DJ Stalingrad - Исход Страница 5

Мы то, что в себя вливаем. Водка, пиво, наркотики, кофе, чай, сахар — все это влияет на наше состояние, на нас самих. Мы и дня не проводим без этих небольших поправок, корректировок курса, того, что делает нас сильнее, бодрее, умнее, веселее. Мы — то что мы пьем.

Один суффийский аскет сказал, что не стоит забивать голову сложными формулами и мыслями, реальное значение для жизни имеет только то, что ты ешь. «Я всего лишь разборчив в еде».

Мы пьем страх, голод, радость, ненависть, болезни, музыку, секс, плохое воспитание и дурную наследственность. Мы все это глотаем с рождения и это делает нас такими, какие мы есть.

Посадим белую подопытную мышку в клетку с двумя камерами. В одной к полу подведен ток, в другой — нет, между ними перегородка с дырочкой. Сажаем мышку в часть с электричеством и нажимаем кнопку «старт». Легкий, но болезненный разряд поражает животное снова и снова, мышь в панике находит спасительное отверстие и перебегает в благополучный отсек. Все в порядке.

Теперь то же самое, снова два отсека, снова ток, снова мышь, но на этот раз в перегородке нет никакого отверстия, будто никогда и не было.

Подаем ток, мышь начинает метаться по клетке, она лезет на стены, ищет выход, но его просто нет. Отчаянные попытки вылезти продолжаются несколько минут, в конце концов зверек падает без сил на пол клетки и затихает. Мощность электрических разрядов очень мала, их совершенно недостаточно, чтобы убить его, однако, они болезненны и, главное, постоянны. Не будучи в силах избавиться от них, осознавая своим крошечным мозгом бесполезность приложения усилий, мышь перестает сопротивляться, тихо лежит на полу, подрагивая. В ее организме в это время происходят необратимые изменения, угнетается нервная, гормональная, иммунная системы, она потеет, вся трясется, она умирает, но не от электричества, а от истощения и прочих естественных физиологических процессов, своим ускоренным и неконтролируемым ходом раздавивших ее жизнь.

Теперь последний опыт. Есть клетка, перегородка без дверки, электрический пол, но теперь в камере сидит не одна мышь, а две. Подключаем электрод. Сначала, оба зверька, как и следовало ожидать, в панике мечутся по клетке, лезут на стены, ищут выход. Потом оба отчаиваются и падают от усталости. А затем, они непременно, всегда, начинают драться и грызть друг друга, с каждым разрядом тока стервенея все больше. Через некоторое время, все их лапки искусаны, все их беленькие тельца в красных капельках крови, они готовы искусать и исцарапать друг друга до смерти. Но возьмем теперь у них анализ крови, проведем доскональное медицинское обследование каждой. Странность в том, что, за исключением травм, полученных во время поединка, их физиологическое состояние можно признать удовлетворительным, все показатели в норме, все гормоны на месте, все органы и системы функционируют нормально. И уж точно зверьки не собираются умирать. Мыши указывают нам путь ненависти.

Однажды родившись, отделившись от кровеносной системы матери, мы беспрерывно испытываем страдания, гормоны не дают нам спокойно жить. Страх, голод, холод, похоть, боль -  то, что мы чувствуем каждый день. Мы боремся с этим, вливая в себя порции контр-агентов, мы пьем алкоголь, занимаемся сексом, спим, ходим в спортзал, едим, принимаем наркотики, молимся в церкви, рожаем детей. Ну и, конечно, мы боремся с чем-то или за что-то, это самый комплексный подход.

Жизнь человека — борьба стрессовых гормонов, гормонов боли, адреналина, с эндогенными опиатами, эндорфинами, естественными гормонами анальгезии и удовлетворения, вырабатываемыми нашим мозгом. Наркотики против наркотиков, вот и все.

Когда ты начинаешь учить иностранный язык в средней школе, твои первые слова — мама, папа, дом, всякое такое. Когда ты узнаешь новые слова в чужой стране, после того, как съебался, все совсем по-другому. «Мент», «мудак», «шлюха», «ублюдок» - то, что ты слышишь каждый день.

«Теперь мы крикнем то, что всем давно знакомо — мусора убийцы, мусора — ублюдки». Огромная черная толпа в несколько тысяч человек ползет гигантской змеей через южный туристический город, рушит банки, магазины, поджигает машины, плюется камнями и бутылками с зажигательной смесью, жрет жрет жрет. Ментов здесь очень мало, несколько отрядов по десять человек, они жмутся по стенам, прикрываясь щитами, в них летит все, что попадается в тысячи рук. «Ты закрываешь лицо шлемом, свинья! Тебе ведь стыдно, ублюдок!» - кричат им отовсюду.

Я жду своего момента. На лице повязана футболка, в руке — массивный кусок древесины, ножка большого кресла из разгромленного ресторана. Я жду, мне нужен мент, всего лишь один. Я жду, когда толпа наконец ринется на этих убогих и просто растерзает их. Это будет победа всего святого, я вспомню все.

