Джеймс Клавелл - Король крыс Страница 12

И сердце его обливалось кровью в этом солнечном пекле.

— Эй, Питер! — Кинг смотрел на склон холма, рот его был широко раскрыт от изумления.

Марлоу посмотрел в направлении взгляда Кинга, и его передернуло, когда он заметил приближающегося Шона.

— Боже! — Он хотел прошмыгнуть в окно и скрыться, но понял, что это вызовет еще больше подозрений. Поэтому он мрачно ждал, едва дыша. Ему показалось, что у него есть хороший шанс остаться незамеченным, потому что Шон был глубоко поглощен разговором с командиром эскадрильи Родриком и лейтенантом Френком Перришом. Они склонили головы и что-то серьезно обсуждали.

Потом Шон посмотрел мимо Френка в сторону и, увидев Марлоу, остановился.

Родрик и Френк тоже остановились. Увидев Марлоу, они все встревожились, но ничем эту тревогу не выдали.

— Привет, Питер, — крикнул Родрик. Он был высоким аккуратным человеком с тонкими чертами лица, такой же высокий и опрятный, как Френк — высокий и неряшливый.

— Привет, Род! — ответил Марлоу.

— Я мигом, — тихо бросил Шон Родрику и пошел к Кингу и Питеру Марлоу. Сейчас, когда первое потрясение прошло, Шон приветливо улыбался.

Марлоу почувствовал прилив ярости. Он встал и стал ждать. Он чувствовал, как глаза Кинга сверлят его.

— Привет, Питер, — сказал Шон.

— Привет, Шон.

— Ты такой худой, Питер.

— А я и не знал. Но не более, чем остальные. Я совершенно здоров. Спасибо.

— Я так давно не видел тебя. Почему ты не зайдешь в театр? Там всегда можно перехватить что-нибудь поесть, ты же знаешь меня, я никогда не ем много. — Шон обнадеживающе улыбнулся.

— Благодарю, — сказал Питер Марлоу, мучаясь от смущения.

— Ну я знаю, что ты не придешь, — грустно сказал Шон, — но тебе там всегда рады. — Наступила пауза. — Я ни разу тебя больше не видел.

— О, ну ты же понимаешь, как обстоят дела, Шон. Ты занят во всех представлениях, а у меня все хорошо, я занят на работах и разными прочими делами.

Как и Питер Марлоу, Шон был в саронге, но в отличие от саронга Марлоу, который был заношенным и сильно вылинявшим, одеяние Шона было новым, белого цвета, а кайма была расшита голубым и серебряным узором. И еще на Шоне был местный баджу — жакет с короткими рукавами, заканчивающийся у талии, плотно подогнанный и подчеркивающий выпуклости груди. Кинг зачарованно уставился в наполовину распахнутый вырез баджу.

Шон заметил Кинга, бледно улыбнулся, поправил прическу, слегка растрепанную ветром, и забавлялся, пока Кинг смотрел на него. Шон улыбался про себя и возбуждался, в то время, как лицо Кинга вспыхнуло краской.

— Э, жарковато становится, а? — спросил Кинг, чувствуя себя неловко.

— Я думаю, да, — любезно сказал Шон, не страдающий от жары и как всегда не потеющий, даже если жара нестерпима.

Наступило молчание.

— Да, прости, — произнес Марлоу, увидев, как Шон смотрит на Кинга и терпеливо ждет, пока его представят. — Ты знаком…

Шон рассмеялся.

— Боже мой, Питер. Ты в расстроенных чувствах. Конечно же, я знаю, кто твой друг, хотя мы никогда не встречались, — Шон протянул руку. — Как поживаете? Познакомиться с Кингом — такая честь!

— Э, спасибо, — сказал Кинг, едва касаясь руки, такой маленькой по сравнению с его собственной. — Хотите, э, закурить?

— Спасибо, но я не курю. Но, если вы не против, я возьму сигаретку. Даже две, если можно? — Шон кивнул в сторону тропинки. — Род и Френк курят, и я знаю, что они будут рады.

— Конечно, — сказал Кинг. — Конечно.

— Благодарю. Очень мило с вашей стороны.

Вопреки своему желанию Кинг почувствовал тепло улыбки Шона. Вопреки самому себе он сказал, что думал.

— Вы были великолепны в «Отелло».

— Спасибо, — радостно сказал Шон. — Вам понравился «Гамлет»?

— Да. А я никогда особенно не увлекался Шекспиром.

Шон рассмеялся.

— Это в самом деле похвала. Мы сейчас ставим новую пьесу. В основном она написана Френком и должна получиться очень смешной.

— Даже если она самая обыкновенная, то будет знаменитой, а вы будете великолепны, — сказал Кинг, чувствуя себя более непринужденно.

— Как мило с вашей стороны. Спасибо, — Шон посмотрел на Марлоу, и глаза его еще сильнее заблестели. — Но боюсь, Питер не согласен с вами.

— Хватит, Шон, — сказал Марлоу.

Шон не смотрел на Марлоу, он не отводил взгляда от Кинга и улыбался, но под улыбкой таилась ярость.

