Чак Паланик - Рэнт: Биография Бастера Кейси Страница 16

— В чем проблема, мистер Кейси?

А Рэнт упирается в грудь подбородком, выпячивает таз и тычет указательными пальцами себе в пах. Его ширинка вспухла так сильно, что видны серебристые зубчики молнии.

— Мистер Уайленд, сэр! — говорит Рэнт. — У меня целых два часа сильная эрекция...

Да честно! Класс ахает. Не заучки на первых партах, а хорошисты, которые поверили тому, что услышали. А ближе к «Камчатке» какой-то несчастный троешник фыркнул от смеха.

— Мистер Уайленд, поймите меня как зрелый мужчина зрелого мужчину, — говорит Рэнт. — Эта ситуация болезненна и потенциально опасна.

Из Уайленда весь воздух выходит одним толчком. Одним выдохом. Скрещенные руки тонут во впалой груди. Губы раскрываются и обвисают так, что видны нижние зубы цвета кости, побуревшей от курева.

— Может, мне кому-то показаться? — продолжает Рэнт, озабоченно сдвигая брови.

Геометрическое уравнение исчезло, испарилось. Остались только следы мела, нацарапанные на доске как курица лапой, и мерзкое, грязное чудо подростковой эрекции. Мистер Уайленд лихорадочно вычисляет правильный ответ. Его выставили на посмешище.

Шот Даньян (автосалочник): Уайленд крепко влип. Если он отругает Рэнта, посмеется над ним и велит хулигану сесть и заняться уравнениями, на школу подадут в суд. Если у парня проблема со здоровьем и его штучка посинеет и отвалится, школьному округу придется выплачивать компенсацию в десять миллионов долларов из бюджета. Да, Рэнт уже срывал уроки. Да, Рэнт мог бы обратиться к нему вежливее — но в зале суда, когда Уайленду придется объяснять присяжным, почему он высмеял и унизил ученика, который, возможно, умирал от гангрены, это не будет иметь значения.

Кэмми Эллиот: Глаза мистера У. бегают, уши дергаются, кадык прыгает — это он так думает. Бледное лицо сначала розовеет, потом багровеет. Почти как язык. Время застыло.

— Мистер Уайленд! — раздается мальчишеский голос. Дэнни Перри задрал руку и машет: — Эй, мистер У.! Мне тоже надо в медпункт! У меня то же самое!

Бренда Джордан (детская подруга Рэнта): Насколько я помню, у Рэнта было всего две рубашки. И одни джинсы. Во всяком случае, это все, что мы видели. Одна и та же зеленая клетчатая рубашка с длинными рукавами, чтобы прятать искусанные руки. А вторая — из синего шамбре, тоже с длинными рукавами и с «жемчужными» запонками вместо пуговиц. Если Кейси нервничал, все это слышали, потому что он постоянно открывал и закрывал запонки. Вечно пощелкивал ими на задней парте.

Кэмми Эллиот: С распухшим членом, торчащим так, что было видно пульс, Рэнт отправился в медпункт. Его запонки щелкали громко и часто, как попкорн.

Сайлас Хендерсен (детский друг Рэнта): Самая старая девчачья уловка, чтобы отпроситься с любого урока, — сказать, что у тебя «живот болит». «Живот болит» — значит можешь проглотить пару таблеток аспирина и пропустить аттестацию по тригонометрии. А у парней ничего такого нет.

Лоуэлл Ричардс (учитель): Возникла четкая зависимость между солнечной погодой и количеством мальчиков, страдающих от болезненных эрекций. Проблему представляли не сами пенисы, а неспособность скрыть их напряженное состояние. Более того, по мнению окружного юрисконсульта, навязать ученикам форму одежды со скромным и плотным нижним бельем было бы невозможно и возымело бы негативные последствия — привлекло бы к вопросу еще больше внимания.

Мы старались справиться с проблемой фаллосов незаметно, косвенным путем. Юрисконсульт посоветовал нам не осуждать эрекцию на территории школы. Очевидные эрекции нельзя было признавать, но и нельзя с ними бороться.

Кэмми Эллиот: Одежда была самой большой тайной Рэнта. У него дома был целый шкаф рубашек, брюк, джинсов и жилеток. Вешалки были сдвинуты так плотно, что палка, на которой они висели, прогибалась от тяжести. Но, увы, Айрин Кейси не могла не заниматься творчеством. Не могла не самовыражаться. Она вечно искала новые способы украсить одежду: вышивала подсолнечники и листья плюща, улыбающиеся полумесяцы и звезды. Наклеивала переводки утюгом, пробовала краску с блестками. Хромированные заклепки. Батик. «Варенку». Полночи миссис Кейси горбилась и портила себе зрение над шитьем при плохом свете, чтобы сделать из обычных вещей что-то особенное.

