Александр Уваров - Михалыч и черт Страница 31

«Имя знает… отчество знает… про общежитие знает…» Дмитрия это уже нисколько не удивляло, он просто повторял про себя, словно перечислял, эти свидетельства необычной информированности загадочного незнакомца.

— А с курса, интересно, с какого… С третьего? — переспросил карлик.

Дмитрий кивнул.

— С третьего курса отчислили, — с некоторым даже удовольствие произнёс карлик. — А почему, интересно?

«Неинтересно» прошептал Дмитрий.

— За банальнейшее воровство! — торжественно заявил карлик и показал пальцем куда-то в сторону потолка. — Есть высшая справедливость?

— Нет, — ответил Дмитрий.

— Есть! — возразил карлик. — Прошу к ужину!

«Да он чего…»

Стол был накрыт к гурманскому, долгому чаепитию.

Старомодный, фарфоровый чайник накрыт был аккуратно сложенной клетчатой салфеткой. Посредине стола стояла плетёная ваза с горкой масляно-жёлтого, ароматного печенья. Слева от неё, чуть ближе к краю стола, стояли две тарелки с ровно выложенными пирамидами бутербродов (слой прозрачных кусочков хлеба, накрытых тонко порезанной ветчиной, чередовался с хлебными квадратиками, укрытыми длинными овалами продольно порезанной копчёной колбасы с кружками свежих огурцов).

Хлебница со свежими булочками, две фарфоровые чашки с блюдцами, две розетки с вареньем и стеклянная ваза, доверху набитая шоколадными конфетами в глянцевых, многоцветных фантиках, — всё это, торжественно и чинно, в особом, тщательно продуманной порядке, расставлено было по столу, как будто хозяин (этот ли карлик или кто-то другой) заранее подготовился к приёму дорого, дол-гожданного гостя.

— Присаживайтесь, — и карлик протянул руку, показывая на заранее отодвинутый стул.

«Интересно» подумал Дмитрий «допустим, на кухне было темно… Свет то он не включал! Точно, когда я в коридор из комнаты вышел — на кухне было темно. Это потом он выключателем щёлкнул. Так что же получается, он всё это на столе в темноте расставлял? Или расставил, а потом свет выключил? И ждал, когда я проснусь?»

— Да вы садитесь, не стесняйтесь. Для вас же всё готовил…

— Для меня? — удивлённо переспросил Дмитрий.

«Вот номер! Первый раз залезаю в квартиру, где меня с такой радостью встречают. Да и вообще, в первый раз залезаю в такую странную, ненормальную квартиру…»

— Да, представьте себе, для вас.

Он присели за стол (карлик при этом смог забрать на стул только с третьего раза, забавно подпрыгнув и схватившись за спинку стула скрюченными, но, судя по всему, довольно цепкими пальцами).

— Мне, знаете ли, стол кажется великоватым, — словно оправдываясь, заметил карлик. — Не дотянусь. Так что вы уж сами себе наливайте. Да и мне можете, если не затруднит.

«Он же до стола не достаёт!» догадался Дмитрий. «Как же я сразу это не понял! Он же под стол может зайти, едва нагнув голову. Как же он накрывал тогда? На стул вставал? Да и это ему сложно. Или это не он?..»

Дмитрий наполнил чаем две чашки и одну протянул карлику.

— Весьма, знаете ли, признателен. Мерси, я бы так сказал…

Карлик с громко, со всхлипом, отхлебнул чай и блаженно зажмурился.

— Благодать неземная… Да вы тоже попробуйте, Дмитрий Петрович. Не ждите, горячей не будет.

«А я, может, и не хочу горячей…» подумал Дмитрий.

И вдруг иная, более тревожная мысль пронзила его:

«Да один ли он тут?! Может, здесь ещё какой-нибудь уродец прячется? Или десяток таких вот уродцев?»

Карлик, прикрыв глаза, смотрел на лампу и, причмокивая, глоток за глотком, без перерыва, отпивал чай.

«Ишь, дорвался» с нарастающей неприязнью думал Дмитрий. «Еле дождался, пока я проснусь. Хоть бы рассказал чего-нибудь. Что, скажем, это за квартира. И туман здесь откуда. И как он сам здесь очутился. И как, в конце концов, выбраться отсюда».

— А никак, — ровным голосом, как бы между прочим, заметил карлик.

Дмитрий вздрогнул.

«Он же мысли читает!! Блин, точно! Он же ещё про паспорт сказал!.. А я не проснулся, видать… Не понял сразу то… Гад! А я про него!..»

