Цикада и сверчок (сборник) - Ясунари Кавабата Страница 31

Так или иначе, за тот крик Синго все простил Сюити. И подумал, что Кикуко тоже не сможет не простить его. Эта мысль была продиктована и отцовским эгоизмом.

Казалось, трудно относиться к Кикуко лучше, чем Синго, и все равно в глубине души он всегда на стороне родного сына.

Сюити ведет себя безобразно. Напился у любовницы, в Токио, приехал домой и валяется под забором.

Сюити еще повезло, что не Синго вышел открыть калитку, – он бы не промолчал, и Сюити сразу бы протрезвел. С Кикуко проще. Повис на ней, и она безропотно втащила его в дом.

Кикуко – жертва Сюити – сама же и даровала ему прощение.

Еще не раз придется Кикуко, которой только что исполнилось двадцать лет, прощать своего мужа, если они проживут с Сюити столько же времени, сколько прожили Синго с Ясуко. Способна ли Кикуко прощать без конца?

Но ведь то, что называют семейной жизнью, – это мрачная трясина, неизменно поглощающая зло, чинимое друг другу супругами. И любовь Кинуко к Сюити, и любовь Синго к Кикуко тоже без остатка поглотит трясина семейной жизни Сюити и Кикуко.

Вполне разумно, считал Синго, что в послевоенном законодательстве единицу семьи составляют не родители и дети, как было раньше, а муж и жена.

– Да, трясина семейной жизни, – пробормотал он. – Надо Сюити с Кикуко поселить отдельно.

Привычка повторять шепотом самые сокровенные мысли пришла к Синго со старостью.

– Трясина семейной жизни, – прошептал он. Это означало, что муж и жена только вдвоем должны терпеть зло, которое чинят друг другу, и топить его в трясине.

Ведь сознательность жены в том и состоит, чтобы безропотно принимать любое зло, которое творит муж.

Скоро весна.

Синго почесал бровь.

Даже когда просыпаешься ночью, уже не так неприятно, как зимой.

Еще до того, как Синго услышал крик Сюити, он проснулся от странного сна. Тогда, сразу, он еще помнил его. Но, всполошившись из-за Сюити, почти совсем забыл.

Возможно, сон исчез из его памяти от сердцебиения.

Из всего сна он запомнил лишь, как девочке лет четырнадцати-пятнадцати делали аборт и слова: «Итак, девочка такая-то навеки становится святой».

Синго во сне читал рассказ. Он кончался именно этими словами.

Синго читал рассказ и одновременно видел его сюжет во сне, как спектакль или фильм. Во сне Синго был не действующим лицом, а зрителем.

В четырнадцать-пятнадцать лет сделать аборт и стать святой – удивительная вещь, но этому предшествовала длинная история. Синго читал во сне рассказ о чистой любви мальчика и девочки. Когда он окончил чтение и проснулся, растроганность осталась.

Кажется, девочка даже не знала, что она беременна, и не помышляла ни о каком аборте, а только тосковала по мальчику, с которым ее разлучили, – примерно такова была эта история. Неестественная и неприглядная.

Забытый сон потом не воссоздашь. Сном были и чувства, испытанные от чтения рассказа.

Во сне у девочки скорее всего было имя, он скорее всего видел и ее лицо, но в памяти осталось лишь тусклое воспоминание о том, какого роста, вернее, сколь миниатюрна была девочка.

Кажется, одета она была в европейское платье.

Синго попытался убедить себя, что у девочки было лицо старшей сестры Ясуко, но, вероятно, он ошибался.

Сон приснился ему, несомненно, из-за заметки во вчерашнем вечернем выпуске газеты.

Под крупным заголовком «Девочка родила двойню. Весенние события в Аомори» было напечатано: «Благодаря обследованию, проведенному отделом общественного здравоохранения префектуры Аомори, мы познакомились с потрясающими фактами: среди женщин, у которых в соответствии с законом о евгенике была прервана беременность, пятнадцатилетних – пять, четырнадцатилетних – три, тринадцатилетних – одна, в возрасте учениц средней школы второй ступени (шестнадцать-восемнадцать лет) – четыреста, из них учениц средней школы второй ступени – двадцать процентов. Беременных среди учениц средней школы в городе Хиросаки – одна, в городе Аомори – одна, в уезде Минамицугару – четыре, в уезде Китацугару – одна. Из-за неосведомленности в половых вопросах две десятые процента, несмотря на вмешательство профессиональных врачей, погибло, а два с половиной процента находятся в тяжелом состоянии, и мы можем лишь испытывать величайшую тревогу за жизнь малолетних матерей, которые погибают от рук тех, кто не имеет ничего общего с профессиональными врачами».

Всего было описано четыре случая родов. Четырнадцатилетняя ученица средней школы в уезде Китацугару в феврале прошлого года родила двойню. Мать и дети здоровы. Юная мать продолжает учиться в школе. Родители даже не знали о беременности дочери.

Семнадцатилетняя ученица средней школы второй ступени договорилась со своим одноклассником, что они поженятся, и летом прошлого года забеременела. Родители обоих, поскольку дети еще школьники, заставили прервать беременность. Но и девушка и юноша заявляют: «Для нас это не игра. Мы все равно скоро поженимся».

Газетная заметка потрясла Синго. Вот почему он и увидел во сне, как девочке делают аборт.

Но сон Синго рассказывал не о постыдном, дурном поведении девочки и мальчика, а об их чистой любви, о «девочке, ставшей навеки святой». Перед сном он обо всем этом давно забыл.

Потрясение Синго превратилось в удивительный сон. Почему?

Может быть, своим сном Синго спасал и сделавшую аборт девочку, спасал и самого себя.

Во всяком случае, во сне было добросердечие.

Но его ли собственное добросердечие проснулось во сне? – заглянул в себя Синго.

Не остатки ли молодости, еще не совсем утраченные им, стариком, принесли ему сон о чистой любви мальчика и девочки, думал с надеждой Синго.

Эта надежда и была причиной того, что, проснувшись, он почувствовал в криках Сюити любовь и отчаяние, которые он слушал, полный добросердечия.

3

На следующее утро Синго, еще лежа в постели, слышал, как Кикуко расталкивает Сюити.

В последнее время Синго просыпается чуть свет и не знает, что делать, – Ясуко, которая любит поспать, начнет ворчать: «До седых волос дожил, а все не спится, противно», – да и вставать раньше невестки ему не к лицу, он это понимает, и Синго прокрадывается в переднюю, открывает дверь, достает газету и, снова забравшись в постель, не спеша читает.

Он слышит, как Сюити идет к умывальнику.

Собрался, наверно, почистить зубы, но только взял в рот зубную щетку, как ему стало плохо, – наверно, вырвало.

Кикуко мелкими шажками пробежала на кухню.

Синго встал. На веранде он столкнулся с Кикуко, которая возвращалась из кухни.

– О, вы уже встали, отец.

Кикуко резко остановилась, словно наткнувшись на неожиданное препятствие, – щеки у нее вспыхнули. Из стакана, который она держала в руке, что-то выплеснулось. Наверно, она