— Питеру я не нравлюсь.

— Хватит, Шон, — резко сказал Марлоу.

— Почему? — разразился Шон. — Ты презираешь людей с отклонениями, кажется, так ты называешь гомосексуалистов. Ты выразил свое отношение совершенно ясно. А я не забыл!

— И я тоже!

— Ну, вот это уже что-то! Мне не нравится, когда меня презирают, и менее всего, когда презираешь меня ты!

— Я сказал, хватит! Сейчас не время и не место. И мы это уже обсуждали, и ты все высказал прежде. Я извинился. Я не хотел тебя обидеть!

— Да. Но ты по-прежнему ненавидишь меня. Почему? Почему?

— Это не так.

— Тогда почему ты всегда избегаешь меня?

— Так лучше. Ради Бога, Шон, оставь меня в покое.

Шон уставился на Марлоу, а потом успокоился так же внезапно, как рассердился.

— Извини, Питер. Ты, вероятно, прав. Я глупо себя веду. Это просто потому, что мне бывает одиноко время от времени. Хочется просто поговорить.

Шон потянулся и коснулся руки Марлоу.

— Извини. Я хотел, чтобы мы снова стали друзьями.

Питер Марлоу ничего не мог ответить.

Шон замялся.

— Ну, я думаю, мне лучше идти.

— Шон, — окликнул его Родрик с тропинки, — мы уже опаздываем.

— Я сейчас приду. — Шон еще раз посмотрел на Марлоу, потом вздохнул и протянул руку Кингу. — Рад был встретиться с вами. Прошу извинить мое дурное поведение.

Кингу не удалось избежать повторного рукопожатия.

— Рад был познакомиться с вами.

Шон колебался, глаза его были сумрачными и ищущими.

— Вы друг Питера?

Кинг почувствовал, что все услышали, когда он, запинаясь, произнес:

— Э, конечно, да, думаю, что так.

— Странно, не правда ли, что одно и то же слово имеет столько значений. Но, если вы его друг, не сбивайте его, пожалуйста, с пути истинного. У вас дурная репутация, а я бы не хотел, чтобы у Питера были неприятности. Я очень люблю его.

— Э, да, конечно. — Колени Кинга были ватными, спины он не чувствовал. Но обаяние улыбки Шона пронизывало его насквозь. Ничего похожего он раньше не испытывал.

— Представления — это лучшее, что есть в лагере, — сказал он. — Здорово скрашивают жизнь. А вы — лучшее, что есть там.

— Спасибо. — А потом повернулся к Марлоу. — Это действительно делает жизнь стоящей. Я очень рад. И мне нравится в них участвовать, Питер, это действительно делает жизнь стоящей.

— Да, — согласился раздраженный Марлоу. — Я рад, что все в порядке.

Шон в последний раз нерешительно улыбнулся, потом быстро повернулся и поспешно ушел.

— Будь я проклят! — Кинг сел.

Марлоу тоже сел. Он достал коробочку с табаком и свернул сигарету.

— Если бы не знать, что он мужчина, можно было бы поклясться, что он женщина, — заявил Кинг. — Красивая женщина.

Марлоу устало кивнул.

— Он не похож на остальных трудяг, — сказал Кинг, — это совершенно точно. Нет, сэр. Совсем не похож. Боже, в нем есть что-то, чего не… — Кинг запнулся, попытался найти слово и беспомощно продолжил. — Не знаю, как сказать. Он… он, черт побери, женщина! Помните, как он играл Дездемону? Боже мой, да готов поспорить, что от его вида в женском наряде у каждого парня в Чанги становилось тесно в штанах. Нельзя винить человека за то, что его вводят в соблазн. Я соблазнен, как и другие. И если мужчина говорит обратное, он наверняка врет. — Потом поднял глаза на Марлоу и внимательно стал рассматривать его.

— О, Бога ради, — раздраженно бросил Марлоу. — Вы что, считаете меня тоже гомиком?

— Нет, — спокойно сказал Кинг. — Мне вообще-то все равно. По крайне мере настолько, насколько меня это касается.

— Ну так я не гомик.

— Звучит чертовски убедительно, — с ухмылкой заметил Кинг. — Что, поссорились с любовником?

— Убирайтесь к дьяволу!

Спустя минуту Кинг вкрадчиво спросил:

— Вы давно знаете Шона?

— Он был в моей эскадрилье, — неохотно сказал Марлоу, — и я был выделен приглядывать за ним. Я очень близко узнал его. — Он погасил горящий кончик своей сигареты и высыпал остатки табака в коробочку. — Короче говоря, он был моим лучшим другом и очень хорошим летчиком. — Питер посмотрел на Кинга. — Он мне очень нравился.

— Был ли он таким прежде?

— Нет.

— О, я понимаю, что в то время он не одевался как женщина, но черт возьми, должны же были проявляться его склонности.

— Шон никогда так себя не вел. Он был очень красивым, ласковым парнем. В нем не было ничего от женщины, просто он отличался некоторым… состраданием.