Иэн Уотсон - Блудницы Вавилона (Whores of Babylon) Страница 39

На лице оправившегося от шока отца Фессании появилось между тем вкрадчивое, любезное выражение. Поняв, что речь подошла к концу, он поклонился видению, и в этот миг голографический образ исчез, так что кланялся заместитель Мардука пустому месту.

Шепоток приглушенных голосов пронесся над залом и вернулся, нарастая, гулом растревоженного роя. Мардук что-то сказал магу, который тут же унес раскисшего мальчугана, и, повернувшись к галерее, подал знак. Удар гонга призвал гостей к молчанию.

– Бог наш явил себя мне! – воскликнул отец Фессании. – Жертва была объявлена для проверки покорности его воле. Божественное вмешательство доказало милосердие Мардука, твердого, но и щедрого правителя. И разве не призвал он вас возрадоваться? Так чего же ждете? Начинайте! Этот год будет особенно плодоносным!

Гости, чей аппетит разожгло выпитое вино, не нуждались в дополнительном приглашении, чтобы наброситься на яства, не забывая, однако, смаковать и главное блюдо праздника – случившуюся на их глазах скандальную мистерию!

Мардук занял место на троне рядом с супругой, с которой ему вскоре предстояло расстаться. Выпил. Посовещался с магом. Тем временем на галерее наблюдалась некая суета, не мешавшая, впрочем, музыкантам заниматься своим делом. Мардук жестом подозвал Шазара, который после короткого разговора вернулся к столу и продолжил набивать живот. Дебора участия в общей трапезе не принимала – мешали накидки или понятная, принимая во внимание приближающийся критический момент, нервозность. Постепенно настроение Мардука улучшилось.

У Алекса же все внимание уходило на то, чтобы следить за перемещениями магов и храмовых рабов и избегать по мере возможности ненужных контактов. Жаль, лестницей почти никто не пользовался, а то он мог бы подняться и, выскользнув из зала, раствориться в толпе.

Что, уйти, не дождавшись главного события? Он чуть не забыл о том, чего с нетерпением ждали едва ли не все остальные.

Поленья облили маслом и подожгли. В бронзовом чудище загудело пламя, из ноздрей потянулись ниточки дыма, но внутри идола никто не закричал.

Кружились танцовщицы, змеились, взлетая и опадая, радужные и белые ленты.

Через пятнадцать минут столы выглядели так, словно подверглись нашествию саранчи. Нехватка стульев не мешала стоящим состязаться с сидящими в борьбе за лучшие куски. Алекс заметил, как Нингаль-Дамекин вступила в жаркую схватку с вторгшимся на ее территорию вавилонянином с горящими, как у голодного волка, глазами. В такой ситуации клейменому рабу рассчитывать было не на что. Не хватало только, чтобы какая-нибудь старушка подняла шум. Не желая привлекать к себе внимания, Алекс время от времени двигал челюстями и глотал слюну. С той же целью он перемещался от одной колонны к другой, от одной кучки гостей к другой, нигде не задерживаясь надолго. К Музи и его родителям Алекс старался не приближаться.

Один из магов принес к алтарю черную накидку. Мардук поднялся. Ударил гонг. Шазар тоже встал и вышел вперед, ведя за собой ту, лица которой еще никто не видел. Рыжеволосая оставила трон, в последний раз, словно прощаясь, проведя ладонью по резному подлокотнику.

– Я отдаю Зарпанит, – воскликнул Мардук, – и возвращаю Зарпанит.

– Я вручаю дар Сина, – провозгласил Шазар.

Будто в приступе ярости рыжая начала срывать покровы с соперницы и преемницы. Не успела публика опомниться, как ца Деборе не осталось ничего.

– А-а-а! – послышалось тут и там, но большая часть зрителей не издала ни звука, напряженно следя за происходящим.

Алекс обернулся, рассчитывая встретить любопытный взгляд Фессании, но она смотрела туда же, куда и все, – похоже, ей не было никакого дела до того, наблюдает он за Деборой или нет. Вот так Алекс пропустил самое главное. Когда он повернулся, голову Деборы уже венчала диадема, а Мардук накидывал на плечи невесты накидку. Все, что досталось Алексу, – мимолетное мгновение созерцания обнаженного женского естества. Ни насладиться впечатлением, ни углядеть детали, ни оценить достоинства Деборы он не успел – закутав женщину, Мардук увлек ее к освободившемуся трону.

Алекс перевел дыхание.

Кто-то ткнул его в бок.

– Высший класс, а?

– Не знаю, – искренне ответил он. – Ни черта я не знаю.

– О? Тебя кастрировали?

– Нет, у меня близорукость, – съязвил Алекс. Где рыжая? Уже ушла.

