Разбуди меня в 4.20 - Филипп Лис Страница 17

Третье мерцание открыло мне глубокий канализационный люк, куда я проваливался, но еще старался уцепиться за лестничные скобы, торчащие из каменной кладки. Тесно и глупо. А сквозняки дули из черной дыры, не способные остановить мое тело. Я видел нексус во всей полноте и в полной аналогии со словами эгрегора. Даже в какой-то момент мне примерещилось, что внутри, на дне пропасти разлита сиреневая лужа, отражающая и поглощающая свет. Я был там, но не мог осознать, насколько приблизился к истине.

Я ждал удара, он произошел.

Приходя в себя, я ощупывал ушибленные места, в том числе и голову. К большому удивлению своему я заметил, что на моем черепе появились новые бугорки, но я понятия не имел о том, что все это значит.

За большими дверями, ведущими к бесконечной радости я попал в тупик, я слышал эгрегора, пожиравшего мои мысли и отвечавшего на вопросы. И это конец пути, я не мог дальше идти, силы меня оставили. Потоки света вырывались из-под моих ног, в безудержном танце они стремились вверх, спасаясь от кого-то или чего-то исходящего из-под основания мира, спрятанного подо мной. Я мог перестроить их так, чтобы они образовали мощный канат, по которому можно было влезть обратно наверх, на дорогу и тупик, находящийся в конце пути из силикатного кирпича. И это решало проблему выбора.

Когда я поднялся на несколько метров, услышал, как под ногами, внизу, в том самом месте, где я стоял, пол пропасти провалился и открыл огромную зияющую червоточину, где копошилось что-то огромное и мерзкое. А еще был звук «сирф-сирф-сирф», словно проклятье звало меня. Не знаю, с какой целью, наверное, позавтракать. Исходя из этого умозаключения, значительно позже сформированного после выхода из нексуса, я отказался от приглашения. Это было бы правильно, если бы расцентрированность пропасти не спадала под углом к вратам, откуда стремилась радость…

IV

Чаще всего, пытаясь пройти свой путь, мы обращаемся к тем, кто-либо прошел этот путь до нас, либо к тем, кто знает, не ступив на него ни разу, как надо проходить. Избегая столкновений и прямых вопросов, мы пытаемся добиться возможности узнать получше о своем пути и о своих возможностях, которые пригодятся для преодоления препятствий.

Но есть такие ходы и такие тропы на пути к успеху, которые не рассекречиваются теми, кто открыл их. Это лазейки и тайные ходы в общем массиве вариантов, которые передаются от отца к сыну, от матери к дочери. Для других они не ведомы, но те, кто случайно на них натолкнется, будет обладать сокровищем, постарается сделать так, чтобы никто не смел посягнуть на обладание и дележ чужого богатства. Вызванное к жизни правом первого, оно всегда остается для него ключом, которым, кажется, можно открыть все двери кроме дверей смерти. Но это миф, созданный человеческой природой. Рассекреченные ходы ведут к деградации их обладателей.

Силы света и силы тени столкнулись в последнем танце, когда Дара и Тачан прошли общий периметр и углубились в сторону бывшего Омута. Приходилось искать и чувствовать наугад. Там, где истинность отпадала и, превращаясь в далекие всполохи остаточной надежды, медленно угасала и тянулась к своему логическому концу. Не было в этом ни смерти, ни жизни для нексуса, а только перерождение и обретение нового порядка.

Тачан прошел портал искажения первым, только после него пошла Дара. Они не разговаривали потому что знали, что трата сил — это непозволительная роскошь. А еще была опасность, что Орден Забвения смотрит на них и знает все, о чем те думают, что они делают и чем дышат. Давать лишний раз повод ординатам усомниться в их намерениях было подобно гниющему гиацинту, который вроде бы еще цветок, а на самом деле всего лишь никому не нужный мусор, собранный и оставленный в углу на случай, если кто пойдет к мусоропроводу, подберет и выкинет вместе с драными калошами.

Храм был совсем рядом, его излучения, выбрасываемые в нексус, ощущались так явственно, что нельзя было не понять: он часть нексуса, его сильная сторона и цитадель, которая падет в самый критический момент, только когда сам нексус перестанет существовать. Его строили возле одного из меропатических супрефектов межмирового пространства: на кристаллических залежах пиротангена. Этот минерал может собирать разрозненные частицы эмоций и мыслей, разбросанных по всему нексусу и превращать их в предметы бытового назначения. Первыми эту технологию воспроизвел Орден Забвения, группа обезумевших копателей нексуса, пытавшаяся найти ответы на вопрос: когда же будет конец света и как ему способствовать.

Никто из них не говорил, что им «помогло» переселиться в нексус, и какие травмы стерпела планета, раз они не хотят на нее возвращаться, а только ищут смертельное оружие, готовое разбудить сами силы природу, обратить свет солнца внутрь него, планеты разорвать на части, а первородный взрыв вернуть в свое хаотическое состояние.

Даггот Мареновый и Даггот Перламутровый были их изобретением. Чудовищная сила мысли вкупе с продвинутыми технологиями свершили страшное дело: были созданы мутации, которые развивались в огромных норах, пробитых в адских скважинах на периферии нексуса. Черви, которые жили в туннелях и рыли их, бежали дальше, так и не справившись с угрозой. А Орден наблюдал за развитием своих детей. Потом пришел час, когда Дагготы пробудились. Даггот Мареновый упал в самое пекло под туннелями как только проснулся. Черви перед уходом прорыли туннели в пропасть, и отталкивающая сила сделал все остальное — одного из них не стало. Против другого Даггота выступили эгрегоры, видевшие в нем опасность для врат в пограничные миры.

Убить его не смогли, но научились выкачивать из него все мысли: добрые и скверный. Лишенный своих идей и своих взглядов на жизнь, он впал в кому, лишенный мотиваторов действия и способности управлять своим организмом. Несколько раз пробуждался Даггот Перламутровый, но каждый раз эгрегоры восстанавливали порядок, снова его усыпляя и лишая даже самой неосознанной мысли о пробуждении.

Очередного пробуждения Даггота боялись эти два сикера. Дара позже Тачана присоединилась к движению сикеров, поэтому не помнила, как Даггот пробудился последний раз. Тачан же все помнил…

Пятнадцатый с половиной канал привел их прямо к вратам храма Ордена, но когда парень хотел открыть двери, от удара основание подкосилось, и двери просели, за ним с неба посыпались черные пузырьки и треугольники, которые там покоились. Стараясь сохранить самообладание, Тачан схватил Дару и попытался найти укромное место у крепкой стены справа от входа в храм. Тряска в виде мелкой дрожи прокатилась по всем