Ксавиера Холландер - Счастливая проститутка. История моей жизни Страница 20

Я жила в своих новых апартаментах в конце Восточных Пятидесятых улиц в то время. Тогда шантажисты, которые, очевидно, наблюдали за мной некоторое время, «позвонили» мне в первый раз.

Это был сырой холодный вечер в конце ноября. Я вернулась из офиса и нашла конверт, подсунутый под мою дверь. Моей, первой мыслью, когда я открыла дверь и остановилась, чтобы поднять конверт, было, что это уведомление о квартплате от домохозяина. Прошло чуть больше двух недель, как водитель автофургона по имени Муррей перевез мою мебель сюда, и, естественно, я еще не платила ничего за квартиру, кроме задатка.

Мое имя на конверте было написано детскими каракулями, как будто неуверенной рукой, и карандашом, а не ручкой. Я вскрыла конверт на ходу, снимая пальто. И вдруг интуитивное чувство подсказало мне, что в письме неприятные новости. Поначалу из конверта выпала только одна вещь — снимок, сделанный «Поляроидом», но изображение на этом снимке страшно потрясло меня. Я забыла уже, кто сделал эти снимки, которые мнимый полицейский по имени Мак украл из моей старой квартиры. На выпавшем снимке было мое изображение с огромным пенисом во рту, и на других, также вложенных в письмо, я занималась мастурбацией. Никакого послания в конверте не было.

Я была в страшной панике, сразу же бросилась из квартиры и спустилась на лифте в холл. Я подбежала к швейцару: «Слушай, у меня проблема!» Я доверяла ему. Он имел «отеческую» внешность, чем-то даже напоминая моего отца.

Он знал, конечно, что я занимаюсь проституцией, но я ему приплачивала. Не показывая ему фотографий и не говоря, что точно случилось, я просто сказала, что кто-то приходил в мою квартиру и подложил письмо, якобы адресованное другому лицу.

— Ты не видел кого-нибудь, входившего в дом? — спросила я.

Швейцар задумчиво почесал голову и наконец сказал: «Дай-ка мне подумать. Да, теперь, когда ты спросила меня, я припоминаю, что днем здесь крутился молодой парнишка. Я еще подумал, что он, наверно, пьян или накурился «травки». Не знаю, от чего теперь ребятня ловит кайф, но он не мог даже ступить ровно. Парень был небрит, в грязной и рваной одежде, — швейцар нахмурился. — Это был сопливый панк с длинными обвислыми белесыми волосами, наползающими на лицо, и он сказал, что ему необходимо передать тебе кое-что».

Швейцар усмехнулся неожиданно: «Он так страшно исковеркал твое имя, что я сказал, что передам послание сам. Но этот малый заявил, что хочет сделать это сам и просто подсунет конверт под дверь. Поэтому я решил пропустить его наверх».

Я не смогла представить себе кого-то из моих «знакомых», подходивших под это описание, но поблагодарила швейцара, дала ему пять долларов и вернулась в квартиру. Я знала, что это не шутка, и как бы в подтверждение зазвонил мой телефон. Голос на другом конце трубки был низким, с характерным акцентом нью-йоркского простолюдина. Он произнес: «Мисс Ксавиера?»

Я знала, что звонок имеет отношение к моим фотографиям. «Да», — прошептала я. «Итак, мисс Ксавиера, я надеюсь, вы нашли письмецо?» — «Да», — сказала я, стараясь унять дрожь в своем голосе. «Мисс Ксавиера, мы хотим, чтобы вы серьезно отнеслись к нашему предложению, и хотим получить ответ к среде. Ждите нашего звонка завтра вечером в семь ровно. — Сегодня уже был понедельник! — Мы хотим, чтобы вы приготовили пять тысяч долларов либо…» — «Что вы имеете в виду? Пять тысяч долларов за этот маленький снимочек?» — возразила я. С усмешкой в голосе мужчина ответил: «Да, именно так. Мы знаем, что у вас не в порядке иммиграционные документы. Мы может повернуть дело так, что вас вышвырнут из страны в сорок восемь часов пинком под ваш сексуальный маленький задок, доказав Иммиграционному департаменту, что вы позируете для порнографических снимков, — он изобразил смех. — Мы может подарить эти фотографии людям, с которыми вы работаете, и вас уволят, и у вас снова будут неприятности с пребыванием в США. Подумайте об этом. Мы позвоним снова завтра в семь вечера».

Мужчина повесил трубку, и никогда в жизни я не была такой подавленной, как в этот раз. Почти год прошел с тех пор, как Карл Гордон бросил меня. Кроме моей подружки Сони, я не смогла обзавестись настоящими друзьями из-за моей безалаберной жизни, которую я вела. Среди клиентов у меня были юристы и влиятельные люди, но проблема в том, что мне нужно было срочно найти пять тысяч долларов. Я лихорадочно рассматривала свою записную книжку, обдумывая, к кому можно было бы обратиться за помощью.

