Александр Петров - Дети света Страница 7

– Кушать хочешь?

В ответ – утвердительный кивок головой.

– Ты что, немой?

Снова кивнул: да. Борис промычал «бывает» и оглянулся окрест: а где тут?.. Станция представляла собой одинокую платформу с кирпичным строением типа скворечник для продажи билетов. Может быть, раньше здесь что-то и было, но, видимо, старое разрушили, а новое построить денег не хватило. Во всяком случае, на сегодня – кругом степь с малыми перелесками. Ближайший населенный пункт виднелся на самом горизонте, это километров пять пешком.

– Ладно, пойдем. Что-нибудь придумаем.

У них под ногами запетляла вытоптанная тропинка. Вокруг серебрилась и густо благоухала душистая горькая полынь. Ковыль пучками седых волос торчал из сухой морщинистой земли. Высокий татарник из-за острых колючек поглядывал любопытными синими глазами соцветий. Над головами висел оранжевый диск солнца и коршун, вялый, как тарань. За ходоками клубился шлейф рыжей пыли. На подступах к мелкой речушке набрели на заброшенное картофельное поле, густо заросшее бурьяном. Почесал Борис затылок, дернул ботву – из пыльной земли выскочили корни с четырьмя махонькими розовыми клубнями. Надергал еще несколько – и вот уже горка молодой картошки наполнила пакет с рекламой французской косметики. Мальчик с едва заметной усмешкой наблюдал за его кулинарными потугами.

На берегу речки под грустными плакучими ивами чернело штатное кострище. Видимо, не им одним приходилось пользоваться услугами этого гостеприимного места. В густых зарослях колючего кустарника Борису удалось разыскать сухой хворост. С горем пополам, с третьей попытки разжег костер. Ножом из гибких сочных веток вырезал шампуры. Из сумки достал банку консервированных сосисок. Как у ручной гранаты перед броском, выдернул кольцо. Взрыва не последовало, зато из открытой банки веером прыснул сок, и обнажились тонкие сосиски по-венски. Насадил парочку колбасных изделий на заостренные прутики и подвесил над костром. Наглотавшись дыма, раскатисто кашляя, со слезящимися глазами, но с победным видом подошел Борис к становищу. Мальчик лежал на спине и с аппетитом уминал булочку, сорвав с нее вакуумную упаковку. Рядом валялись пустые банки из-под сосисок и огурцов.

– Ну вот, всю кулинарную композицию сломал. Ты бы хоть картошки дождался. Минут через десять испечется.

Мальчуган вскочил, в три прыжка подлетел к костру и ловко выкатил из бордовых пылающих углей пяток картофелин. Деревянной кочергой, будто клюшкой для гольфа, забросил их по очереди в мелкую прибрежную воду. «Для охлаждения, стало быть», – догадался Борис. Достал картошку из воды, отряхнул и прямо в кожуре проглотил. «Маугли какой-то. Да еще и голодный.» Борис достал из сумки и протянул ему бутылку нарзана. Тот залпом ее выпил. Благодарно рыгнул.

– Теперь ты похож на удава, проглотившего свежепойманную макаку, – показал Борис на округлившийся живот своего сотрапезника, натянувший грязную футболку. – Плохо не будет?

– Нет, я привычный, – весело дернул головой мальчуган.

– Глядя на тебя, у меня тоже аппетит разыгрался. Пожалуй, и я пожую, с твоего разрешения.

– Что вы, что вы, не стесняйтесь, закусывайте, – великодушно пожал тот плечами.

– Как тебя зовут?

– Не знаю.

– Вот те раз. Но как-то же надо к тебе обращаться.

– Обращайся как все – немой.

– Это неправильно. У каждого человека должно быть имя. Вот меня, к примеру, зовут Борис. На Небесах у меня есть заступник – благоверный князь Борис, сын равноапостольного Владимира, крестителя Руси. Невинный Борис был убит собственным братом Святополком-окаянным. Князь Борис меня любит – я знаю. Он за меня молится Богу. Нет, нет, ты как хочешь, а имя тебе надо заиметь. А ты крещеный?

– Не знаю.

– Хочешь, мы тебя окрестим, и ты получишь имя?

– Я не против.

– А родители у тебя есть?

– Где-то, может быть, и есть. Но не здесь и не со мной.

– Они тебя обижали?

– Не помню.

– Давно в бегах?

– Давно.

– Одному жить страшно?

– Мне не с чем сравнить. Другой жизни я не знаю.

– Наркотики принимал?

– Приходилось, но мне не понравилось.

– Спиртное?

– Гадость.

– Это точно.

– А можно я про себя расскажу?

– Давай, если хочешь.

– Вот ты немой. То есть мысленно ты говоришь, но тебя не слышат, и мысли твои улавливает не каждый. Понимают жесты, да и то что-то простое, вроде «да» и «нет». Но, судя по всему, тебя это устраивает?

– Ну, я бы не стал утверждать, – задумчиво медленно повел он плечом. – Скорее, я принимаю немоту и бездомность, как печальную необходимость.

– То есть, ты с этим смирился?

– Конечно.