Ничего не происходит. Это как огромная игра в снежки: с одной стороны камни и коктейли Молотова, с другой — ракеты и гранаты со слезоточивым газом. Они травят нас им, как тараканов, выжимают, выдавливают из центра города, заливая белым облаком все вокруг. Демонстранты  прыскают в глаза раствором Маалокса — лица и одежда все как в мелу от белого порошка. Отступая, толпа рушит все вокруг, сооружая баррикады из мусора, стройматериалов, кусков автобусных остановок, все это горит. Огненные стены перегораживают курортные улочки, мусорный дым смешивается со слезоточивым газом и поднимается к небу. Ни сейчас, ни завтра, ни один мент серьезно не пострадает. Я испытываю разочарование от игры.

Мы все ненавидим ментов, каждый истинно советский человек. Ненависть. Мне все равно, личные качества человека не имеют никакого значения и никогда не имели. Ты то, во что ты одет, я знаю это точно и пора всем к этому привыкнуть. Ты одет в форму — ты мент, мне безразлично, какой ты друг, товарищ и брат. «Бесплатный проезд в общественном транспорте, оплачиваемый отпуск, бесплатное платье» - написано в листовке, которую получают все пацаны в Москве, которым исполнилось 18 лет. Фу, блять, платье, потом я действительно увидел пару ребят из своей школы, из классов младше меня, в таких платьях, уже разжиревших, с очень хуевыми лицами. Ненависть, гадость, мрак. Представьте, например, вот вы заходите на сайт «одноклассники.ру», к примеру. Это есть такая штука в Интернете, можно найти фотографии и данные всех твоих одноклассников, жирных, с женами уже. И вот, смотришь — этот родил дитя, другой купил Жигули, а третий вдруг раз — и смотришь фотокарточку, а он — в форме! Вот шутка природы, получеловек, полунежить какая-то, из под век — свинцовое ничто, как две пули ПМ. Мы все продаем кому-то душу, но тут как-то все слишком гадко...

Темная клетка, вонючие деревянные скамейки в облезлой старой краске. Они все изъедены, изодраны надписями, зарубками, просто следами от ногтей, нервно впивавшихся в эти доски на протяжении многих лет. Я на удивление спокоен, даже не ожидал, что спокойствие и безразличие во мне уже настолько прогрессировали. Теперь все серьезно, думаю, штрафом не отделаться. Люминесцентный свет, каменный пол, скука — по ту сторону, по эту, - темнота, тишина и ожидание.

Со мной в клетке, в основном, нелегалы, их приводят, уводят. Они привычно жуют насвай, шлют SMS с запрятанных телефонов, переговариваются тихо. Рядом со мной сидит пожилой человечек, сухой, аккуратный, поникший старик.

«Мать всегда его баловала, это она виновата. Вырастили такого амбала на свою голову. И пьет, и орет, и дерется, бьет нас все время. А мы все терпим, мать в нем души не чает. Вот опять пришел, пьяный, все разгромил, стал вымогать деньги, я говорю — нет, не дали еще пенсию. Ну он — бить меня. А я все, как обычно, сношу, терплю, что он меня колотит, и вдруг, в одну секунду, так мерзко, противно стало... я его в ответ двинул легонько. Он пьяный, упал на диван, смотрю в его глаза и вижу — убьет. Со страху схватил, что под руку попалось, - молоток, - и начал его бить, чтобы он вырубился. Знаю, если встанет — не жить мне...

Ну жив он, в больнице, в сознании уже. А милицию старуха вызвала, сказала потом, что, мол, не было никаких побоев, ни у нее, ни у меня, а, будто я сам, по умыслу, хотел его убить. А у самой все лицо разбито. Ненавидит меня, что сына тронул, говорит, хочет, чтобы я в тюрьме сгнил. И сын торопит, говорит, теперь у вас один выход — квартиру на меня переоформлять. Все меня теперь ненавидят. Ну мне все равно уж, чего там».

Меня уводят на очередной, третий допрос. В коридоре тоже ждет очереди старая проститутка, в одном халатике, ее мужик отпиздил и выкинул на 20 градусный мороз. Я отдаю ей свою куртку, не задумываясь.

«Я никак все не пойму, против чего вы все», - выпускник юрфака, допрашивающий меня в отделении, крутит между пальцами дорогой телефон, - «Все эти бритые, панки какие-то… Делать нечего?»

«Пожалуй, что и так», - зеваю от усталости, - «Все по-разному отдыхают. Кто-то в подъезде, кто-то в игровых автоматах. А кто-то одевается нормально, идет на концерт или едет на выезд в другой город, тусуется с веселыми подругами, интересуется чем-то, в группах на гитаре играет. Так делают умные ребята, это дешево и красиво. Мы всего лишь пытаемся при ограниченных средствах жить по-королевски, как говорится. Но в этом городе, в Москве, все всегда залито какими-то отбросами, постоянно приходится расчищать себе место под солнцем от грязи. Толпы придурков мешают москвичам жить и отдыхать нормально».