Игорь Поляков - Пространства Страница 9

Еще одна скрипучая калитка, сто метров через двор и вот – подъезд Семеныча. Пятый этаж и… дверь моего недавнего старосты. Звоню. Он наверняка сейчас один. Жена с малышкой должны быть в деревне у матери. За дверью – тишина. Через полминуты звоню опять. Еще через минуту слышу оправданный мат, которым владел только Семеныч. Петр резко открыл дверь. Сто против одного, что меня он ожидал увидеть меньше всего! Я толкнул его в грудь и прошел в квартиру. Только бросил по пути на кухню:

– Я ставлю кофе.

Он ничего не ответил и побрел в спальню надевать шорты. Минут двадцать мы молча пили кофе. Потом он, не поворачивая ко мне головы, сказал:

– Если бы я к тебе дозвонился утром, то убил бы через телефон.

Я так же спокойно ответил:

– Значит, это был ты…

– Я.

Семеныч был старше нас на два года, после армии, и, наверное, гораздо мудрее. Уж опытней – это точно. Он помолчал с минуту и добавил:

– Дурак ты, Андрюха, и осел!

– Ты прав, Семеныч…

– Ты даже ничего не знаешь.

– А что я должен знать?

Его глаза как-то недобро блеснули, кулаки сжались, рука на столе напряглась, но он всегда умел держать себя в руках, поэтому рассказывал все ровно, без эмоций:

– Вас не было целый час. Генка и Вероника спустились к вам, чтобы позвать. Мы ведь собирались поехать после ресторана на набережную. Но когда они вышли, увидели, что Наташка лежит на асфальте, а рядом какие-то две шлюхи пытаются ее поднять. Она без сознания. Вероника прибежала в зал и кричит. Мы все вывалили на улицу. Кто-то вызвал «скорую». Расспросили этих шлюх, что произошло и где ты. Они рассказали, что видели… – он замолчал, и его рука опять напряглась. – В общем, они сказали, что, как только ты ушел, она постояла, пока ты не зашел в троллейбус, и рухнула, как подкошенная. Неотложка приехала быстро: у нее сердечный приступ и что-то там еще, я не понял что… Короче, ее откачали, но в больницу не взяли. Генка повез их с Вероникой к себе домой. Говорит, что всю ночь ее колотило в истерике. А Вероника слышала, как та все повторяла: «Если потеряю, умру»…

– Кого?

– Тебя дурака! Кого ж еще?

– В общем, все утро пытались к тебе дозвониться. А потом Генка сам поехал. Чего не открыл-то?

– Хреново мне было, Петруха! Ой, хреново!

– Хреново ему было… Приехал бы я – убил бы гада!

Мы выпили еще по чашке кофе. Потом Семеныч спросил:

– Ладно, чего пришел-то?

И я рассказал ему свою последнюю идею. Семеныч послушал, подумал немного и ответил:

– Будем работать. Утром едем оформляться. Надо только к Катьке зайти. Толковая девчонка. Ты должен помнить ее: Светкиной свидетельницей была на свадьбе.

– А… помню!

– Вот! Она ж с нами в параллели училась, экономический закончила. Будет бухгалтером.

– Ну и здорово.

– Здорово. А теперь – спать. Еще можно часика три-четыре передремать, – на часах было четыре утра, начинало светать. – Я тебе на диване постелю.

– Спасибо… Семеныч, слышь? – он уже выходил.

– Чего?

– А где они сейчас?

– Она?

– Она…

– У Генки на даче. Завтра домой едет. А потом в Калининград летят с Вероникой, там тетка Наташкина живет, – а я и не знал этого, теперь понятно, откуда эти янтарные кулончики. – Ну, а в августе они – в Питер, ты же знаешь.

– Знаю… Ясно…

– Слушай, Андрюха… – он почесал затылок, – не будь дураком, а? Махнем утром к Генке на дачу, цветов в поле нарвем. Ты же знаешь, какие там поляны. Ну, что ты? Попросишь прощения, а мы поможем! Я со Светкой сколько раз цеплялся. Цветы подаришь – и все… Это ж бабы – дело такое… – я задумался.

– Нет, Семеныч, утром у нас дела. Вот завтра… а может… даже лучше и послезавтра – в Киряевск! Там и рыбалка! Знаешь, сделал дело…

– Боишься, да? – он тоже всегда говорил, что думал, а я промолчал. – Ладно, пойдем, покемарим еще.

Но я не мог уснуть. Смотрел на штору, через которую начинало просачиваться раннее июньское солнце, и прокручивал в уже вполне ясной голове все, что произошло за последние сутки. Я даже представить себе не мог, что все вот так просто закончится. Или не просто… Или еще не закончилось? «И чего вдруг она потеряла сознание? Ну поругались, но ведь такое бывает, даже в семьях бывает», – но я вспомнил ее глаза, спокойные, даже гордые, и какие-то другие, которых я никогда еще не видел, и ничего не мог понять.