– Молодец. А у меня вот что. Всю жизнь я делал карьеру. Как бульдозер, ломил напролом, чтобы добиться того, чего добился. Сейчас у меня есть всё, что я хотел: деньги, власть, большая квартира в городе, загородный дом, две машины, собака, кот, подруга-красавица и враги…

– Неплохой комплект, – улыбнулся мальчик. – Чего же тебе не хватает?

– Видишь ли, меня это… не греет. Пока всего добивался, было интересно. Существовала цель. А теперь не устраивает. Мне, оказывается, необходимо, чтобы я кому-то был нужен. То есть, конечно, все от меня чего-то хотят: денег, связей и прочего… Но поговорить по-дружески не с кем. Вокруг меня толпа людей, – но я один. Я говорю, а меня не слышат. Ну, как у тебя: «да» и «нет» понимают. У меня примерно так же: подойдут, выпросят денег – и в туман. Ты им кричишь вдогонку: «Куда же вы, люди, давайте о душе!» Не слышат. Они уже далече. Цель у них появилась: деньги потратить. Выходит, что я среди толпы такой же немой, как и ты.

– Ну не совсем… – иронично мотнул он головой.

– Считаешь, дядя с жиру бесится?

– Примерно, так.

– Нет, мой юный друг, ты не прав. Это кризис… среднего возраста. Тупик. Ты, например, знаешь, почему я здесь?

– Почему? – вскинул он глаза, пронзительно-карие.

– А я из дому сбежал. Только никому!.. – шепнул Борис, оглянувшись. – Был тут у меня в гостях один интересный парень по имени Родион. Он сказал мне, что я еще не нашел себя. Вот и решил найти. Собрал наскоро сумку, сел в первый попавшийся поезд и вышел на незнакомой станции. Я не знаю, куда иду. Не знаю, где буду ночевать. И что будет со мной завтра. И будет ли оно – это завтра.

– Мне это знакомо, – вздохнул мальчик.

– Значит, мне стоит поучиться у тебя выживанию. Научишь инфантильного горожанина?

– Чем богаты… – кивнул он головой.

Они поднялись и выступили колонной.

– Конечно, – продолжил Борис бубнить на ходу, – наелся и доволен. И говорить тебе не нужно. И мыслить тоже ни к чему. А у меня, знаешь ли, свои привычки. Они, может, годами приобретались. Их просто, как фантик, из жизни не выбросишь. Например, утром мне нужно ванну принять и чашечку кофе пригубить. В махровый халат завернуться. Туалетной водой освежиться. По телевизору новости прослушать. Курс доллара узнать. Собаку выгулять. Машину фланелькой протереть…

Мальчик обернулся и ошпарил взглядом, будто кипятком. Борис даже осёкся.

– Что, мне уж и наболевшим нельзя поделиться? – А в ответ тишина… Он грустно улыбнулся, глядя в упрямый вихрастый затылок. – Да, суровый попутчик достался. Кремень!

Дальше шли молча. Повернул Борис голову направо – степь, налево… в общем, примерно, то же. «По диким степям Забайкалья, где золото роют в горах…» – запел он жалостливо и осёкся. – Дальше не помню. Ага, вот еще: «Степь да степь кругом, путь далёк лежит…» Слова давай! Нет слов. А! Вот: «И вышли они где-то под Таганрогом, среди бескрайних степей. И каждый пошел своею дорогой…»

«Стоп, – сказал он себе, но не остановился. – А что, если мальчуган сбежит? Возьмет и стрекача задаст. Ага. Теперь понятно, кто здесь главный. Кто ведомый, а кто ведущий. Кто клиент, а кто сервер. Всю жизнь людей, как траву бульдозером, подминал. А тут в немилость мальчишки попал и загрустил. Ну и дела, – провел он ладонью по лицу. – Собственно, что я переживаю? Человек я свободный, как ветер. Хочу – на Канары махну, пожелаю – в Сочи на три ночи. Могу, в случае чего, и домой вернуться. Подумаешь!..»

Мальчик еще раз обернулся и даже остановился. Борис чуть не налетел на него.

– Что? Почему остановка?

Молчал попутчик. А в глаза его Борису и смотреть не хотелось. Или не мог?

– Ладно, не задерживай движение на марше. Иди. Чего там…

Немой отвернулся и пошел дальше. Борис зашагал следом.

С полчаса шли они в молчании. Полном молчании. То есть таком, когда и мысли в голове нет. «А этот – немой и ничей – шагает, как по собственному поместью, ухмыльнулся Борис. – Хозяин положения. Лидер группы. Командир полка. Подзатыльник ему, что ли врезать, чтобы нос не задирал?» Мальчик на ходу оглянулся, скользнул по его физиономии усмешкой, как пощечиной, и снова «марш, марш, левой».

За пригорком открылся дивный пейзаж. Среди степи, прижавшись к реке, стояло обширное селение. Пожалуй, не стояло, а лежало. Так возлегали наши предки на пирах: сытно, вальяжно и сонно. На полном марше, не снижая скорости продвижения, вступили они в населенный пункт. Он еще не догадался, что его взяли. Он еще наслаждался покоем, не подозревая, что это плен.