Симоно-Савловск - Дмитрий Маркевич Страница 15

кивнул и зашагал в сторону второй линии, тянущейся из леса. Дорогу до дачи он помнил прекрасно. Мимо недостроенного коттеджика, зеленого забора участка пенсионерки-татарки, желтого забора участка пенсионерки-украинки, в обход горы щебня и вечной лужи из протекающей трубы. И вот, рука уже трогала знакомые красно-коричневые доски. Ключ обычно висел на обратной стороне одной из них, на секретном гвоздике. И гвоздик пальцы обнаружили быстро, но вот ключика не оказалось. Пришлось второй раз за день проникать на дачу постыдным способом. Спрыгнув на землю, Андрей бросил рюкзак около ворот, пошел налегке к домику. За несколько лет тот совсем обветшал, дверь не закрывалась, шаталась на хлипких петлях. Из дыры в крыше вылетела птица.

Подросток бегло осмотрел родные четыре с половиной сотки. Ряды малины, казалось, и не заметили, что стали сиротами. К концу лета, наверняка, заплодоносят мелкой бледно-красной ягодой. Две яблоньки-уралки пышно зеленели. Там, где некогда толстели кабачки, стояла трава в пояс. На перевернутой лейке грелась серая ящерка. Воробей перескакивал с одной ветки облепихи на другую. Меж белых кирпичей еще темнели головешки давнего лета. Тропинка до сарая и уборной совсем заросла.

Андрей переступил порог и зашел в домик. Старая одежда висела на крючочке. На полу валялись горелые спички. За посеревшей занавеской, на полочке лежали обмылок, алюминиевая вилка, пластмассовая кружка. На обрывке газеты покоилась пустая солонка. В основной комнате пол совсем прогнил, доски прогибались от тяжести шагов. Мальчик увидел множество обгорелых веток, черное прожженное пятно. Он слышал, что в холода на дачах собирались бездомные, согревались, как могли. Случалось и так, что по весне владельцы не находили домика, лишь пепелище. Андрей порылся в тумбочке, где обычно лежали газеты и книжки. Ничего не осталось, видимо, все пошло на растопку зимой. Одиноко лежала страничка. Подняв ее, Андрей понял, что это из сказки про зайца, нашедшего ружье. А вот некоторые картинки на стенах уцелели. Старые вырезки из журналов — черный лебедь, нахохлившаяся сова, скворец с червячком в клюве. Матрац на пружинистой кровати покрылся нездоровым румянцем. То ли кровь, то ли вино. Андрей лег на него и свернулся калачиком. В разбитое окно постукивала веткой калина. Всплыло воспоминание, каким надежным барьером казалось стекло во времена ночевок, когда по нему барабанил дождь. Угрожающе грохотал гром, вспыхивали молнии, но вход в домик был им заказан. В нем при тусклой свечке читал книжку про зайца маленький мальчик. А сейчас он лежал на матраце, глаза его медленно слипались.

И выгоревшая фотография обретала цвет, оживала. Проявлялись из темноты знакомые образы. И не было там ни школы, ни работы, ни страшных преследователей. Только робкий желтый свет, только черная птица, плывущая по далекому озеру, только легкая ветка калины — колыбель для звездного неба.

Тайное

В год седьмой от победы сборной Греции на чемпионате Европы по футболу довелось человеку по имени Аркадий узреть еще одно чудо. Жил он на северной окраине города — в Двадцатом микрорайоне. Однокомнатная квартира осталась ему от родителей. Работал он репетитором по русскому языку и литературе, не шиковал, но и на черный день не откладывал. Любил гулять вокруг своего дома, читать газеты, кормить голубей хлебом, но больше всего — смотреть футбол по пузатому телевизору. Кинескоп функционировал странно, сильно желтил, искажал цвета, но Аркадия все устраивало. В общем, жилось тихо и спокойно. И вот как-то пришел апрель, и вот как-то наступила суббота, и вот как-то случилось утро.

Аркадий резко вскочил с дивана, стараясь войти в день с правой ноги. Предвкушение переполняло, предвкушение Эль-Класико. Ближе к ночи на стадионе «Сантьяго Бернабеу» должны были сыграть «Барселона» и мадридский «Реал». Тридцатидвухлетний человек быстро почистил тридцать два зуба, думая только о тридцать втором туре чемпионата Испании по футболу. Аркадий не представлял, чем себя занять до вечера. В итоге, сделал зарядку, полистал подшивку старых спортивных газет, включил телевизор, пощелкал кнопкой смены канала. Кто-то с кем-то воевал, львы гнали по саванне испуганную антилопу, черно-белые солдаты сурово поднимали оружие, что-то аппетитное бурлило в кастрюле, полуголый абориген пристально смотрел сквозь время и пространство прямо в душу. Аркадий выключил телевизор.

Немного походив по залу, он подошел к книжной полке, взял наугад томик, раскрыл его, зажмурился, ткнул пальцем в страницу. Открыв глаза, мужчина увидел, что испачканный зубной пастой ноготь задевает сразу два слова: «Барцелона велика». Аркадий чуть не уронил зеленую книжку на пол. Несколько раз перечитал очевидное, посмотрел по сторонам, снова вернулся к страничке.

— Чехов. Антон Павлович, — зашевелил губами Аркадий, разглядывая обложку. — И что ж это значит, Антон Павлович?

Кривоватая подпись классика раньше напоминала ему не то кардиограмму, не то гимнастическую ленту. Но теперь проявились в ней какие-то тайные смыслы. Аркадий поспешил в коридор, достал из кармана пальто бумажник, пересчитал деньги. Наличности оказалось сорок пять тысяч шестьсот тенге. Чуть подумав, мужчина отложил пять тысяч шестьсот в карман брюк, постучал бумажником по ладони, спрятал его обратно в пальто.

Погода за окном стояла чудесная. Весна брала квартиру штурмом, поливала солнечными лучами бархатистые листья герани, лезла назойливой зеленой мухой по гардине. И Аркадий сдался. Второпях одевшись, поспешил на улицу. Грязь уже подсохла, сквозь черную землю пробивалась трава, дети грелись на трубах, отопление еще не отключили. Ворковали о чем-то старушки на лавочке у подъезда. Аркадий с ними поздоровался, чего обычно не делал. Но теперь он чувствовал в себе такую силу, что благосклонно и щедро даровал толику внимания окружающим. Он не просто гулял, не тратил впустую время жизни, у него была конкретная цель — ближайшая букмекерская контора.

В офисе девушка лет двадцати осоловело смотрела на страницу с кроссвордом, катая по столу карандаш.

— Подскажите, какой сегодня на «Барсу» коэффициент? — поинтересовался Аркадий.

Девушка, не отрываясь от кроссворда, пододвинула к нему распечатку на листе А4. Жест показался мужчине несколько пренебрежительным. Обычно, он обижался на такие вещи, но приобретенная утром броня самоуверенности защитила эго. Ну и что? Ну и пусть. Коэффициент оказался невысоким — два и два. При удачном стечении обстоятельств, можно было забрать восемьдесят восемь тысяч. А о том, как стекутся обстоятельства, Аркадию сообщили. Сообщила? Сообщил? Мужчина отогнал дурацкую мысль и сделал ставку. Драгоценная квитанция легла в нагрудный карман, поближе к сердцу.

До начала матча оставалась прорва времени, и Аркадий не нашел причин возвращаться в однушку. Его распирало от чувства неожиданной причастности к чему-то удивительному, скрытому до поры. Он остановился на перекрестке, прикинул все возможные варианты путешествия. Дорога направо вела