— А про меня никто ничего хорошего никогда не думал, — всё тем же спокойным и совершенно безразличным голосом заметил карлик. — Даже мамаша родная, бывало, прижмёт меня к груди… ну, я маленький тогда был, ещё меньше, чем сейчас. Так вот, прижмёт она меня к груди, гладит даже вроде, а сама то думает: «И в кого ты, урод, вышел такой? Папа у тебя великан, самим королём за силу и благородство отмечен. Мама — фея небесная, добрейшей и чистой души…» ну это, замечу, она сама о себе так думала, у меня то на этот счёт завсегда своё мнение было. Так вот, думала она «…добрейшей души волшебница, что голубые дожди золотым небесным лугам дарит. А папа твой молнии куёт в горной пещере, чтобы благодатные грозы на земле прошли да её, бедную, от нечисти избавили. А ты то в кого такой, карлик мерзкий?» Это, она, прошу заметить, про меня так говорила, мамаша моя предобрая, фея чистой души. Про младенца так она говорила. Думала, то есть. Ну, да мне всё равно — говорила или думала. Я всё слышу, всё…

«Псих» подумал Дмитрий. «Ой, извините!»

— Ничего, ничего, — миролюбиво заметил карлик. — Конфетку мне передайте, Дмитрий Петрович. Если не затруднит.

— Отчего же, — ошарашеноответил Дмитрий. — Нисколько. Не затруднит. Из-вольте. Не беспокойтесь.

«Охуеть можно!»

— Можно, — согласился карлик. — Вы вот изволили выразиться в том смысле, что я не совсем нормален…

— Да я… Это вовсе не то…

— А я вас понимаю, — сказал карлик, разворачивая конфету. — Ой, шоколад да с вафлями! Чудо! Я и у Локи такого не ел! Нет, конечно, есть свои радости и в этом мире. Тут Локи не прав, когда говорит, что это форменное издевательство: хорошего специалиста на четыре века в дежурные Белой сферы записывать. Дескать, в Оранжевом кубе легче было бы. Это ведь ещё как посмотреть! Вы согласны?

— А как же, — с готовностью согласился Дмитрий (окончательно отказавшись от попыток что-либо понять). — В Белой то сфере… оно тоже… иногда…

— Так вот, — продолжал карлик, — вы ведь не первый, кто психом меня называет. Первым, а точнее, первой именно мамаша моя и была. Фея чистой души, доб-рейшая волшебница, покойная ныне, царствие ей не скажу какое…

«Покойная… Намекает, что ли?» с некоторой опаской подумал Дмитрий. «Ой, чего это я опять думаю?!»

— От старости померла, — твёрдо и наставительно заметил карлик. — Так всем и передайте, Дмитрий Петрович, от старости померла мамаша моя. Слаба стала, плоха совсем. Дождь начала делать, споткнулась на небесном то лугу (а луга на небесах скользкие, больно уж трава там влажная), головой то ударилась — да и померла. Так всем и говорите.

— Кому — всем? — уточнил Дмитрий. — Мне отсюда что-то не выбраться никак, а здесь, кроме вас, и нет больше никого…

— Ну, это только так кажется, — заметил карлик, снова потянувшись к чашке. — Не всех заметили пока, Дмитрий Петрович. Оно и не удивительно. Квартира то большая, комнат пятьсот. Сразу всех и не заметишь.

«Каких пятьсот?! Ерунда, тут три комнаты… Всех? Тут ещё кто-то есть? Точно, я ведь знал… Нет, не знал. Чувствовал, чувствовал это!»

Дмитрий уже не опасался того, что карлик прочтёт его мысли. Впрочем, и удивление и полное замешательство скрыть было невозможно.

«Господи… куда же меня занесло то?! Куда?!»

— По порядку, — сказал карлик. — Всё по порядку. Что вам положено знать — уз-наете. Я что не положено — того и знать не надо. Ни к чему. В том, как говорится, скорби много, а толку мало. Так что не дерзайте лишнего узнать. Несварение будет…

— Несварение? — переспросил Дмитрий.

— Слишком много вот здесь, — и карлик постучал пальцем по лбу. — У многих потом несварение будет. Некоторые блевать даже начинают, не к столу будь сказано. Слишком многое внутри… распирает… Тарелочку с бутербродами подвиньте, пожалуйста. Премного благодарен.

Если бы квартира была не такой необычной, если бы карлик не мог читать его мысли, если бы был он сейчас на свободе, а не в загадочной, так глупо прихлопнувшей его ловушке — с какой радостью и облегчением послал бы Дмитрий болтливого и, похоже, безумного этого карлика куда подальше (возможно, даже дальше, чем на хуй) и забыл бы через минуту о самом его существовании и о всех сказанных им словах, но теперь, в таком вот совершенно ненормальном положении…

— Да нет уж, вы слушайте, — с лёгким нажимом в голосе произнёс карлик. — Вот не любопытны вы и мысли ваши земным горизонтом ограничены. По горизонтали вы ходите, головы не поднимая, оттого много не видите. А если и увидите что случайно — не замечаете. Хорошо ли это, Дмитрий Петрович? Я понимаю — удобно, спокойно. Но хорошо ли?

Дмитрий пожал плечами.

— Хорошо! — воскликнул карлик. — Для вас — так просто замечательно. Именно так и надо жить. Лично вам. А по другому нельзя. Несварение будет.