Доктор Нонна - Приворот Страница 9

Она сунула узелок с фениксами в мятый пакет из супермаркета – чтоб никто не догадался! – и вручила его мужу:

– Держи. Тут наше спасение.

Он не вернулся ни вечером, ни на следующий день, ни даже через день. Лариса обзвонила все больницы и справочные несчастных случаев – ничего. Она пыталась держать себя в руках, но беспокойство постепенно превращалось в панический ужас. На четвертые сутки, попытавшись покормить Павлика, Лара обнаружила, что у нее пропало молоко. Господи, что же делать?!

Лариса обшарила все углы и все карманы – ну зачем, зачем ей было столько одежды? – набралась небольшая кучка денег. Еще месяц назад кучка показалась бы ей ничтожной, но сейчас это была сама жизнь. Можно купить детское питание и кое-какую еду для себя и Даши. Что будет потом, женщина боялась и думать. Оставив малыша на попечение Дашеньки, она двинулась за «добычей».

До ближайшего магазина было километра два. Раньше – на машине – она пролетела бы это расстояние за три минуты, но сейчас… Лара купила две коробки молочной смеси, хлеба, сыра, еще какой-то скучной еды.

У дома стояли два громадных, хищно блестевших черных джипа. Вокруг – несколько одинаковых бритоголовых «качков» в черной коже. Один из них сплюнул окурок на чистенькую плиточную дорожку.

– Привет, хозяйка! – он загоготал, протягивая ей какие-то бумаги. – Подписывай, и вали отсюда.

– Да как вы…

– Ты чо, дура, что ли? Себя не жалко, детей пожалей, – он махнул толстой, как бревно, ручищей в сторону дома, где стояла мертвенно бледная Даша с Павликом на руках.

Очнулась Лариса в машине.

– Куда везти? – спрашивал угрюмый седоватый шофер.

Она обернулась: на заднем сиденье лежал спеленатый Павлик, рядом пристроилась Дашенька, прижимавшая к себе два пакета.

– Мама, я кое-какие вещи собрала, но мало. Они… они меня выгнали, сказали – сейчас новый хозяин приедет, – она заплакала.

– На вокзал, пожалуйста, – попросила Лариса.

– На вокза-а-ал? Ты откуда такая темная… – водитель оглядел ее, обернулся на детей. – Понятно. Ой, дефолт, дефолт, ты широк, могуч! – пропел он на мотив «Днипро». – Муж-то где?

– Он… пропал.

– Вот оно что… Ладно, не конец света еще. Сама жива, дети тоже. Это главное. На какой вокзал-то? Если у тебя от переживаний память отшибло, так их в Москве девять штук. Не считая аэропортов.

– На… на Ярославский. Только… – Лариса вдруг испугалась, не потеряла ли остаток денег. Копейки, конечно, но все-таки.

– Да ладно, так довезу. Что ж я, зверь, что ли?

10. Старая дружба не ржавеет

Самыми страшными подозрениями Гена с Ларисой не поделился. Пока он всеми силами пытался замедлить крах, ему казалось, что он разговаривает не с людьми, а с куклами. С марионетками. Геннадий боялся признаться сам себе: скорее всего, все его обязательства находятся в одних и тех же руках. И руках очень сильных. Не долги из него выбивают – кто-то стремится его раздавить. Он знал только одного человека, у которого хватило бы на это и желания, и возможностей.

Наташа.

Точнее – ее отец. Но с ним самим, конечно, разговаривать бесполезно, он старается ради дочери. Значит, надо кланяться ей. Да что там кланяться! Геннадий готов был ползать на коленях, да хоть землю лизать, если прикажет. Ведь десять лет прошло – неужели не сжалится?

В городской квартире на звонок никто не отвечал. Гена поехал в Барвиху, разыскал среди высоченных заборов дом Наташиного отца, остановился у глухих ворот, над которыми ехидно щурилась камера наблюдения. Пока он собирался с духом, чтобы выйти из машины и позвонить, ворота поползли в стороны, пропуская машину внутрь.

Навстречу вышла Наташа. Она похорошела, так что в черных брючках и рубашке с закатанными рукавами казалась почти девочкой. Непривычно короткая стрижка придавала ей задорный и озорной вид. За спиной Наташи маячил высокий улыбчивый парень. Гена неловко вылез из машины.

– Ну здравствуй, бывшенький! – несмотря на миниатюрность, Наташа ухитрялась глядеть на него сверху вниз и улыбалась, как сытая кошка, явно наслаждаясь ситуацией. – Как мило, что ты решил меня проведать. А я вот замуж вышла, – она махнула куда-то за спину, в сторону высокого парня. – Надо было на свадьбу тебя пригласить, но мы в Израиле венчались, а ты же занятой мальчик, да? Где ж тебе время найти на свадьбу старой подружки. Извини, в дом не приглашаю, ты без предупреждения. – Она пощелкала по крылу «Мерседеса». – Неприлично, Генчик. Все большие мальчики давно на «Хаммерах» ездят или на «Бентли».

– Наташа! – не выдержал Гена.

