Анна Соле - Этрусский браслет

Анна Соле

Этрусский браслет

Он начал в баре на via Nazionale, за ним последовал ресторан на via Tritone, потом несколько невообразимых коктейлей в кафе на via Corso, и там он, наконец, забылся. Но забытье было недолгим, и вдруг опять, как наваждение, перед глазами стал возникать ее образ – глаза, волосы, губы. Он встал, шатаясь, вышел из бара и поплелся дальше. Куда он шел по вечернему Риму, он сам бы не смог сказать сейчас. Он проходил по старинным узким улицам, миновал фонтан Треви, не замечая, как его толкают туристы. Он хотел только одного: вырвать ее из своей памяти, но как раз этого ему не удавалось. Разве можно забыть самое яркое, что было в жизни? Разве можно не вспоминать часть себя, причем лучшую часть? Это все равно, что не дышать и не видеть… И он шел и шел куда-то, опустив голову.

Почему-то он внушил себе, что, если напиться очень сильно, то ее образ покинет его. И он пил. Пил вино, водку, джин, коньяк, а затем перешел на коктейли.

В два часа ночи он очнулся на диване в каком-то баре в районе Trastevere. С трудом найдя хозяина, он сунул в руку сонного мужчины крупную денежную купюру, и тот выпустил его из уже закрытого заведения на улицу – в холодную, пугающую мглу.

Он зашагал прочь – по узким лабиринтам переулков, по мрачным кварталам, туда, где могли обокрасть, побить, отобрать все, что у него было. Он шел в неизвестность и…. ему было практически все равно. Хорошо, что мимо проезжал ночной автобус, и он решил не испытывать судьбу и поехал в ночь.

Ночь. Раньше он любил ночь с ее манящими огнями, таинственностью, каплей адреналина в крови и время от времени гулял по ночному Риму. Потом, когда он встретил ее, то полюбил ночь еще больше… Ночью он спал с ней. Вдвоем, в шикарной спальне, на большой дубовой кровати; ее шелковые волосы касались его щеки, и от нее пахло морем и счастьем. Счастьем был наполнен воздух спальни, он улыбался во сне и обнимал ее за плечи, и не только за плечи. Так было вчера и он думал, что так будет всю жизнь, но…он потерял ее. Потерял только сегодня утром и, о, Господи, только бы не навсегда!

Лучано ехал по Риму и ясно понимал – ему нельзя домой. Там остался ее запах, под подушкой лежит ее ночная сорочка, в шкафу висят ее вещи, – вот только ее самой там нет. Она покинула его дом сегодня утром, не забрав практически ничего, и Лучано знал – ее гордость не позволит Ей вернуться. Ему надо как-то умолять Ее, стоять на коленях и тогда, может быть, она сжалится. Он бы с удовольствием стоял и упрашивал, но не знал, как Ее найти. Он пытался позвонить ей уже полсотни раз, но ее телефон был отключен.

Иногда спасительным светом надежды его озаряла мысль: может быть, она придет за своими вещами? Но надежда сразу гасла: лучше, чем кто-либо другой, он знал – из-за блузок и юбок она, точно, возвращаться не станет.

Почти силой Лучано заставлял себя не думать о ней, но не мог. И после нескольких попыток, он все же смирился и стал вспоминать тот день, когда впервые увидел ее. Со дня их знакомства прошло более года, но Лучано был уверен, что началось все раньше, намного раньше. Это было в октябре месяце… двадцать четыре года назад, когда ему только-только исполнилось восемь лет.

В пятницу вечером отец усталый пришел с работы. Они, как обычно, вместе поужинали, и Лучано уже собрался снова убежать на улицу, чтобы продолжать свою игру с друзьями, но папа подозвал его к себе:

– Послушай, завтра я поеду во Флоренцию и, если хочешь, я могу взять тебя с собой, но встать придется очень рано.

– Я поеду, папа. Я очень хочу поехать! – прокричал Лучано.

– Тогда иди в постель. Завтра я разбужу тебя, – усмехнулся отец.

И Лучано не пошел, он побежал в свою комнату, разделся и лег спать, вот только заснуть ему никак не удавалось. Ворочаясь, он все пытался представить себе, какая она – Флоренция!? Раньше он никуда не выезжал из своего маленького городка, находящегося южнее Рима, но завтра, наконец-то, ему предстоит его первое, долгожданное путешествие.

Под утро, когда, казалось, он только-только закрыл глаза, отец разбудил его. Лучано моментально оделся, и вместе они пошли на вокзал. Он держал большую натруженную руку и еле поспевал за отцом, делая за один его шаг два своих. Сначала они доехали до Римского Термини и почти сразу сели в поезд, направляющийся во Флоренцию. И там, в поезде, папа наклонился к нему и сказал:

– Послушай, сынок, сегодня тебя ждет чудо. Смотри, не пропусти его.

