Ганс-Гюнтер Хайден - Фальшивые друзья Страница 4

Мы слышим сегодня и голос людей честной Западной Германии, которую олицетворяют коммунисты, антифашисты, участники антивоенного движения.

Одной из форм деятельности участников антивоенного движения в ФРГ стал, например, сбор подписей под Крефельдским воззванием. Его инициаторами выступили такие видные представители общественности ФРГ, как бывший командир танковой дивизии бундесвера генерал Г. Бастиан (он был уволен в отставку за критику «ракетного решения» НАТО), а также один из президентов Всемирного совета церквей М. Нимёллер, член директората Немецкого союза мира И. Вебер (оба недавно скончались). «Становится все более очевидным, — говорится в этом документе, — что решение о довооружении, принятое НАТО 12 декабря 1979 года, было чудовищной ошибкой». «Мы призываем федеральное правительство взять назад согласие на размещение в Европе ракет «Першинг-2» и крылатых ракет, а также занять в союзе (НАТО. — А.У.) такую позицию, которая впредь избавила бы нашу страну от подозрений, что она хочет быть пионером нового этапа гонки вооружений, наносящей ущерб прежде всего самим европейцам», — отмечается в нем.

Это воззвание впервые было обнародовано в городе Крефельде в ноябре 1980 года. Таких мероприятий, как крефельдский форум, в ФРГ раньше не проводилось. Печать писала о необычной для Федеративной Республики коалиции рабочих и офицеров, парламентариев и ученых, христиан и марксистов. В первом форуме, проходившем под лозунгом: «Атомная смерть угрожает всем нам — никаких ядерных ракет в Европе!», участвовала тысяча человек — люди всех возрастов и профессий, разного вероисповедания.

Реакционные силы ФРГ встретили Крефельдское воззвание в штыки. Однако опорочить его им не удалось. Этот документ стимулировал борьбу за мир. Под воззванием стоит более 5 миллионов подписей западногерманских граждан. Сбор подписей продолжается. Мероприятия, связанные с Крефельдским воззванием, способствовали развертыванию в ФРГ широкой дискуссии по жизненно важным проблемам войны и мира, и особенно вокруг решения НАТО о размещении на территории некоторых западноевропейских стран, в том числе ФРГ, новых американских ракетно-ядерных средств средней дальности.

Г. Хайден затрагивает в романе чрезвычайно актуальную для ФРГ и других западноевропейских стран тему — отношение местного населения к иностранным рабочим. Эта категория трудящихся находится в западноевропейских странах, называющих себя высокоцивилизованными, практически на положении рабов XX века. Общеизвестно, что в ФРГ в настоящее время насчитывается свыше 4 миллионов турок, португальцев, греков, испанцев, прибывших в поисках работы. Сейчас же, когда экономический кризис серьезно поразил и ФРГ, в стране имеется более 2 миллионов своих безработных. На этом и спекулируют неонацисты, стремясь разжечь ненависть к рабочим-иммигрантам, которые, мол, «отнимают работу у немцев». Власти ФРГ под разными предлогами вытесняют иностранных трудящихся, что подогревает расистские настроения, которые неонацисты реализуют в кровавые дела.

К сожалению, автор лишь схематично показывает в романе роль демократически настроенных солдат бундесвера. Возможно, в этом и нет большой вины писателя. Дело в том, что таких солдат в западногерманской армии действительно не так уж много. Их акции всячески замалчиваются или преподносятся как выходки смутьянов, людей, которых буржуазная пропаганда обычно именует «агентами Москвы». Но без этих прогрессивно настроенных солдат не было бы и таких людей, каким становится главный герой в конце книги. Крайес проходит сложный путь: от аполитичного солдата бундесвера до человека, поднимающегося на борьбу против неофашизма и милитаризма. И в этом серьезная заслуга тех немногочисленных солдат с прогрессивными взглядами, с которыми ему посчастливилось соприкоснуться.

Борьба за души западногерманской молодежи, борьба с неонацизмом, реваншизмом и милитаризмом не закончена. Она продолжается. Ведь это борьба и за спокойное, мирное будущее. С учетом уроков истории она ведется по двум направлениям: непосредственно против фашизма и против сил, расчищающих путь для него. В одной схватке неофашизм не одолеть. Нужна последовательная и постоянная борьба против него, его покровителей, союзников. Ее ведут коммунисты, демократы, антифашисты — все те, кому дороги мир, человеческое достоинство и жизнь.

Ал. Урбан

Фальшивые друзья

Мать была в булочной, когда за мной пришли. Отец принимал ванну, и открыть дверь мне пришлось самому.

— Вы — Петер Крайес, дата рождения — 1 апреля 1961 года, место рождения — Аахен, служили в 540-м саперном трубопроводном батальоне?..

