Сергей Страхов - Киев не пропадет. Хроника киевских будней Страница 2

Другой большой рынок планировался на стадионе возле метро “Святошино”. Придумал все это владелец, находящегося рядом Святошинского продуктового рынка и директор Борщаговского рынка. Он и мне предлагал этим заняться. Слава богу, хватило ума не лезть в очень опасную кашу. Там за дело взялась тяжелая артиллерия. И директор Авиационного завода, в ведении которого была вся близлежащая земля, это и провернул. Хороший был человек. Очень уважал моего батю и помог нам получить квартиру на Борщаговке.

За Святошинский рынок развернулась целая война. Но к рынку на Святошино мы еще вернемся, а пока…

Пока бесконечные терки и разборки.

То в ночь на 6 ноября 1996 года в Киеве на проспекте Ватутина был расстрелян автомобиль, в котором находился Валерий Агаев, по кличке Прошка. Дело в том, что между Агаевым и Бонеком накануне приключились серьезные разногласия из-за кафе “У дуба”, расположенного возле станции метро “Пионерская” на Броварском шоссе. Бонек вложил свои деньги в реконструкцию кафе, а Агаев выгнал оттуда его людей и кафе единоособно прихватизировал. Прошка остался жив и подался в шансонье.

То в феврале 1998 года в Киеве на Подоле, возле казино “Запорожье”, произошла стрелка представителей Киселя и Савлоховых. Со стороны Савлоховых присутствовали Тимур Савлохов со-своими людьми и Бонек со-своими. Со стороны Киселя прибыл его сын в окружении десятка телохранителей. Все прибыли с оружием. На разборках присутствовал и Франк – один из учредителей казино. На встрече савлоховцы выдвинули претензии к Франку, который написал заявление в киевское УБОП, где витиевато расписывал драку между савлоховцами и кисилевцами в этой известной кабачной и казино одновременно. Бонек в указанном казино имел долю и поэтому приехал поддержать савлоховцев. Но уже и Франк застрелен.

Или вот еще история. Ночью 6 ноября 2000 года Паша и Игорь по прозвищу Циклоп сидели в кафе на территории рынка “Юность” и пьянствовали. Оба раньше трудились у Бонека, но, после того как он присел, сменили хозяина: Паша перешел к савлоховскому бригадиру Самолету, а Игорь – к Ткачу. Изрядно выпив, приятели стали выяснять отношения с двумя бывшими коллегами – бригадирами Бонека: Козаком и еще одним, который был должен Паше. Как водится, выяснение отношение переросло в массовую драку, в которой приняли посильное участие охранники базарной камеры хранения, находящейся за кафе “Кронос”, охранники с пивзавода “Троя”, охранники склада фирмы “Кронос”. Все такие охранники в обязательном порядке входят в бригаду, скарб которой охраняют. Во время драки Паша и Игорь были забиты. Трупы охранники положили в машину и вывезли в неизвестном направлении.

Через несколько дней по поводу драки и исчезновения Паши и Циклопа произошли разборки с участием Бонека, Самолета, Купца и Ушастого. Последний вроде бы был уже в законе. На сходке признали, что драка произошла на бытовой почве. Бонеку предложили выдать трупы для человеческого захоронения. Однако, почему-то, трупы он не выдал. Видимо, они к тому времени были уже уничтожены. Охранники, принимавшие участие в драке, скрылись. Ушастый потребовал – выдать бригадиров, чтобы найти трупы. Но и после этого Бонек своих бригадиров не выдал. И это спокойно сошло ему с рук.

И так – каждый день.

На то время рынки были основным местом зарабатывания первоначального капитала бандитскими группировками. А посему неминуем конфликт интересов. И почему один Бонек должен снимать пенки с такого монстра как “Юность”? Но, все-таки, первыми жертвами большого передела стали члены банды Конона, также претендовавшего на долю доходов “Юности”. Бригадных Конона избили прыщевцы, да так, что некоторые из потерпевших стали инвалидами. Помимо Прыща, Бонека, и Конона на рынок положили глаз и другие претенденты.

Бонек это всегда учитывал и не зевал. Он постоянно ездил под прикрытием 4-5 машин охраны. В то время постоянным местом дислокации Бонека был пивзавод “Троя”, расположенный на массиве Троещина. Во время проведения стрелок по периметру комплекса стояла охрана с винчестерами.

В 1998-м году страсти вокруг “Юности” накалились до предела. Бонек объявил о закрытии рынка – якобы на реконструкцию. Авторитет известил окружение и деловых партнеров: Киселя, Черепа, Конона, Татарина, Ларика и других, что он лишь исполняет решение градоначальника. Начались бесконечные стрелки всех со-всеми и, наконец, выяснилось, что градоначальник здесь ни при чем. Таким замысловатым способом Бонек решил поднять свои ставки и что-нибудь себе вымутить на этом.