Момент публичного обнажения минул, и Дебора выглядела вполне довольной собой и улыбалась Мардуку. Он наклонился поцеловать невесту, и щупальца бороды поползли по ее груди, точно мохнатые пальцы. Мардук опустился на трон, парочка пошепталась, и бог погрузился в задумчивое молчание, из которого его вывел удар гонга. Он поднялся и, сопровождаемый восторженными криками и сальными советами, увел свою царицу из зала.

С их уходом все и закончилось. Алекс пробрался к Фессании, которая едва удостоила его беглым взглядом.

Вместе с тетушкой они присоединились к устремившейся на выход толпе.

Нингаль-Дамекин все еще находилась под впечатлением случившегося раньше.

– Не знаю, что и думать! Какой конфуз! Я так испугалась за этого несчастного ребенка, пусть даже и сына какого-нибудь бродяги.

– Сжечь такого – все равно что подколоть лисенка на охоте, – вскользь заметила Фессания. – А, Гибил! Можно вас на пару слов?

Никто не удивился, что в тот вечер отец Фессании не появился на вечерней молитве. Позднее, когда двор уже погрузился в сумерки, она отозвала своего раба в сторонку.

– Отлично сработано, Алекс! Завтра Гибил собирается предложить внести некоторые изменения в договоренности относительно того, где поселятся новобрачные после великого события.

– Хорошо. Знаешь, я тут думал… Все это могло ведь случиться и без нашего вмешательства.

– Ты имеешь в виду, если бы свиток достиг первоначального места назначения? Если бы он не попал в наши руки?

– Да.

– Может быть, но тогда бы я не смогла им воспользоваться. В любом случае получатели свое дело знают плохо. Держу пари, им неведом секрет невидимости.

– Но они также не знали и того, что мы намерены пустить его в ход! Подкупленный Мори маг сообщником быть не мог, иначе он ни за что бы не вернул свиток.

– Какой сюрприз для заговорщиков! То-то, должно быть, удивляются, как это все получилось без их участия.

– Гм!..

– В чем дело?

– Если бы я возлагал надежды на свиток и он пропал, я бы разработал альтернативный план. Может быть, даже не один.

– Какого рода план? Ничего странного ведь больше не случилось.

– Это-то меня и удивляет. Главным событием сегодня должно было стать жертвоприношение, так? Предположим, у меня бы что-то не получилось, и что тогда? Как бы они сорвали жертвоприношение?

– Не знаю… Огонь горел по-настоящему. И поленья были смочены маслом, а не водой.

– Бык! Что-то с быком! Планировалось, что маг поднимется на быка и опустит мальчишку внутрь.

– Да?

– В конечном итоге он так и не поднялся. А если бы поднялся и открыл крышку, то… что бы он там обнаружил? Скорее всего что-то такое, что помешало бы положить туда жертву. Может быть, что-то жуткое, что испугало бы его. Или что-то такое, что могло быть сочтено дурным предзнаменованием.

– Например?

– Ну, не знаю. Что-то опасное… клубок змей или шипящую кобру. Нечто ужасное и отвратительное. Спорю на что хочешь, они заготовили какой-то сюрприз. Так что никакой необходимости использовать свиток не было.

– М-м… Мой отец ведь мог получить предупреждение из дворца… насчет нас. С другой стороны, если представить клубок раздутых шипящих кобр! Впрочем, кобры, почувствовав жар, наверное, попытались бы выползти, вылезти через ноздри. Вот была бы картинка! Шипящие, ядовитые сопли!

На следующий вечер Мардук все же появился в молельне.

– Я получил послание от Гибила, написанное, очевидно, по наущению моей дочери, – не тратя время на околичности, начал он. – В нем сообщается – в достаточно вежливой форме, – что Музи намерен забрать невесту из этого дома и поселиться с ней в другом месте.

– О нет, нет! – воскликнула в отчаянии Нингаль-Дамекин. – После всего, что я сделала для удобства дорогого Музи! После всех трудов… И так внезапно… в последний момент. Это очень, очень плохо.

– Молчи, – оборвал ее причитания Мардук. – Выбирать не приходится. Обстоятельства изменились. После ясного и очевидного божественного вмешательства…

– Не странно ли? – вмешалась Фессания. – Похоже, у Мардука появились хитроумные враги. А что, он и впрямь намеревался убить ребенка?

Ее отец удрученно покачал головой.

– Такая мерзость… на моей свадьбе…

– Божественное вмешательство, папочка, не может быть мерзостью.

– Если бы дело только этим и ограничилось!

– Неужели было что-то еще? Я, кажется, ничего такого не заметила.

Некоторое время Мардук молчал, словно колеблясь между желанием поделиться с кем-то своими неприятностями и привычной осторожностью.