Дело не в том, что Рэнт-старшеклассник считал радужные блестки и вышивки ниже себя. Просто он не хотел слышать, что другие скажут о труде его матери. Что, мол, она плохо вышивает. Что у нее нет таланта. Говорят: он носит сердце на рукаве. А мать Рэнта пришила ему на рукав свое собственное.

Лоуган Эллиот (детский друг Рэнта): Кейси нас всех вогнал в раж. Мы кричали: свободу стоякам, нас, мол, притесняют, и жгли бандажи на школьной стоянке.

Лейф Джордан (3 детский друг Рэнта): Рэнт выражал наши требования за нас. Например, открыть терапевтическую столовую, которая должна работать постоянно, потому что, как все знают, есть, пока у тебя эрекция, нельзя. Мы добивались признания наших биологических... следующее слово мы никак не могли подобрать. «Помех»? Или «физических недостатков»? «Увечий»? Об «увечьях» мы спорили дольше всего.

Наконец мы выбрали слово «груз» и потребовали «полного и равноправного признания груза, являющегося неотъемлемой частью мужской анатомии». Слово показалось нам красивым и благородным.

Боуди Карлайл: За все скучные годы обучения алгебре мистер У. впервые столкнулся с такой потенциально опасной для жизни проблемой, как эрекции, и не был к этому готов. Ученик так и так позорится — что идиотом назовут, что встанет у него перед всем классом. Рэнт задал Уайленду трудную задачу, и ему пришлось попотеть над ней перед всеми учениками.

Лейф Джордан: Мы хотели убедить какого-нибудь врача назвать это «синдромом хронического стояка».

Мэри Кейн Харви (учительница): Рэнт Кейси сам сказал мне: «Это моя прививка от того, чтобы на геометрии меня не выставляли дураком и не унижали».

Кэмми Эллиот: Ребята вежливенько поднимали руку и говорили:

— Прошу прощения, мисс Харви... Я бы очень хотел разобрать это чудесное предложение по частям речи, но у меня в штанах чугунная чушка, которая уже покраснела как свекла и болит...

Вот вам крест! Говорили:

— Может, если бы я подышал свежим воздухом... Так полкласса оказывалось на улице.

Лоуэлл Ричардс: Преподаватели не требовали от учеников мужского пола активного участия в уроке, опасаясь, что те продемонстрируют неуместное возбуждение, чем нарушат дисциплину в классе и подорвут авторитет преподавателя.

Шериф Бэкон Карлайл (детский враг Рэнта): Если бы речь шла о нормальных эрекциях, это была бы совсем другая песня. Но их стояки были фальшивые, химические. Специально, чтобы срывать уроки.

Лоуэлл Ричардс: Хотя ходили слухи, что некоторые ученики пили препараты, предназначенные для лечения эректильной дисфункции, юрисконсульт сообщил, что мы не имеем права заставить их сдавать анализы мочи. Он предупредил, что хотя некоторые случаи могут быть вызваны незаконно купленными лекарствами, остальное генитальное возбуждение имеет естественные причины и таким образом подпадает под защиту Закона об инвалидности. По совету юрисконсульта администрация школы организовала для учеников мужского пола обучающую презентацию.

Доктор Дэвид Шмидт (миддлтонский врач): Я показал им цветные слайды пенисов, подвергшихся длительному приапизму и в результате пострадавших от гангрены. В дидактических целях я отобрал наиболее яркие примеры: члены, на которых крайняя плоть, головка и распухшие пещеристые тела приобрели иссиня-черный или ядовитый темно-зеленый оттенок, типичный для запущенного некроза тканей, лишенных доступа кислорода.

Сайлас Хендерсен: Некоторые ребята перевязывали себе член шнурком от ботинка. Другие совали в трусы огурец. Перевязывать полный крови орган больно, но за огурцом нужен был глаз да глаз. Ужасно: некоторые бочком пробирались в туалет, чтобы поправить свой «член», и тут у них из штанины выскальзывал огурец или цуккини.

Ребята прозвали свои эрекции «стояк», «мокряк» и «висяк». «Висяк» — это когда у тебя вместо члена висит огурец. А «мокряк» — когда берешь на палец масла или шампуня, чего-нибудь такого жирного, чтобы не высыхало, и рисуешь спереди темное пятно. Типа тень такая.

Лоуэлл Ричардс: Наша стратегия не принесла заметного успеха.

Кэмми Эллиот: Рэнт Кейси носил в школу всего две рубашки, потому что не мог допустить, чтобы над его мамой смеялись. Даже он понимал, что вышитые на его штанинах радуга и плющ выглядят печально. Поэтому он нашел в секонд-хенде две рубашки и пару обычных джинсов и держал их в сарае, где переодевался по пути в школу или из школы.