– Что – Наташа? Ты, значит, по старой дружбе решил денежек у меня попросить?

– Это ведь твой отец на меня охоту устроил?

– С чего ты взял? Сейчас, кажется, у многих проблемы. Хотя… он бы мог… Он меня любит, – она прищурилась. – Но ты же знаешь, я девочка глупенькая, в делах ничего не понимаю…

– Я ведь не просто так, – Геннадий развернул перед ней платок с драгоценностями.

– Батюшки святы! Ты никак секретаршины побрякушки распродаешь? Какое убожество! – она брезгливо покопалась в сверкающей кучке и вдруг подцепила ноготком колечко с тремя бриллиантами. – Что, детишкам на молочишко не хватает?

– Наташа, пощади! У меня сын только что родился! – вырвалось у Геннадия. Он мгновенно пожалел об этом, но было уже поздно.

– Сы-ын? – протянула Наташа и надела кольцо на безымянный палец. Глаза ее сузились, улыбка исчезла, состарив женщину лет на двадцать. – Хорошо. Я скажу отцу, чтобы оставил тебя в покое. И денег дам, чтобы от кредиторов отбиться.

– Наташа! – не веря своему счастью, воскликнул Гена.

– Не за «так», конечно.

– Вот, забери все.

– Зачем мне этот мусор? Отдашь мне то, что отнял десять лет назад. Сына.

– К-как?!

– Ну, это не твоя забота. Я отцу скажу, он все сделает, все документы выправит. Все понял? Вот и езжай, сообщи своей… секретарше радостную весть. И забери свою… бижутерию.

Гена сунул платок с драгоценностями в тот же пакет, сел в машину. Что-то сдавило грудь…

– Ну! Ты уедешь, наконец, или в землю врос? От счастья остолбенел? – нетерпеливо фыркнула Наташа и вдруг нахмурилась. – Макс! Посмотри!

Улыбчивый парень подошел, открыл дверцу – бездыханное тело Геннадия вывалилось им под ноги.

– Вот черт! Гадость какая! – передернула плечами Наташа. – Скажешь охране – тело сжечь и в воду, машину на запчасти. Чтоб и следов не осталось. Быстро!

11. Дома

Лариса никогда потом не могла вспомнить, как добралась до Красногвардейска. Заплеванный вокзал, бесконечные очереди, пьяные дембеля в обшарпанном вагоне, потом местный автобус, еле трясущийся по пыльной проселочной дороге… С автостанции она сразу отправилась к Людмиле Анатольевне – за ключами от квартиры. Надо было жить дальше.

– Ларочка! – всхлипнула мать бывшей подруги. – И с детками. А я, видишь, теперь плачу все время. Без Нелечки-то.

– А что такое? – механически спросила Лариса, подумав, что, когда Нелька укатила с мужем в Австралию, Людмила Анатольевна очень даже радовалась, что дочка хорошо пристроена.

– Так ведь утонула Нелечка-то в этой Австралии проклятой! Уж два года как. Вчера годовщина была, вот я и успокоиться не могу. Да вы заходите, заходите. Нелечку помянем.

– Людмила Анатольевна, я… я потом, ладно? Я только за ключами. Или там сейчас живет кто-то?

– Да господи! Нелечка-то разве не писала тебе? Забрали квартиру-то, она ж от военной части была. Вот как начали все распродавать, так и позабирали квартиры. У вдов офицерских, у детей. Кто тут жил, им взамен какие-то метры в бараках выделили, а тебя-то не было. Да я и не сообщала, ты ж за богатого вышла, зачем тебе?

Лариса почувствовала, что силы кончились, и села прямо на грязный подъездный пол. Дашенька бросилась ее поднимать.

– Меня Даша зовут, – сообщила она заплаканной женщине. – Папа пропал, и какие-то дяди нас из дома выгнали. А это Паша, мой братик.

– Господи, бедные детки! – запричитала Людмила Анатольевна. – Да заходите же, что ж теперь. Ларочка, поднимайся, нельзя на камне сидеть. Тебе детишек растить нужно. Заходи, будешь мне вместо Нелечки. Ничего, справимся.

«Справляться» было нелегко. Павлик рос беспокойным, спал плохо, утихомиривался только на руках. Лариса, укачивая сына, ночи напролет ходила из угла в угол и днем просто валилась с ног. Худенькая серьезная Даша изо всех сил старалась помочь маме. Однажды Людмила Анатольевна, вернувшись раньше обычного, застала Дашу за купанием Павлика.

– Господи, сама дите – дите моет! – испуганная женщина выхватила малыша из Дашиных рук. Павлик мгновенно завопил и потянулся к сестре.

– Я умею! – упрямо заявила Даша. – Он у меня и не плачет никогда.

– А мать-то где?

– Спит. Она же ночь напролет с ним ходит и ходит, иначе он весь дом поднимет.

– Ох, а я-то после снотворного как бревно сплю. Без него-то никак, все Нелечка снится, сразу поднимаюсь и плачу, плачу, – женщина вздохнула. – Кормить-то крикуна не пора?