Примерно четыре месяца я дружила с юристом по имени Мартин Джоффри, очень милым, очень воспитанным еврейским юношей, с которым познакомилась после того, как Карл покинул меня. Он знал, что я тогда очень переживала этот разрыв и что по своей природе я очень эмоциональная личность. Он видел, как я опускаюсь, и ему очень не нравилось то, что происходит с милой еврейской девушкой из Голландии. У нас с Мартином сложились нежные, почти влюбленные отношения. Я действительно чувствовала привязанность к Мартину и знала, что могу обратиться к нему в любое время за советом.

Поэтому первым, кому я позвонила, был Мартин и он действительно не знал, как помочь. Единственная вещь, которую он посоветовал мне, было: «Не плати им. Если ты однажды заплатила шантажисту, он будет качать из тебя деньги всю жизнь». Такой совет не успокоил меня, и я позвонила другим знакомым, но никто не помог мне.

Наконец, отчаявшись, я попыталась занять эти пять тысяч. «Я отработаю их, даже если мне ради этого придется бросить работу и трахаться день и ночь», — умоляла я. Некоторые из мужчин, с которыми я встречалась, действительно были состоятельными, но тогда, в самом начале моей карьеры, для меня стало неприятным открытием, что мужик, пользующийся услугами проститутки, не хочет, чтобы она тревожила его личными проблемами, если только он действительно не увлечен ею.

Итак, я провисела на телефоне всю ночь, но помощи нигде не получила.

На следующее утро я была уже на грани истерики, когда обнаружила в записной книжке как раз перед уходом из офиса клочок бумаги с именем Муррея-водителя и его телефоном. Я вспомнила, как он почувствовал инстинктивно, что я занимаюсь проституцией, хотя у меня была легальная дневная работа. Муррей, будучи водителем грузовика, конечно, не был пай-мальчиком, и я подумала, что сейчас самое время позвонить такому крутому парню вместо этих милых, умных, умеющих болтать людей, которые готовы дать сто советов, но не способны помочь делом. Поэтому я позвонила Муррею перед уходом с работы и объяснила, что случилось. Он пообещал, что, если шантажист будет звонить мне вечером в семь, он будет у меня дома в шесть тридцать.

Он велел отложить все встречи и планы, пока дело не будет решено. «Я хочу, чтобы ты была со мной, и это значит, что я будут с тобой, и ты будешь делать то, что я скажу, — вот и все».

Это был приказ, и я пришла домой сразу после пяти часов. У меня была назначена встреча на девять в тот вечер с юристом из Канады — мы решили вместе поужинать, — но я не могла предупредить его. Его рекомендовал мне знакомый стокброкер, к которому я с трудом дозвонилась на Уолл-стрит. Но и он не знал, где найти юриста. У меня просто не было возможности отменить встречу.

До шести я отшивала всех, кто хотел встретиться со мной в тот день, и так нервничала, что буквально рычала на мужчин, звонивших мне. «Оставьте меня в покое; не звоните мне сегодня вечером».

В шесть тридцать ровно Муррей позвонил в мою дверь, Я не встречалась с ним с тех пор, как три недели назад он перевозил мой скарб. Он выглядел очень крутым мужиком с темным, в оспинах, лицом и густыми черными волосами.

Казалось, Муррей тоже нервничает. Он осмотрел мою квартиру, начиная с ванной, где у меня стоял телефон, так что я могла беседовать в ванной. Ему это понравилось, и, осматривая квартиру, Муррей все время говорил: «Ксавиера, я хочу, чтобы ты делала только то, что я тебе скажу. Если что-то произойдет сегодня вечером, мы будем вместе. Только не трусь. Я знаю, что я делаю».

Муррей говорил мне «не трусь», а я действительно боялась и старалась унять нервную дрожь. Мне на самом деле не хотелось никому, даже Маку, укравшему мои снимки, причинять какой-либо вред. Все, что я хотела, — это иметь рядом мужика, когда встречусь с людьми, шантажировавшими меня, кого-то достаточно крутого, чтобы он смог просто смазать им слегка по носу и сказать: «Слушай, ты, гони снимки назад и перестань заниматься этой хреновиной!»

«Ну ладно, — сказал Муррей, — теперь запомни, что, как правило, шантажисты не стараются причинить физический ущерб жертве. Все, что им надо, — это деньги. Когда они позвонят, будешь говорить с ними по телефону из ванной, а я подниму трубку в гостиной. Ты представишь меня своим дядей. Единственным родственником в этой стране. Я представляю твои интересы, понимаешь? У меня есть машина, и, если они захотят встретиться, мы подъедем к ним».