Дмитрий Петров - Юг в огне Страница 12

— Да, — жуя огурец, проговорил Константин. — Генерал Корнилов железный человек. В нем наше спасение. Уж он-то наведет порядочек!.. На-аведет!.. А то распустились так… — глянув на жену, запнулся он. Вера, как некстати ты здесь сидишь… Знаешь, мужские разговоры. Хочется более образно выразиться… а взглянешь на тебя, милое создание, и язык немеет.

— Ты что, хочешь, чтобы я ушла? — сердито посмотрела на него Вера.

— Боже упаси!.. — сразу послышалось несколько протестующих голосов. Что вы!.. Вы хотите нас осиротить?.. Одна-единственная дама. Какая бы без нее была скука. Как вам не стыдно, Константин Васильевич!..

— Вера Сергеевна является украшением нашего стола, — целуя ее надушенные пальцы, сказал молодой черноусый сотник.

— Сдаюсь!.. Сдаюсь!.. — смеясь, поднял руки Константин и, обернувшись к горбоносому есаулу, продолжал: — Да, Корнилов — железный человек. Я уже слышал, он требует у правительства введения смертной казни за неподчинение военачальникам. Вот я посмотрю, что теперь запоют комитетчики, — злорадно засмеялся он. — А то ведь ужас что творится… Развели бар… — прости, Верочка!.. — как это было с 249-м полком. Получили приказ о выступлении на фронт, а они, видите ли, стали его обсуждать: надо идти на фронт или не надо… Ну ясно, что на это скажет солдат: «Не хочу воевать! Хочу к жинке домой, под бок». Дурак, что ли, он подставлять лоб под пулю. А теперь их Корнилов прикрутит, заставит идти воевать… Я предлагаю, господа, выпить за генерала Корнилова.

— Я считаю, господа офицеры, — поднялся длинный, с продолговатым узким, крысиным лицом подъесаул в новеньком шоколадного цвета френче, что наш донской генерал Каледин нисколько не менее достоин, чем генерал Корнилов. Я, друзья мои, прежде хочу выпить за истинно донского казака Алексея Максимовича Каледина, в которого я верю… А генерал Корнилов, может быть, конечно, и достойный человек, но я его не знаю… За него мы выпьем потом…

— Я не возражаю, — охотно согласился Константин, чокаясь с подъесаулом. — Выпьем за генерала Корнилова и за Каледина. За старых, испытанных орлов. Ура-а!

Все поднялись и, чокаясь, закричали:

— Ура-а!

Виктор не принимал участия в выпивке. Никто его не приглашал. Не вспомнила о нем ни разу и Вера. Ей было не до него. За ней напропалую ухаживал красивый молодой сотник, и все ее внимание сейчас было уделено ему.

«Куда же все-таки делась Марина? — огорченно думал Виктор. — Где она?»

— Я думаю, господа, нас ждут еще большие события, участниками которых будем мы с вами, — жуя кусок колбасы, заговорил снова горбоносый есаул. Немало еще прольется крови…

— О какой ты крови говоришь, Чернецов? — спросил подъесаул с крысиным лицом. — Что ты под этим подразумеваешь?

— Тебе что, непонятно? Я имею в виду гражданскую войну.

— Допускать возникновения гражданской войны никак нельзя, — заявил молчавший доселе смуглолицый, с черной бородкой и в пенсне штабс-капитан. — Да это и неправдоподобно, чтобы она началась. Революция идет уже на убыль… Это можно неопровержимо доказать логическими выводами. Обычно принято революцию разделять на два этапа. Первый заключается в разрушении старого, отживающего, а второй этап — в создании нового образа жизни… Так вот, господа, первый этап затянулся слишком долго. Невероятно долго!.. Но, слава богу, он уже заканчивается. Мы теперь подошли ко второму этапу революции, и сейчас, господа, наша задача заключается в том, чтобы, засучив рукава, приступить к построению нового порядка жизни. Один великий революционер сказал: «Поспешим, друзья мои, закончить революцию. Кто делает революцию слишком медлительно, тот не пользуется ее плодами…»

— Вы, Чернышев, конечно, известный теоретик по части революционных дел, — захохотал есаул Чернецов. — Вам, как говорится, и карты в руки. А мы — люди маленькие, так сказать, вне всякой политики. Я вот, например, просто только казачий офицер. Но сердце у меня горячо бьется, сердце истинного русского патриота, и мне, конечно, далеко не безразлична судьба моей родины… И вот, уважаемый штабс-капитан, разрешите, как патриоту, спросить вас, человека осведомленного, принадлежащего к партии социалистов-революционеров, как вы мыслите создать этот, как вы выразились, «новый образ жизни?»

— Очень просто, — кратко ответил штабс-капитан Чернышев, — при помощи Учредительного собрания.

