Саттри - Кормак Маккарти Страница 50

Автостанция располагалась на задах кафе, и, когда они к ней подъехали, в переулке урчали на холостом ходу два автобуса. Шериф дернул за рычаг и вытащил бумажник, извлек из него пятидолларовую купюру и протянул.

Полагаю, мне придется ее взять, сказал Саттри.

Верно полагаешь.

Саттри взял купюру и взглянул на нее.

Теперь, сказал шериф, я хочу, чтоб ты сел в тот автобус, какой тебе больше по нраву, и чтоб ты на эти пять долларов в ту сторону уехал и больше не возвращался. Усек?

Усек.

Саттри держал деньги в руке. Шериф взглянул на него. С тобой все нормально? спросил он.

Угу. Все нормально.

Меня удивляет, что тебе вообще хватило борзоты сюда приехать.

Что ж. Вас удивляет.

Одно тебе скажу: ты открыл мне глаза. У меня две дочки, старшей четырнадцать, и я их скорее в ад сведу, прежде чем отправлю их в тот университет. В противном разе будь я проклят.

А сыновей у вас сколько?

Ни единого. Слушай, Саттри, мне жаль, что оно так. Эти люди вообще хотели, чтоб я тебя посадил.

Я знаю.

Ну вот. Билет покупаешь вон там. Не попадайся мне на улице. До автобуса сидишь здесь. Слышишь меня?

Саттри открыл дверцу и выбрался. Посмотрел сверху на шерифа, а потом захлопнул дверцу.

Следи за собой, сказал шериф.

Ладно.

Шериф нагнулся вперед, чтоб видеть его лицо. Саттри повернулся и убрел в кафе.

Из автобуса он вышел в Стэнтоне, Теннесси, в кармане у него еще оставалось три доллара. Было десять вечера. Он добрел до стоянки такси, и купил у водителя пинту виски, и сунул ее себе в рубашку, и вышел на окраину городка, и встал на дороге, вытянув руку с большим пальцем к проезжавшим мимо огонькам. Никто не останавливался. Через час он двинулся дальше. Похолодало. Дальше по шоссе он видел огни, придорожная таверна или кафе.

Вывеска сообщала, что это грузовая стоянка, и на гравии урчал невыключенным мотором дизельный тягач с прицепом. Саттри заглянул в витринное стекло. Холодный зал, вот и все место. Пластмассовые столы. Двое пареньков за игрой на китайском бильярде. У стойки сидел водила, пил кофе. Саттри поискал в карманах дайм, но у него не было. Он все равно зашел.

Древняя официанта мыла кофейный титан изнутри шваброй с короткой рукоятью. Увидев Саттри, слезла со стула, на котором стояла, прошаркала по проходу за стойку. Саттри оперся на прилавок рядом с водилой. Тот взглянул на него.

Ваш агрегат? спросил Саттри.

Водила поставил чашку. Угу, ответил он. Агрегат мой.

Как скажете, можно мне будет с вами подъехать?

Куда?

В Ноксвилл.

Я не в Ноксвилл еду.

А куда?

Не в Ноксвилл.

Водила нагнулся и отхлебнул кофе, и Саттри постоял, глядя на него сверху вниз, а потом развернулся и выволокся из кафе. Двинул обратно по шоссе к городку. Огни пригасли, городок в этот полночный час казался дальше. Пройдя часть пути, он остановился, откупорил бутылку и хлебнул.

Первое здание, на какое набрел он, оказалось церковью. Во дворе стоял подсвеченный стеклянный ящичек, внутри белые буквы на черной пластмассовой доске. По тускло освещенным церковным новостям роились насекомые. Саттри свернул через лужайку и зашел за церковь, а там сел в траву и попил виски. Отхлебнув немного, заплакал. Плакал все сильней и сильней, и вот уж сидел в траве, бутылка зажата горлом вверх между колен, а сам он воет в голос.

Должно быть, он уснул. А когда проснулся, лежал в траве, глядя в небеса. Безоблачная ночь, усыпанная звездами. Соленый вкус горя в горле. Он увидел, как с неба слилась одна звездочка, светлый след огня, а за ним ничего. Горячие обломки материи несутся сквозь ледяной эфир. Безобразные комья железной окалины.

Ночь намного похолодала. В траве он лежал, дрожа, и пытался уснуть, но не мог. Немного погодя встал, взял виски и подошел к задней двери церкви, попробовал ее, и она открылась.

Он оказался в подвале. По одной стене там были свалены стопы старых газет и журналов, и он растянулся на них и остался лежать. Затем сел и взял немного укрыться, а потом снова лег. После заплакал опять, лежа в темноте церковного подвала под старыми газетами.

Проснулся в середине утра. От грузовика, выехавшего на дорогу, задребезжала подвальная дверь. Он сел в суматохе газетных страниц и огляделся. Из высокого оконца падал свет. В траве там клевала какая-то мелкая птичка. Саттри встал и провел рукою по волосам. В горле у него пересохло, болела голова. Остаток виски стоял в бутылке на полу, и он нагнулся за нею и посмотрел на просвет. Оставалось еще с треть, и он отвинтил крышку и отпил, содрогнулся и встряхнулся, а потом глотнул еще. После этого шагнул наружу.

Весь день ушел у него на то, чтобы пересечь штат. Он был небрит и выглядел скверно. К вечеру оказался на безымянном перекрестке где-то в Камберлендских горах. В четверти мили ниже по дороге в сумерках стояла такая же фигура, как и он сам, скиталец, долгоотраженный в черном асфальте, одна рука вытянута. Саттри пошел дальше. То был смуглый юный пацан, и разместился он, голосуя, перед сельской лавчонкой. Саттри прошел мимо. Лавчонка была закрыта, окна заколочены, а из бетонного ската перед ней торчали какие-то гнутые трубы там, где выдрали бензоколонку.

Эй, сказал парнишка.

Эй, ответил Саттри.

Вы тут живете?

Нет.

У вас сигаретки при себе не найдется?

Парнишка шел к нему, рассматривая его пристально и как бы исподтишка, как это, похоже, рано или поздно начинают делать бродяги. Нет, ответил Саттри.

Я видел, как вы там тормозили. Куда направляетесь?

В Ноксвилл.

А я во Флориду. У меня сестра в Форт-Лодердейле. Он отвернулся и сплюнул. На нем была рубашка с коротким рукавом, а Саттри и в куртке уже было холодно. В таких потемках разглядеть его он мог еле-еле. По одному плечу наколки.

Я дальше пройду, сказал Саттри.

Парнишка сменил тон. Слышьте, сказал он. А чего б нам вместе не потормозить. Может, лучше получится.

Саттри посмотрел на него. Одет он был в джинсы, а волосы всклокочены, и общий вид у него – опасной мерзости. Здоровенный мерзкий с виду пацан. Я дальше пройду, повторил Саттри. Пусть тебе первая попытка останется.

Прикидываете, тут остановится кто-нибудь после темна?

Не знаю. Догадываюсь не больше твоего.

Во как?

Ты откуда приехал?

Пацан глянул вбок. Из Сент-Луиса, сказал