Сергей Страхов - Киев не пропадет. Хроника киевских будней Страница 9

Прошло совсем немного времени и как-то поздним вечером Моряка и провожающего его после тренировки Падишаха встретили возле подъезда восемь человек. К этому времени Моряк где-то раздобыл переведенное на русский язык пособие по рукопашному бою для сотрудников Абвера, и они с Падишахом усиленно тренировались. Да и при себе он всегда имел нож. У Падишаха, наверное, только в этот вечер, ножа не было. Когда примчалась милиция, участок был в двух шагах от дома, на земле корчились шесть человек. Из них было двое наших, а еще четверо нападавших успели ретироваться.

Моряк за нож получил свои шесть. Падишаха выкупила мать, почти не пострадали и нападавшие. Ну, это все нас взбесило. Прямо днем, правда, когда дома остался один Василий, Лёпа стоит на стреме на нижнем. Я – на верхнем этаже. Там же и Макс в парике с длинными волосами, который мне привезла тётя из Польши. Гнедой звонит в дверь. На грозный оклик:

– Кто там?

Гнедой отвечает:

– Телеграмма из суда.

Видимо, это “из суда” действует завораживающе. Знает, сукин сын, что рано или поздно, но суд будет. Наш Вася открывает многочисленные замки на дверях, а в это время Макс спускается вниз по лестнице и, проходя мимо Васиной квартиры, заряжает ему в челюсть. Вася отлетает внутрь коридора, а подоспевший Гнедой швыряет туда же банку с бензином и бросает зажженую спичку. Не забыв закрыть дверь за собой, все вчетвером выходят из подъезда и расходятся в разные стороны. Квартира выгорела не вся. Вовремя подоспели пожарные, пожарка рядом. Вася в одном халате, чуть живой от страха и слегка обгоревший успел выскочить.

Шутки закончились. Лысому набивают стрелку какие-то, похоже, спортсмены. Да еще нагло требуют, чтобы он был со-своими людьми. Как они нас нашли для меня до сих пор остается загадкой. Но загадка-то загадкой, а стукачи еще никогда и нигде не переводились. Но вот кто именно этим всем руководит? Я даже не подозреваю.

Вы хотите войны? Мы ёё вам дадим.

Стрелку набиваем вечером в одном из центральных дворов на Большой Житомирской. Это одна из древнейших и красивейших улиц Киева. Возникла ещё в одиннадцатом веке во времена Киевской Руси на дороге в Житомир.

В начале девятнадцатого века состояла из двух частей – нижней (от Козьего болота до Михайловской площади) и верхней – как Житомирская улица. В 1830-е годы – неофициально, а в 1869 году – официально, нижняя и верхняя части улицы получили названия Малой и Большой Житомирской улиц соответственно.

Нас интерисует верхняя улица. По фасаду это сплошь старинные здания великолепной архитектуры и разного цвета. Дворы же всех зданий выходят во второй двор, а вторая линия таких же красивых домов – на Старокиевкую гору, заросшую, практически лесом и очень круто спускающуюся на Подол. В этом месте это Воздвиженка и Гончары-Кожемяки – старинный с еще дореволюционными домами Подольский район. Оттуда родом почти половина нашей подольской братии. Они знают здесь все входы, выходы, закоулки, подворотни и скрытые тропинки для крутого подъема на гору.

На дворе Бабье лето – самая моя любимая пора. В основном гора заросла кленами и они выкрасили гору колдовским каким-то цветом. Буйство желтых тонов от золотистого до коричневого кое-где сменяет зеленый до салатового. В насыщенный зеленый оделась и хвоя старинных елей. Пятна ярко-красной рябины не дают застыть движению глаз по золоту кленов и даже на блеске великолепной Андреевской церкви, которая выглядывает в просвете старинных домов. А кусты, подступающие прямо ко-двору, окружают это великолепие багряным кольцом. Чуден и красив был Киев в те времена.

Дом, выбранный нами для стрелки, вообще, закрыт и загорожен на ремонт. Отгорожен и от глаз ретивых соседей. Лучшего места для таких стрелок и засад в Киеве и не найти.

Они было покочевряжились:

– Едьте, мол к нам.

– Не хотите – как хотите.

Соглашаются, даже не изучив местности. Очень уж охота поставить каких-то молодых выскочек на место.

А мы на такое ответственное мероприятие готовимся серьезно. Траф, Мамочка и Шамота уже окончили школу и работают таксистами. Приходится заплатить начальнику колонны и директору автопарка, с которыми Мартон вась-вась, и наши пацаны получают три далеко не новых, но фургона-такси. На них и прехали: Лысый, Макс, Шуня, Баскетболист, Швед, Недаманский, Лёпа, Мэтр, Викторчик, Мясник, Бара, Мартын, Жеша, Ленин, Мартон, Скороход, Лёсик и я. Жаль Иванушки нет с нами. Он как с дуру поступил в общевойсковое военное училище, так и никак не может вырваться из цепких лап невоенной военщины.