Семеныч, конечно же, прав: я боюсь. Боюсь, что она возьмет да швырнет в меня букет и скажет что-нибудь обидное. Что Вероничка будет изливать на меня свои эмоции. И как посмотрят Генкины родители. И я решил про себя: пусть пройдет немного времени, пусть все уляжется и все успокоятся. Они уедут в Питер, а мы тем временем быстренько поднимемся с бизнесом. И я приеду к ней на своей машине, обязательно в дорогом костюме и куплю ей не полевой букет, а большую корзину крупных роз. И, конечно, заберу ее из этого Питера, и все будет так, как и должно было быть с самого начала. Стало спокойней – да, все верно!

В комнате скрипнула дверь и вошла Петькина кошка. Она посмотрела на меня своими зелеными глазищами, мяукнула, презрительно вильнула хвостом и уселась на свое любимое место в кресле, нисколько не обращая на меня внимания. Я улыбнулся и все-таки задремал.

Ровно в восемь Семеныч растолкал меня. Мы быстренько позавтракали Петровой фирменной яичницей с помидорами и сосисками и после завтрака отправились к Кате. Она жила в соседнем подъезде. Катерина быстро впечатала поправки в Устав, и мы буквально понеслись на дребезжащем такси по всем нужным конторам.

В мэрии работала мама Геннадия, и все двери в красном здании бывшего горкома открывались нам без натуги и с охотой. За этими дверями сидели улыбчивые секретарши и доброжелательные чиновники. К вечеру, когда за нами закрылась последняя входная дверь, дело было сделано. Оставалось подождать всего недельку, чтобы забрать новенький цветной бланк о регистрации Компьютерной торговой палаты ООО «Бест Компьютерс»[14]. Я предложил пойти в ресторан и отметить это дело, но Семеныч сказал, что на пару дней едет к своим в деревню. Катя улыбнулась и тоже отказалась, но попросила проводить: было уже довольно поздно.

Мы поговорили по дороге, с ней было легко и как-то спокойно беседовать. Она рассказала, что всегда мечтала работать в компьютерной фирме, а тут такая удача – позвонил Семеныч. На ее улице мы распрощались, и я поехал домой.

Уже почти сутки, как я вышел из квартиры. Жутко хотелось спать. Я валился с ног. Пока ехал к дому, в голове уже прокручивал все варианты предстоящей работы. Фирма, конечно, хорошо, но где брать деньги, где искать заказчиков?! Уж слишком все было наивно и просто. И тут у меня мелькнула мысль: «Миха!».

Ну конечно же, мой сосед Миха! Друг детства моего брата. Нынче он крупный городской бизнесмен, владелец сети магазинов, хозяин рынка, а по совместительству (говорят)… «крестный отец» города. Ну говорят и говорят. Что-то такое, конечно, есть: мой сосед отсидел семь лет на зоне. А вообще, странная штука жизнь: два друга – два ровесника. Только один стал известным провинциальным «мафиози», а другой – известным столичным хирургом. Судьба, одним словом.

В общем, я не стал ждать утра и выскочил в открывшиеся двери троллейбуса, чтобы забежать в ресторан, где Миха бывал почти каждый вечер и ночь. Он старше меня на семь лет и совсем не похож на привычного киношного мафиози. Невысокого роста, худощав и не широк в плечах. Разумен и рассудителен, я бы сказал, мудр, и на все у него находятся свои присказки.

Двери ночного ресторана открылись передо мной так же легко: на входе стоял мой бывший одноклассник. Мы поздоровались, и он сказал, что Миха здесь, в своей кабинке. Я поднялся на второй этаж, прошел через прокуренный зал, в котором громко пели, по-моему, все: музыканты, посетители и официантки…

У Михиной кабинки в дверях стоял охранник, но и он пропустил меня. Миха увидел своего «соседушку», широко улыбнулся, поднялся поприветствовать и крепко обнял. Меня, конечно, никак не ожидал увидеть, но был явно рад моему появлению. Здесь же был еще один мужчина. Вид у него был крайне представительный: в дорогом костюме, в очках с золоченой оправой и с импортным черным кейсом, который он не выпускал из рук. Миха представил меня своему гостю:

– Знакомьтесь! Андрей – брат моего друга. Можно сказать, я его еще на руках нянчил! – я не был уверен, что вовремя, по этому спросил:

– Миша, может, я выйду?

– Оставь, сосед, мы уже закончили.

Представительный мужчина встал, пожал мне руку, внимательно посмотрел прямо в лицо, на Миху, распрощался и быстро вышел.

– Очень, очень серьезный человек. Серьезный бизнес, малый, – так он называл меня с самого детства, – серьезные люди. Столичные люди! – как-то уважительно сказал он о госте.

А я машинально выпалил:

– Партнер? – Миха громко рассмеялся и ответил:

– Ага, сосед, партнер!

Он усадил меня за стол и спросил:

– Есть-то хочешь?