Маленький Лучано, распахнув свои большие восторженные глаза, стал быстро-быстро думать: «О каком же чуде говорит отец? Наверное, в этой Флоренции есть большой магазин игрушек, и мы обязательно пойдем туда. Папа купит мне огромную пожарную машину, у которой будет выдвигаться лестница. А еще в этой машине будут маленькие человечки в красных костюмах и касках. Нет, а может, мне выбрать вертолет? Вертолет, наверное, даже лучше. Я один раз видел такой красивый у мальчика из нашей школы».

Лучано мечтал об игрушках всю дорогу. Его семья жила бедно и даже на Рождество и в дни рождения детей родители дарили что-то из одежды и обуви, и почти никогда – игрушки. Лишь изредка, тайком от отца, мама покупала мальчикам маленькие дешевые машинки, которые очень быстро ломались.

«Что же выбрать?» – думал Лучано. – «Вертолет? А, может быть, попросить корабль? Такой белый, большой, чтобы было несколько палуб и крошечные иллюминаторы, или все-таки машину?»

Лучано несколько раз хотел спросить у отца, сколько игрушек он сможет ему купить, но, посмотрев на него, не решался задать свой вопрос. У папы было какое-то другое выражение лица: совсем не то, усталое и озабоченное, которое он видел всегда. Сейчас папа смотрел в окно вагона, и Лучано видел, как он чуть заметно улыбался.

И тогда Лучано тоже начал глядеть в окно – сколько же там было интересного! Они проезжали города, поля, небольшие деревенские домики, и все это, казалось ему, было из сказки. Поезд скользил мимо гор, рек, кипарисов, пасущихся коров и овец, а мальчик представлял себе, что он разыгрывает кукольный спектакль – меняет декорации, играет крошечными машинками и человечками, маленькими домиками и деревьями. Вскоре Лучано заснул, и ему снилось что-то очень хорошее, правда, он не мог бы вспомнить, что именно.

И вот, наконец, поезд прибыл во Флоренцию.

Они вместе выходят на вокзал Санта-Мария Новелла, отец берет его за руку и ведет куда-то по узким мощеным улицам.

Во Флоренции намного прохладнее, чем в его городе, и Лучано с интересом рассматривает осенние, охристо-красные наряды деревьев. Они проходят мимо старинных домов, красивых церквей, строгих дворцов, и оказываются на большой площади, где, загораживая собою не только соседние здания, но и половину неба, возвышается огромный собор. Мальчик старается охватить его взглядом, и вдруг понимает, что это вовсе не собор, это… облако. Гигантское облако, которое сумели затащить на землю и превратить в камень. Белое, резное, ажурное, воздушное, – оно притягивает лучи солнца и отражает золото осенних листьев и нежную зелень травы, убегает ввысь вместе со своими арками, нишами, статуями, украшениями, и парит в голубом небе, таком далеком для нас, и таком родном и близком для него.

– Это Санта Мария дель Фьоре, – объясняет папа. – А рядом колокольня Джотто. Посмотри на купол собора, сынок – это знаменитый купол Брунуллески. Но нам надо торопиться, пойдем.

И он тащит сына за руку дальше.

– Папа, а здесь магазин игрушек такой же большой и красивый, как этот собор? – спрашивает Лучано.

– Не знаю, а зачем тебе магазин игрушек? – удивляется отец.

– Но как же, ведь ты обещал сегодня, что купишь мне игрушку.

Ведь правда? – с мольбой в голосе и надеждой в глазах вопрошает маленький Лучано.

Отец сначала нахмурил брови, а потом усмехнулся:

– Я обещал тебе чудо. И ты скоро увидишь его, но это не игрушки.

Слезы у Лучано закапали из глаз сами собой. Он начал вздрагивать всем своим хрупким тельцем, всхлипывать, а обида, горьким комом застряла у него в горле. Папа заметил, что он плачет, и присел перед ним на корточки:

– Послушай, ты уже взрослый, – сказал он. – Ты должен понять, что чудо – это не только игрушки. Иногда чудо – это что-то большее. А теперь успокойся и пошли.

Но Лучано… Еще несколько минут назад он так упоительно играл в своем воображении вертолетом и машинкой… один миг, и у него отобрали все, оставив пустые слова. Он старался не плакать, стискивал зубы, но слезы, не переставая, катились по его щекам. И он плелся следом, не видя ничего вокруг, смотря только себе под ноги, пока случайно не взглянул на отца. Мальчик никогда не видел своего папу таким. Сын почувствовал, что его отец, такой суровой, большой, сильный, волнуется сейчас и куда-то торопится, что его мысли заняты чем-то таким, что заставляет его широко улыбаться и смотреть не под ноги, как обычно, а вверх – на бесконечное, голубое небо Флоренции.

Вскоре они вышли на большую площадь, где в открытой лоджии стояли красивые статуи. Лучано замедлил шаг – он хотел задержаться, чтобы рассмотреть их получше, но отец потянул его вперед. Они свернули за угол и оказались между двумя дворцами, соединенными аркой. Папа остановился у входа в один из них, постоял несколько секунд, затем глубоко вдохнул и сделал шаг к двери. Вместе они медленно вошли во дворец.