные вспышки прозрения выглядели интересными, но мало информативными. Все, кроме последнего видения. Кадия! Именно планета на границах Ока Ужаса являлась тем краеугольным камнем, на которой замыкались все вероятностные линии нашего будущего. Жизнь продолжалась и дальше, но Кадия выступала важнейшим водоразделом, вехой, определяющей, куда орден и я пойдем дальше. Если Кархародоны окажутся там в нужное время, это будет правильно. Кадия стоит, и она должна стоять и дальше, а у меня есть девяносто лет, дабы убедить братьев в том, что мы должны быть там во время Тринадцатого Крестового похода.

Впрочем, возможно никого убеждать и не придется. Много лет назад Те Кахуранги и прочие библиарии досконально исследовали мой разум и вытащили из его глубин всю прошлую жизнь и все то, что я знал в нынешнем времени. Тогда мне казалось, что я лишь читаю выдуманные книги и ничего более, но очутившись здесь данную позицию пришлось пересмотреть. Библиарии считали, что авторы из двадцать первого века на планете Земля смогли узреть будущее и описать его. С их теорией сложно было не согласиться. Мои знания стали секретным оружием ордена, его величайшей ценностью и неудивительно, что в бытность учеником Те Кахуранги столь много времени уделял тренировкам ментальной защиты. Подобное знания не следовало открывать никому, кроме своих.

В Галактике сорок первого тысячелетия с избытком страданий и боли, но совсем мало радости. В глубинах своих свирепых душ Кархародоны также страдали, хотя не признались бы в подобном никому и никогда. Виноватые без вины, мои братья в тайне мечтали о том, что Изгнание когда-нибудь все же закончится и мы получим прощения, хотя прощать нас было не за что. Одно единственно суровое решение примарха Корвуса Коракса обрекло орден на странствия во Внешней Тьме, продолжающиеся десять тысяч лет. Но на Кадии сроки подойдут к концу, там наша судьба имеет шанс выйти на новый, уже не столь безрадостный, виток.

Почистив «Рокот», я занялся болтами, нанося на гильзы символы мощи. За этим занятием меня и отвлекли. Надежные непробиваемые двери глушили посторонние звуки, но я почувствовал гостя. Секундный импульс и из моего разума выскользнула проекция акулы, вновь выступающая глазами и ушами. Она легко прошла сквозь адамантиевые двери и через человека, стоящего за ней. Я не удивился, когда узнал, кто именно решил почтить меня своим вниманием.

* * *

Магистр Третьей роты Бейл Шарр подошел к келье библиария Борея и остановился, рассматривая символы, что нескончаемой вязью перетекали один из другого и оплели весь проем, складываясь в красивый завораживающий узор. В середине высоких дверей находилась широко раскрытая четырехметровая зубастая пасть, выполненная из потемневшей бронзы и трофейных клыков. Капитан не был псайкером и не понимал их силы, но даже он почувствовал мощь, исходящую от знаков. Они напомнили ему древних океанических хищников, затаившихся до времени и готовых броситься в атаку. Борей превратил свое жилище в несокрушимую цитадель внутри крейсера, и никто кроме него самого не знал, сколько времени ушло на подобное.

Каху не нравилось то, что он видел. «Кодиций дистанцируется от всех нас, ставит себя выше» – не раз и не два резко высказывался ветеран. Находились и те, кто разделял подобную точку зрения, но Шарр в их число не входил. Он знал Борея лучше, чем кто-либо еще, исключая Те Кахуранги и понимал, что за всем этим стоит удивительный потенциал, пытливый ум, любознательность и желание проявить себя, но не путем возвышения над другими, а за счет своей внутренней силы.

Какая-то тень, мимолетное видение вырвалось из кельи библиария и легко прошла сквозь грудь капитана. Он не вздрогнул, хотя и ощутил холодное внимательное прикосновение к своим сердцам. На подобное не следовало обращать особого внимания. Никто по-настоящему не знал сути библиариев и их возможностей, это могло быть просто действие меток Изгнания или что-то еще, что не несло прямой угрозы.

Массивные двустворчатые двери плавно и беззвучно отошли в стороны, приглашая войти. Капитан так и сделал.

Облаченный в синий доспех Мк V библиарий находился внутри, в боковой комнате, служившей ему своеобразной мастерской. Как и у многих прочих братьев, броня его была собрана из различных деталей, в частности, шлемом выступал лежащий в стороне грандхельм от МК III с вертикальной щелью на лицевом щитке и горизонтальной монолинзой. Кирасу, наручи и поножи украшал белый узор меток изгнания, а на правом наплечнике изогнулась акула, образуя острозубый полумесяц в черной пустоте. Защиту разуму давал капюшон с вплетенными золотыми нитями, сейчас откинутый на плечи.

После Благочестия Борей изменился, почувствовал в себе силы и расширил собственные покои, присоединив к ним помещения, находившееся слева и справа от первоначальной кельи. «Белая пасть» была внушительным крейсером с множеством свободного места, так что подобное не стало проблемой. Одно из помещений Борей приспособил под мастерскую, а второе – под библиотеку со стеллажами и полками, заваленными инфокристалами, прозрачными пластековыми листами, свитками, пергаментами и пухлыми томами. Всем тем, с помощью чего каждый из племени библиарием оттачивал разум. Артефактов и записей было много, количество продолжалось увеличиваться, но библиарий лишь начал собирать свою коллекцию. Там же находились тяжелые, в рост Астартес, напольные хроно на львиных лапах, с массивным маятником, которые кодиций вывез с одной из планет в качестве трофея. Шарру нравилось слушать их солидный звон. Но еще больше ему нравилось смотреть на внушительный глобус, изготовленным Утулу по чертежам Борея. Глобус держала подставка из лакированного красного дерева, а изображал он Священную Терру начала третьего тысячелетия. Планета выглядела как удивительная голубая сфера, с покрытыми зелеными лесами материками, равнинами и снеговыми пиками, бирюзовыми морями и океанами. Все это давно обратилось в прах, ныне родина человечества представляла собой унылый урбанистический пейзаж. Бейл мог часами стоять напротив глобуса, скользить глазами по рельефным деталям, читать давно забытые в Галактики имена и размышлять о том, каким был мир раньше. Там, на планете, жил Император, там жили предки самого Шарру, как и каждого человека, чьи потомки теперь раскиданы по всей Галактике.