— А вы в него верите? — скептически усмехнулся есаул.

— А как же? — весь даже встрепенулся штабс-капитан.

— А я не верю, — отрезал есаул. — Да, не верю! Мы с вами, как манны небесной, ждем этого Учредительного собрания. Надеемся, что оно принесет России благоденствие, наведет порядок в стране, положит конец анархии и произволу, вызываемому темными силами революции. А эти темные силы не ждут Учредительного собрания. Они орудуют, науськивая солдат не подчиняться своим командирам, агитируют бросить фронт, подстрекают крестьян жечь помещичьи имения, натравливают рабочих устраивать саботаж и забастовки. Вот в чем все зло! Сначала надо разгромить эти темные силы революции, а потом уж устраивать Учредительное собрание…

— Кого вы имеете в виду под «темными силами революции?» — пристально посмотрел поверх пенсне штабс-капитан на есаула.

— Ну, конечно, не вас, господин штабс-капитан, и не ваших коллег по партии, — усмехнулся есаул. — Я имею в виду главным образом разных там анархистов, большевиков и тому подобных. По своей наивности, — простите, пожалуйста, я не хочу вас обидеть, — вы, быть может, думаете, что с ними можно мирно жить?.. Можно найти компромисс?.. Напрасная иллюзия… С большевиками и анархистами можно говорить только языком пуль. В общем, делаю резюме: сначала дать по морде зарывающимся диким фантазерам, а затем уж и созывать Учредительное собрание, чтобы его работе никто не мешал…

— Браво! — захлопал в ладоши уже захмелевший Константин. Изумительно правильно сказано. Дай я тебя, Чернецов, поцелую за эти золотые слова… Сначала пулю им в лоб, а потом и созывай Учредительное собрание… Ха-ха-ха… Какая ты умница, есаул… Пора кончать со всякими спорами и пререкательствами. Дела надо делать, господа, дела! Верусик, не увлекайся, милая, — мягко сказал он жене, заметив, что черноусый сотник, воспользовавшись горячим разговором офицеров и думая, что этого никто не увидит, с упоением поцеловал ее в розовую щеку.

Вера вспыхнула, а сотник совсем некстати вдруг что-то забормотал о погоде.

— Я глубоко убежден, — с жаром сказал Константин, — что если мы, офицеры, цвет русской армии, объединимся сплоченной железной стеной вокруг Корнилова и Каледина, то мы, уверяю вас, сможем спасти Россию от катастрофы. Ни Керенский, черт, сват и брат спасут страну от гибели. Спасут ее офицеры — лучшие ее сыны…

— И казаки, — мрачно подсказал подъесаул с крысиным лицом.

— Правильно, и казаки, — согласился Константин. — Хотя должен вам сказать, господа, казаки под влиянием агитации большевиков начинают колебаться…

— Вот-вот, — подхватил подъесаул с крысиным лицом. — Сейчас-то мы и должны поработать с казаками, чтобы не дать возможности им обольшевизироваться… Нам, казачьим офицерам, легче с ними найти общий язык. Мы с ними связаны и кровью и общими целями и интересами… Я убежден, что если мы умело поведем свою работу, то они нас скорее послушают, чем большевиков.

Есаул Чернецов торопливо, словно боясь, что ему не дадут, налил водки в свой стакан и, не поморщившись, выпил.

— Господа! — гаркнул он, привставая и окидывая взглядом сидевших за столом. — Послушайте меня. Есаул Ермаков, безусловно, прав. Нам, офицерам, передовой части армии, как уже я сказал, не безразлична судьба России, ее будущность. Мы, офицеры, должны быть едины в своих мыслях и стремлениях. Объединившись в крепкий кулак, мы прошибем все на свете… Мы, черт побрал, дадим по морде… извините, Вера Сергеевна… но добьемся, чтобы власть в России была бы не связана никакими группировками и организациями и свободна от разных политических влияний…

— Позвольте, господин Чернецов, — прервал его штабс-капитан Чернышев. — Как я понимаю, все ваши разговоры сводятся к тому, что как будто назрел вопрос об организации какой-то офицерской партии, что ли?

— К черту все партии! — взревел есаул Чернецов. — Презираю все партийные группировки!.. Я — человек, повторяю, вне всякой политики. Разговор идет не об организации какой-то офицерской партии, а вот офицерский союз нам нужен. В этом союзе мы объединимся крепко и будем представлять из себя могучий бронированный кулак, которым расшибем хоть самого сатану.

— Браво!.. Браво!.. — зааплодировали офицеры. — Верно сказано.

— Значит, организуем офицерский союз? — вопрошающим взглядом обвел Константин присутствующих.

— Организуем!.. Организуем! — поддержали голоса.