— Хм… положим.

— Прошу вас собрать личные вещи. — Представитель военной полиции порылся в нагрудном кармане. — Вот ордер на арест.

— Кого это принесло? — донесся из ванной комнаты голос отца.

Я подошел поближе к двери в ванную:

— Полиция. Кажется, меня решили арестовать.

И вот я уже четыре дня в каталажке. Мне пришивают ни много ни мало соучастие в убийстве. Что за бред? И надо же, в убийстве не кого-нибудь, а Йорга! Какие у них доказательства? На календаре Йорга, видите ли, была записана моя фамилия! Подчеркнута жирными линиями, а в конце восклицательный знак. «6 февраля — Петер!» В прошлую пятницу.

— Как вы все это объясните, господин Крайес? — спросил меня следователь.

— Очень просто. В пятницу Йорг и я решили смыться с очередного сбора. Поэтому он и сделал такую пометку в календаре.

Но следователю всего этого не растолкуешь, он прислушивается только к мнению Винтерфельда.

— Должен предупредить вас, — прервал он меня, — что ваш командир взвода, господин лейтенант Винтерфельд, в своих показаниях подчеркнул, что в последнее время между Йоргом Мантлером и вами были довольно натянутые отношения.

«Кажется, ты был бы рад стереть меня в порошок, Винтерфельд, — думаю я. — Не удивлюсь, если ты принял активное участие во всей этой истории. Да, с Йоргом вы расправились. Пять ударов ножом в грудь и спину, как сообщил следователь. Однако со мной так не выйдет!»

Восемь шагов вперед, четыре в сторону. Справа от меня чудовищно узкое сооружение, которое служит кроватью. Впереди, у стены, стоят шаткий стол и стул из железных трубок. Сначала у меня в камере был деревянный табурет. Я разворотил его, пытаясь разбить глазок в двери. Чего же вы еще хотите из меня выжать? Разве мало того, что я засунут в эту каталажку? Что ж, входите, сволочи, я и этот железный стул сломаю о ваши головы!

Но до чего же здесь паскудно! Хуже всего то, что у меня теперь так много свободного времени. Времени для раздумий. Я здесь уже четыре дня. А сколько вообще дней меня продержат взаперти? Пожалуй, не избежать и очной ставки. Все зависит от того, как поведут себя лейтенант Винтерфельд и его адвокат Фенкляйн.

Фенкляйн вчера кое на что намекнул. Перед допросом. Я сидел в коридоре и ждал своей очереди.

— Надо бы облегчиться, — сказал я полицейскому, сидевшему рядом со мной.

Тот молча указал на дверь наискосок и на всякий случай пробурчал:

— Мы на четвертом этаже. К тому же окна зарешечены. Так что не пытайся… — И усмехнулся.

— Мне бы действительно только облегчиться, — ответил я и скрылся за дверью.

Не успел пристроиться, как дверь распахнулась и передо мной предстал коренастый мужчина в черном костюме. Лицо его пылало, а торчащие в стороны уши буквально касались моего лица.

— Немного необычная обстановка для знакомства, — прошипел он. — Я Фенкляйн, адвокат вашего командира взвода господина лейтенанта Винтерфельда. Мне хотелось бы вам помочь.

Кажется, от неожиданности у меня все внутри замерло.

— Господин Крайес, на вашем лице такое недоверие… Вы что, не доверяете мне? Однако послушайте, что я вам скажу: вы ведь не хотите оставаться здесь? Или я ошибаюсь? Кратчайший путь к свободе — молчание. Никаних имен. Поняли? Хороший защитник — а я таких знаю, — и вы вскоре распрощаетесь с этим казематом. А уж потом, когда вас освободят, мы возьмем вас под свою опеку. Усвоили? Если нет, мы можем поступить и иначе. Но тогда не ждите снисхождения.

Фенкляйн привел в порядок одежду, спустил воду.

— Побудьте здесь еще пару минут, пока я не скроюсь, — сказал он. — Не хотелось бы, чтобы нас видели вместе.

Ах вот оно что! Винтерфельд, отъявленный подлец! Ты намерен положить меня на лопатки? Это на тебя похоже. Начни я мекать, как теленок, и ты меня прикончишь. Но, как говорится, не на того напал…

А теперь повернись. Восемь шагов назад. Поворот направо. Отдохни… Отдохните, саперы. Мы гордость армии. Мы строим мосты. Раз-два. Пересекаем озера. Раз-два. И нам не страшны никакие глубины, никакие стремнины. Мы саперы… Что за паскудная песня! Гордость армии? Как раз наоборот. «Лучший сапер тот, у которого самая заскорузлая фантазия», — говаривал один из стариков преподавателей. Но это было давно, в пору учебы.