Стоим в глубине двора, когда откуда-то, как снег на голову, появляется…Кисель, невысокий, но очень крепкий борец, с десятком здоровенных, видимо, также борцов. Кисель к тому времени имеет свою банду, которая занимается выбиванием долгов со-шпилевых. Отсюда и знает нашего Василия, который к ним и обращается за помощью. Вася наплел, что мы ничего не стоим, мелочь пузатая. Оттого они и неряшливо подходят к мероприятию, не подготовившись как следует.

Мы стоим, сгрудившись в тесноватый круг и Кисель, неторопливо направляется к Лысому, выступающему вперед из нашей компании. А борцы спокойно, без лишней суеты, окружают нас и становятся в напряженную стойку.

В это время бригада Моряка шарит по всем окрестным дворам в поисках киселевского подкрепления. Никого. Слишком они самонадеяны. Люди Моряка все местные и знают здесь каждый проходняк, каждый подъезд куда выходит. Очень быстро убедившись, что в ближайших дворах нет ни ментов, ни спортсменов, они вваливаются через арку во двор и в, свою очередь, деловито окружают спортсменов. Вход в арку тут же перегораживают две машины такси с нашими за рулем.

– Что это значит? – недовольно произносит Кисель.

– Это значит, что не нужно нас окружать. Мы и сами окружать умеем, – отвечает Лысый с известной уже всем очень страшной гримасой на лице.

Тут Киселя осеняет. Он проходит чуть вперед и заглядывает нам за спину. Внизу под небольшим обрывчиком в красивейшей роще в центре Киева затаилась подольская группировка, состоящая из спортсменов Шевы, с крепкими колками в руках. Сами мы все без оружия и ножей, хорошо помня историю с Моряком. Подольских в наступающих сумерках среди кустов не видно, но Кисель уже все понял.

Договариваемся развести силы в разные стороны и приступить к разговору по существу. Но тут не выдерживают нервы у этого придурка Василия:

– Я тебя запомнил. Это он. На этот раз будешь в милиции точно, – взвизгивает он в сторону Лысого и еще косится на Викторчика. И это на практически криминальной стрелке он начинает угрожать нам милицией. Да еще история с Моряком, который сел и мы трактуем это как ментовскую засаду, чем та разборка и была. Слишком уж быстро менты появились и чересчур безнаказано ушли те, четверо. Мы хоть и молодые, но уже отсидевшие Шуня и Лёсик разъяснили какие в таких делах порядки.

Кисель хватается за голову. Удар по его реноме. А Лысый цедит сквозь зубы:

– Ну, все. Мы попишем его сегодня же.

Обстановка опять раскаляется до предела. Присевшие в глубине двора спортсмены, да и наша братва, начинают шевелиться, встают, подходят ближе. Уже слышны и легкие запугивания друг друга. Макс и Кисель с трудом успокаивают своих. А Кисель заявляет Василию, что его дела теперь плохи.

Теперь уже втроем: Кисель, Лысый и изрядно струхнувший Василий отходят, от греха подальше, вглубь двора. Дальше всё уже идет мирно. Переговоры заканчиваются тем, что Вася берет на себя подогрев Моряка в зоне и выкупает его оттуда, как только мы находим концы у вертухаев. Также Василий забывает о нашем существовании и выплачивает нам единовременный взнос в десять тысяч рублей. По тому, как быстро и радостно Василий согласился, мы поняли то, что для нас огромные деньги, то для таких как он – это крохи. Очень нам теперь пригодится эта информация. Мы же, в свою очередь, забываем о существовании Василия, позволяем ему переехать на новое место жительства и не проводим актов мести. Что он должен Киселю, за практически свое спасение, на стреле не оговаривалось. Кто же будет перед нами раскрывать секреты производства? Но Кисель не возражал, а, стало быть, остался доволен.

Исходом этих разборок недовольны, не знаю как киселевцы, а наши все. Прослышал про нас молодой, но уже влиятельный урка с Подола – Татарин. К нему в друзья переметнулся Лёсик. А все подольские потихоньку переходят к Татарину. Ну что ж, им там ближе и вокруг все свои. Я не в обиде и мы не соримся.

Недовольна вся бригада Моряка. Не отомстили. Как им объяснить, что Моряк всё равно бы сел, не сегодня бы, так завтра. И кто его тогда бы вытаскивал? У нас ни опыта, ни знакомых, ни таких денег нет. Не понимают. Теперь они сами. Сами долго не протянут. Сядут все. Их дело.

Отвалил и Мартон. Кисель давно о нем слышал и сразу же после стрелки пригласил к себе. Ну что ж, Мартону там ближе и вокруг все свои. Я не в обиде и мы не соримся. Кто же такой оказался впоследствии этот самый Кисель?