Роман о двух мирах - Мария Корелли Страница 25

Прислуживали нам двое слуг в темных ливреях, выполняющие приказы с бесшумным проворством. Обед оказался невероятно изысканным: в блюдах не было ничего грубого или вульгарного, никаких больших кусков мяса, плавающих в жидкой подливе по-английски, никаких соусниц с неприятным содержимым и неуклюжих графинов, наполненных жгучим хересом или клонящим в сон портвейном. Стол был накрыт с отменным вкусом: тончайшим венецианским стеклом и старинным дрезденским фарфором, в котором среди гроздей темных глянцевых листьев блестели соблазнительные плоды. Везде, где можно, стояли цветы в высоких вазах, а в центре стола бил небольшой фонтан, что каждый раз, когда струя нарастала или опадала, позвякивал, словно слабое эхо волшебного колокольчика. Нам подавали отменные вина. Их вкус, однако, был мне совершенно неизвестен. Особенно мне полюбилось вино бледно-розового цвета, что слегка искрилось, когда его наливали в бокал. На вкус оно казалось мягким, словно нектар богов. Разговор, вначале несколько бессвязный, с течением времени становился все более увлеченным, хотя Зара говорила мало и не раз выглядела погруженной в собственные мысли. Князь, согретый вином и всеобщим хорошим настроением, сделался остроумным и забавным: видимо, это был человек, много повидавший на свете и привыкший ко всему в жизни относиться просто. Он рассказывал нам веселые истории из своей жизни в Петербурге, о розыгрышах, которые устраивал на флорентийском карнавале, о путешествии в американские Штаты и о том, как ему удалось избежать супружеских оков бостонской наследницы.

Гелиобас слушал его снисходительно, но по-доброму, лишь время от времени улыбаясь нелепым каламбурам, настойчиво употребляемым в речи при каждом удобном случае.

– Ты счастливчик, Иван, – наконец сказал он. – Любишь в жизни только хорошее и получаешь все без хлопот. Ты один из тех мужчин, которым абсолютно нечего желать.

Князь Иван нахмурился и с недовольным видом подергал себя за темный ус.

– Я в этом не уверен, – ответил он. – По-моему, в нашем мире довольных нет. Всегда появляется новый предмет желаний, и каждый последующий будет казаться самым необходимым для счастья.

– Истинная философия, – согласился Гелиобас, – состоит не в том, чтобы желать чего-то конкретного, а в том, чтобы принимать все, что тебе дается, и выяснить, для чего оно дано.

– Что значит «для чего оно дано»? – переспросил князь Иван. – Знаешь, Казимир, иногда ты говоришь загадками, не хуже Сократовых.

– Сократовых? Сократ, мой дорогой друг, был прозрачен, как капля утренней росы, – ответил Гелиобас. – И никаких загадок он не задавал. Все его слова были верны и метки и попадали точно в сердце, словно кинжалы, вонзенные по самую рукоятку. Страшная правда в том, что он был слишком понятным, слишком честным, слишком равнодушным к тому, что думают о нем другие. Общество таких людей не любит. Ты спросил, что значит «принимать все, что тебе дается, и выяснить, для чего оно дано»? Именно это и значит. Все происходящее с нами несет особый урок и смысл – и образует звено или часть звена в цепи нашего существования. Тебе кажется ничтожным тот факт, что в определенный час ты идешь по определенной улице, и тем не менее даже самое незначительное твое действие может привести к результату, которого ты совсем не ожидал. «В каждом новом опыте разглядите намек», – говорит американский подражатель Платону Эмерсон. Если следовать этому совету, у всех нас найдутся заботы с самой колыбели и до гробовой доски.

Князь Иван посмотрел на Зару, сидевшую в тихой задумчивости и только изредка поднимавшую блестящие глаза на брата.

– А я говорю, – сказал он с внезапной угрюмостью, – что есть намеки, которые мы не можем принять, и обстоятельства, которым мы не должны поддаваться. Зачем, например, подвергать человека незаслуженному горькому разочарованию?

– Затем, – сказала Зара впервые за весь разговор, – что он, вероятно, возжелал того, чего ему не суждено добиться.

Князь закусил губу и наигранно рассмеялся.

– Знаю, мадам, вы против меня во всех наших спорах, – заметил он с горечью в голосе. – Как говорит Казимир, философ из меня никудышный. Я и не претендую на что-то большее, чем звание обычного человека. К счастью, если вы позволите, остальные люди в мире очень похожи на меня, ведь если бы все достигли тех потрясающих вершин науки и знания, которых достигли вы и ваш брат…

– То человеческая судьба оборвалась бы, а существование рая стало бы непреложным фактом, – рассмеялся Гелиобас. – Вот это да, Иван! Ты истинный эпикуреец. Выпей вина, и хватит с нас пока споров. – Поманив к себе одного из слуг, он велел налить князю еще бокал.

Подали десерт, предложив на наш вкус большое разнообразие сочных фруктов: персики, бананы, плантаны, зеленый инжир, дыни, ананасы и великолепный виноград. Накладывая фрукты в тарелку, я почувствовала, как что-то мягкое и нежное трется о платье. Я посмотрела вниз и увидела благородную голову и темные умные глаза старого знакомого, Лео, которого в последний раз встречала еще в Каннах. Я вскрикнула от радости, и собака, ободренная такой реакцией, встала и ласково положила лапу на мою руку.

– Вы, конечно же, уже знаете Лео, – сказал Гелиобас, повернувшись ко мне. – Он навещал Рафаэлло, пока вы были в Каннах. Чудесное животное, для меня он ценнее мешка золота, равного ему по весу.

Князь Иван, мимолетная хандра которого прошла, словно злой дух, изгнанный силой хорошего вина, тоже от всей души восхвалял четвероногого друга семьи.

– Ведь именно благодаря Лео, – сказал он, – ты решился продолжить эксперименты с человеческим электричеством, не так ли, Казимир?

– Да, – ответил Гелиобас, подзывая пса, тут же подошедшего к нему в ожидании ласки. – Без него я бы никогда не был так сильно воодушевлен исследованиями. Я боялся слишком часто экспериментировать на сестре, она была совсем юна, а женщины всегда очень хрупки, Лео же хотел и был готов стать при возможности жертвой науки. Однако он стал не мучеником, а живым триумфом, да, старина? – продолжал он, поглаживая шелковистую шерсть зверя, который сразу же ответил удовлетворенным низким лаем.

Эти слова возбудили мое любопытство, и я с жаром попросила:

– Не могли бы вы рассказать, чем Лео был вам так полезен? Я очень привязана к собакам и никогда не устаю слушать истории об их удивительной сметливости.

– Обязательно расскажу, – ответил Гелиобас. – Кому-то эта история может показаться невероятной, однако она совершенно правдива и в то же время проста для понимания. Когда я был совсем молодым, моложе князя Ивана, я погрузился в изучение электричества, его чудесной силы и широких возможностей. От рассмотрения электричества в формах, известных цивилизованной Европе, я перешел к изучению истории – той, что по невежеству именуют темными веками, хотя справедливее назвать ее просвещенной