На горизонте горело зарево - Игорь Надежкин Страница 21

— Это хороший план, — согласился мой приятель.

Я попрощался с Максимом и спустился на улицу. Почему-то в тот момент и впрямь был уверен, что он решится поехать со мной. Ведь мне казалось это вполне нормальным. Плохо здесь — переезжай. Противно брать деньги отчима — найди работу. Все было предельно просто.

Глава 14

На побережье мы прибыли к полудню. Дядя Инны оказался человеком на редкость добродушным. Смуглый старик в льняной рубашке, волосы его были пострижены и аккуратно уложены, на голове соломенная шляпа. Тонкие руки его загрубели от работы в саду. В былые годы Эдуард Дмитриевич работал преподавателем в университете. Жизнь свою он посвятил лингвистике, и, если верить Инне, имя его было известно далеко за пределами юга. Жил он в Больших Хуторах — небольшой деревне к западу от Новороссийска. Эдуард Дмитриевич был настоящим интеллигентом, каких уже и не встретишь. Речь поставлена. Жесты и манеры достойны приема в лучших домах. Я был очарован им с первого взгляда, хотя Инна предупреждала, что ее дядя временами несправедлив и крайне упрям.

Принял он нас радушно. Не успели мы постучаться в ворота, как тут же оказались за накрытым столом. Угощали нас запеченной домашней уткой.

Дом Эдуарда Дмитриевича был на удивление скромен. Гостиная, две спальни и маленькая кухня, простая мебель и стены, выкрашенные серой краской. Все вещи аккуратно разложены, и, готов поспорить, даже в самом потаенном углу не нашлось бы и пылинки. Эдуард Дмитриевич жил в доме один. Жена его умерла восемь лет назад от сердечного приступа. Был еще сын, но последние годы связь они не поддерживали. Я пытался о нем разузнать, но Инна намекнула, что в этом доме не принято расспрашивать о семейных делах.

Поселились мы в маленьком гостевом домике. Одна комната, кровать, платяной шкаф, в углу письменный стол и летняя кухня. Как только вошли, Инна упала на кровать:

— Наконец-то приехали! Дорога всегда так выматывает! — она стащила с себя одежду. — Пойдем в душ.

— А как же твой дядя? — я еще немного смущался, особенно учитывая, что я приехал к родственнику девушки, которую знал чуть больше недели.

— Не волнуйся, он нас не потревожит. У нас в семье всегда чтут личное пространство.

Весь вечер мы провели вдвоем, сидели на веранде и пили зеленый чай, а когда стемнело, пытались разглядеть в небе созвездия. Я был счастлив, спокоен и тих, но все же где-то в глубине меня жила мысль, что я зашел слишком далеко. Мы не разу не обсуждали наши планы, и не разу не говорили о том, что будем делать, когда я уеду. Инна даже не сказала, хочет ли она, чтобы я остался в Горячем Ключе.

Она была беззаботна. Взгляд, устремленный ввысь, не выражал и толики беспокойства. Чуть угловатые движения, прозрачные, ничего не значащие жесты и звонкий голос источали безмятежность. Мне хотелось обратить всего себя в чувства — видеть, слышать, ощущать ее и никогда не терять этого момента. Застыть навечно в безмолвии. И созерцать. Созерцать. Созерцать…

— О чем ты думаешь? — словно разбудила меня она.

— О том, что все могло быть по-другому.

— По-другому? — спросила она подсаживаясь ближе.

— Да. Если бы мы встретились при других обстоятельствах, — я приобнял ее, — Что мы вообще будем делать дальше?

— Ты уедешь, я останусь. Доучусь в колледже и стану медсестрой. Выйду за муж. А ты… — она задумалась. — Понятия не имею, что будешь делать, если честно.

— Тебя это устраивает? — я видел, что эта тема ей неприятна, и потому старался действовать аккуратно.

— А что ты предлагаешь?

— Ты могла попробовать жить сама. Знаешь, ты ведь не обязана доучиваться и все остальное.

— Не неси чушь, — одернула она меня — Я не вытяну сама.

— Ты справишься! Это не так уж и трудно. Поверь. Мне знакомы эти сомнения. Я и сам когда-то уехал из дома.

— Давай не будем об этом, — Инна уже не скрывала раздражения.

— Эй! Я не на чем не настаиваю. Знаешь, Максим планирует уехать из Ключа со мной, и мы планируем снять квартиру в Белгороде. Там много моих друзей, которые могут помочь в первое время. Словом, если хочешь, ты всегда можешь поехать с нами.

Она так ничего и не ответила.

Глава 15

На второй день я проснулся рано утром. Погода была солнечной. Гостевой домик томил зной. Инна нежилась в постели, а я тем временем сходил на рынок, купил свиных ребрышек и все утро хорошенько выжаривал их в масле, обильно обдав пряностями. Вдруг в летней кухне показалась Инна и брезгливо заглянула в сковородку:

— Ты и впрямь собрался это есть?

— А что не так с моими ребрышками?

— Ничего. Просто жир, зажаренный в жире, — она взяла вилку со стола и ткнула в ребрышки так, будто хотела проверить живы ли они.

— Это вкусно, — возмутился я.

— Нельзя жить одним лишь брюхом, — сказала она посмеиваясь.

— А чем плохо брюхо? В отличие от головы, оно точно знает, чего ему хочется.

— Ты как животное, — она обвила меня руками.

— А я и есть животное.

— Ваши манеры меня восхищают.

— Ну, уж простите великодушно, — ответил я, сделав карикатурный реверанс.

Но покрутившись с полчаса возле меня, она все же решила попробовать и невзначай, словно нехотя, съела пяток. Да еще и Эдуард Дмитриевич, услышав запах, зашел нас проведать и решил остаться на обед.

После обеда я уговорил Инну переждать жару, прежде чем ехать на пляж. Она долго препиралась, приговаривая: «Сейчас же апрель», — но все же сдалась, и мы, усевшись в тени на веранде, пили чай. Она читала вслух Поля Верлена. Я не хотел вникать и говорил только «нравится» или «не нравится», не обращая внимания на ее комментарии.

Когда солнце вышло из зенита, мы поехали к морю. От Больших Хуторов до пляжа в Южной Озерейке было всего пятнадцать километров. Мы решили не дожидаться автобуса и поймать машину. Минут через десять возле нас остановился корейский микроавтобус. Парень за рулем опустил стекло и крикнул:

— Как нам выехать на М25?

Он был худощав и раздет по пояс, длинные волосы подбриты с боков, а с макушки собраны в хвост, на шее висели деревянные бусы.

— Мы покажем, если вы нас подбросите до Озерейки, — отозвалась Инна.

Боковая дверь распахнулась. В салоне сидели еще трое