Хантер Томпсон - ЦАРСТВО СТРАХА Страница 2

А ведь если убавить цвет и приглушить звук, именно негатив - наше обычное состояние. Мы что-то делаем, сами толком не зная почему, и подчас только и можем, что удивляться последствиям: мы идем из ниоткуда в никуда. Роберт Фрост как-то написал, что мы танцуем по замкнутому кругу, предполагая себе что-то там, в то время как разгадка ждет нас в самом центре. Хантер танцует с нами, но вместо того, чтобы что-то там предполагать, он просто не делает вида, что знает отгадку, ту самую, что в центре. Джозеф Конрад написал в предисловии к «Черному Нарциссу», книге, сильно повлияв­шей на молодого Хантера («Книга что надо, - говорил он. - На ее героя мне долгое время хотелось быть похожим, он высоко поднял планку») буквально следующее: «Моя цель - при помощи печатного слова заставить вас слышать, заставить вас чувствовать... заставить вас видеть», подарить «отвагу, утешение, страх, шарм - все, что потребуете, и, возможно, даже показать отблеск истины, о которой вы совсем забыли спросить». Думаю, Хантер вполне мог бы подписаться под этими словами.

За это мы его и любим.

ПРИМЕЧАНИЕ

ОТ СПОРТИВНОГО ОТДЕЛА

Прошлой ночью я смотрел футбольный матч между Денвером и Оклендом, как вдруг трансляция прервалась спецвыпуском новостей, в котором говорилось, что по информации ФБР группа террористов собирается поразить ряд важнейших целей на территории США, возможно, в ближайшие же 24 часа. ФБР стало известно об этом из самых достоверных источников, как сообщал голос, звучавший за кадром. Американцам предлагалось сохранять предельную бдительность и готовиться к эвакуации в любой момент... Информацию о любых подозрительно выглядящих или странно ведущих себя людях необходимо немедленно сообщить ближайшим представителям сил правопорядка. В стране объявлялась «Красная Готовность».

-     Вот черт! Ну только не все это по новой! - стенала мой адвокат. - Мне завтра в Бостон лететь. Что за хуйня происходит в этой стране?

-     Никогда не задавай подобный вопрос, - предупредил я ее, - пока тебе уже не известен точный ответ.

-     Так известен, как же! - вскричала она. - Мы в жопе! В полной жопе!

Предисловие Автора - если уж они и прилагаются к рома­ну - это, без всяких вариантов, самая жалкая и неинтересная часть любой книги, включая, конечно, и мою собственную. Так получается потому, что издатели, остававшиеся до самого ответственного момента слепыми и глухими, отчаянно считают необходимым, чтобы в последнюю минуту, когда книга уже уходит в печать, автор написал какую-то хренотень, иначе все произведение, все два года работы до изнеможения, отправятся к чертям, будут обязательно обречены на провал, если только автор не сочинит несчастную приписку/отмазку.

Так вот, обратите внимание. Четыре нацарапанные на колене бессодержательные страницы, что идут дальше — на­против, важнейшая часть книги, они о самом важном, о том, Почему неважно все остальное.

Мне вот совершенно не интересно вымучивать эти строки, это Предисловие Автора. С таким же успехом я мог бы поступить на курсы, где учат правильно писать коммерческие рекламные тексты.

Я отказался от этой мастурбации еще лет 40 назад, потому что она меня бесила, и точно так же бесят все те типы, что настаивают на ней. И что же? Мы вернулись в исходную точку... Это великая страна, или как?

Благонадежным ответом будет: «Да, и спасибо Вам за то, что спросили». В случае любого другого ответа вы попадаете на лист ожидания в отель с видом на залив Гаунтанамо.

Неплохо для великой страны, а, чуваки? Теперь все ваше, и удачи вам теперь в тюрьме. Куба - прекрасный остров, воз­можно, прекраснейший из всех, что я видел. Не зря же его называют жемчужиной Антильских островов. Пляжи из белого песка там повсюду, и каждое дуновение мягкого карибского бриза расскажет тебе что-нибудь о любви, радости и атавистичной романтике.

В самом деле, перспективы Кубы выглядят блестящими, особенно если дело дойдет до долларовой экономики, которая настанет, когда США, наконец, превратят всю страну в свой концентрационный лагерь. В самом деле, думал ли Президент Теодор Рузвельт, оккупировавший Кубу в 1906 году, что захваченные им земли превратятся в самую большую исправительную колонию во всем мире.