И авторитетный Ларик, поддерживавший всегда Бонека, пригласил в Киев трех воров в законе, которых возглавлавил Блондин для того, чтобы разрулить этот запутанный клубок проблемм. Пытались подключить и Киселя к данным разборкам, но Кисель умело съехал с темы…

Штаб-квартира Бонека, на то время, располагалась в ресторане “Лео”, расположенном в кинотеатре “Россия” на Лесном массиве. Собирались здесь каждую пятницу самые влиятельные члены бригады. Общее дело непрестанно расширялось. Уже созданы новые фирмы прикрытия. Почему вдруг в Бортничах? Да потому, что Бонек и здесь прикормил и суд этого, прилегающего вплотную к Киеву городка, и местную налоговую. Я даже не знаю, у кого в Киеве еще были большие связи в различных администрациях, чем у Бонека. И это при том, что основу банды составляли чистые уголовники. Вот так-то и создавались первоначальные капиталлы всех ныне уважаемых (вот только кем?) бизнесменов, да и прошлых чиновников (государевых людей, как они любят себя называть)…

Но конкуренты не дремлют и шестого мая 1999 года, при обыске на даче Бонека, милиция изьяла гранату РГД и несколько десятков патронов. Никто не сомневался, что это добро ему подбросили. Как бы там ни было, но Бонек сел…

Неприятности настигли и сына Бонека. Еще в середине 90-х, во время прогулки по улице, Бонека-младшего покусала собака. Сын, переволновавшись, зарезал и собаку и ее владельца. А затем подался в бега – за океан. Но там был арестован полицией и, по решению суда, экстрадирован на родину. Якобы, Бонек, инкогнито, летал в Штаты, чтобы уладить дело, но кто не знает, то сообщу, что там такие шуточки не проходят. Это страна, где уважают Закон. Наврядли Бонек этого не знал. Скорее всего, Бонек проверял работу своих американских фирм, зарегистрированных на подставных людей.

В СИЗО Бонек сдружился с Тимуром Савлоховым, после чего отношения с савлоховцами у него нормализовались.

Но долго «Бонек» в тюрьме не задержался. Да так не задержался, что приятельские отношения у Бонека в трудную минуту сохранились с директором Дарницкого мясокомбината, пивзавода “Оболонь” и киевской табачной фабрики. Хорошие отношения сложились у Бонека с Прыщем, так как он вложил крупную сумму в строительство рынка, но после очередного передела от рынка отошел.

Во время недолгой отсидки бизнес Бонека, как бывало в других бригадах, не распался. Четко и слаженно работала криминальная машина. Подставные директора не подвели.

Слышал я, что сегодня, помимо легального бизнеса, Бонек практикует скупку драгоценных камней, которые раньше переплавлял за границу. Свой золотовалютный резерв он предпочитает держать за пределами Отечества – якобы в Израиле и США. Глядишь куда занесла нелегкая этого персонажа. Хотя какая “нелегкая” может быть в таком месте у человека с деньгами и положением? И, все-таки, неужели с самим Японцем здесь встречается? Интересно. Очень интересно. Больше не с кем. Японец, знаю, бывает здесь инкогнито. Приезжает иногда к другу. Потом вместе едут на машине в Лас-Вегас.

Пойду я. Может вечером в “Национале” и встретимся. Думаю, что встретимся.

Вечер в любом Даунтауне красив. Вечером огни, море огней и море развлечений. Могли бы и мои друзья развлекаться вместе со-мною. Опять? Завтра иду к врачу. Пусть избавляет меня от этого меланхолическо-ностальгического кошмара.

Психолог прописал увеличить нагрузки, бассейн, велосипед и, возможно, пойти работать.

Глава Третья.

Сегодня у меня прогулка на байке. Велосипедная дорожка петляет среди чудесного, практически сказочного парка и совершенно безлюдного, больше похожего на запущенный и, одновременно, очень ухоженный лес. Да и название у него соответсвующее: Cherry Creek – Вишнёвый ручей, еще со-времен индейцев.

Справа от дорожки, в глубокой низине, негромко журчит прозрачный ручей. Вода в нем студеная даже летом. По берегам он зарос изумрудной травой-муравой с какими-то диковинными фиолетово-вишневыми пятнами цветов. Может большие анютины глазки? И много-много розовых, видимо, колючих кустов. Ручей смело пробивает себе дорогу среди очень больших замшевелых зелено-розовых гранитных валунов. И это благоуханье трав, и этот хрустальный водный поток, и эти тысячилетние огромные камни, все это завораживает и нешуточно тревожит воображение.