Старый добрый Тедди. Все, чего он касался, обречено стать прекрасным. Старик не мог ошибаться.

Вернемся тем временем к голубым экранам: «Райдерс» отодрали «Бронкос», на которых все ставили, и которым теперь самим пора объявлять «Красную Готовность». Их хваленая защита трещала по швам, их просто драли во все щели.

-     Джордж Буш намного круче Рузвельта, - говорит мой адвокат. - Если бы только мы могли быть с ним сейчас.

-     Да ну ты гонишь, дура, - фыркнул я. - Если бы Тедди Рузвельт дожил бы до наших дней, он со стыда бы от этой страны удавился своими руками.

-     Ну и что? В Бостон мне завтра надо по любому, - про­бормотала она. - Будут завтра самолеты-то летать?

Как раз в этот момент футбол снова прервали - на этот раз для коммерческой соцрекламы по поводу ужасов, связанных с потреблением марихуаны.

-      Боже ж ты мой, - сказала она, - теперь они скажут, что скурив этот косяк, я совершаю особо тяжкое преступление, убийство федерального судьи, черт его возьми, и оно карается высшей мерой наказания - электрическим стулом!

-     Ты права, - отозвался я. - А если ты попробуешь предложить эту маленькую гадость мне, то меня обвинят в заговоре на покушение на федерального судью.

-      Ну что же, видать, придется нам бросать курить эту дрянь, - сказала она, протягивая мне косяк. - Ну а как еще я могу расслабиться после этого жуткого дня в суде?

-     Никак, - сказал я. - Уж во всяком случае, не при помощи ксанакса[1].

Губернатор Флориды только-только приговорил свою дочь к тюремному заключению за то, что она попыталась ку­пить ксанакс.

Хватит уже о наркотиках, а? Теперь-то ведь и за разговорчики такие посадить могут. Времена меняются, и еще как, да все не к лучшему.

Мне нравится эта книга, особенно нравится название, которое отлично суммирует всю гнойную суть жизни в США в эти проклятые первые годы постамериканского века. Только с блядей и идиотов станется не признать этого.

Можно, конечно, сказать, что всем этим калом мы обязаны семейке Буш из Техаса, но сказать так - значит слишком все упростить. Буши - всего лишь подставные фигуры растленного, кровожадного картеля богомазов и безумных богатых магнатов, которые правят этой страной вот уже лет 20 и собираются еще лет 200 продолжать в том же духе. Они умеют отдавать приказы, и они не задают слишком много вопросов.

Реальная власть в Америке принадлежит шайке олигархов, состоящей из сутенеров от политики и бизнеса и священников, которым решительно не нужна никакая Демократия, не говоря уже о честности или хотя бы деревьях - хотя, возможно, следует сделать исключение для тех, что растут в их собственных дворах. Они поклоняются деньгам, могуществу и смерти. Идеальное решение всех проблем нации для них - это новая Столетняя война.

Грядущее фашистское полицейское государство никому не покажется фунтом изюма, и меньше всего - людям типа меня, которые не испытывают ничего, кроме презрения к трусливым любителям облизывать флаг по поводу и без, которые будут рады отдать навязшую им в зубах свободу, что­бы жить со своей порцией жратвы в опутавшей всю страну паутине лжи и «свободы от страха».

Хо-хо-хо. Тут, давайте, остановимся подробнее. Свобода - устаревшее понятие в этой стране, вчерашний день. Вышла, вишь, из моды. Единственная свобода, на которую мы можем претендовать сегодня - это свобода от Идиотизма. Остальное неважно.

Моя жизнь - полная противоположность буржуазному покою и безопасности, я горжусь этим, и мой сын гордится этим, и мне этого вполне достаточно. Я собираюсь продолжать в том же духе, не сбрасывая оборотов; но я никогда не порекомендовал бы то же самое остальным. Это было бы жестоко, безответственно и неправильно, совсем не в моем духе, короче.

Уупс, все, ребята. Время вышло. Извините. Счастливо.

                                                                                                                                                                                                        ХСТ

P.S. «Разница между почти верным словом и правильным словом - как между светлячком и молнией».

                                                                                                                                                                                              Марк Твен

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

КОГДА БЫТИЕ СТАНОВИТСЯ СТРАННЫМ, СТРАННОСТЬ СТАНОВИТСЯ СИСТЕМОЙ