Алексей и Ольга Ракитины - Лекарство от долгой жизни Страница 14

Алексей вздохнул с облегчением и даже мысленно похвалил себя за предусмотрительность, застав Александру Егоровну на пороге террасы в полном одиночестве. Она рассматривала льющиеся с неба потоки воды и выглядела задумчивой.

– О, Алексей Иванович, – обернулась она к Шумилову. – Как давно вы у меня не были! Я уж, было, вас совсем потеряла.

Она говорила нараспев, слегка запрокидывая назад голову, и смотрела на Алексея снизу вверх. Когда она подала Шумилову для поцелуя руку, накинутая на плечи ажурная шаль скользнула вниз, открыв взору гостя полупрозрачный пеньюар тонкого розового шелка. На шее с правой стороны цепочкой протянулись три темные родинки.

– Пойдёмте в кабинет, – предложила Максименко, возвращая шаль на место, не очень, впрочем, поспешно.

В кабинете она села в старое кресло у стола и игриво скомандовала:

– Берите стул, садитесь подле. Рассказывайте, как поживаете. Сейчас будем кушать фрукты.

Она позвонила в колокольчик, явившейся горничной приказала принести сока и фруктов. Откинувшись в кресле и закинув ногу за ногу, Александра Егоровна рассматривала Шумилова. Домашняя туфля с загнутым на турецкий манер острым носом покачивадась на босой ноге. Длинные русые волосы были небрежно заплетены в рыхлую косу. Откуда-то появился здоровый белый котище-перс, он нагло взгромоздился на колени хозяйке и, блаженно жмурясь от ласкового поглаживания за ухом, заурчал, точно трансформатор. По причине раннего, по понятиям её круга, утра, Александра Егоровна была одета и причёсана по-домашнему, без церемоний. Молодость и свежесть всегда привлекательны, даже в такие «непарадные», непредназначенные для постороннего глаза минуты.

– Я должен извиниться за долгое отсутствие, – проговорил Шумилов. – Дела потребовали моего срочного отъезда в Петербург. Кстати, там я занимался, в том числе, и вашим делом.

– В самом деле? Как это интересно… У нас здесь такая тоска, – отозвалась Максименко. – Как там Петербург, вы наблюдали что-либо интересное?

Шумилов озадаченно задумался. Он не знал, как ответить на последний вопрос, а, кроме того, его смутило то обстоятельство, что Александра Егоровна не проявила ни малейшего любопытства относительно результатов его поездки.

– В Петербурге сыро, на редкость холодно и скучно. Даром что середина июля. Студенты на каникулах, чиновники – на дачах, гвардия – на манёврах. Решительно не знаю, что можно рассказать, дабы вас развлечь.

Неслышно вошедшая с подносом горничная принесла графин сока, судя по цвету, апельсинового, и большое блюдо с фруктами: ананасом, апельсинами, яблоками, веткой чёрного винограда.

– Попробуйте нашего сока. Мы его сами давим из померанцев и добавляем лимон. Очень вкусно! – предложила Максименко. – Заодно и мне налейте.

Она внимательно смотрела на Шумилова, и во взгляде её читалось лукавство, кокетство и Бог знает, что ещё. Алексей слегка опешил и, понимая, что слова собеседницы в данном случае живут какой-то своей, абстрактной жизнью, ничего не имеющей общего с тем, что на самом деле она думает и хочет сказать, включился в эту игру. Словно бы не замечая провоцирующего взгляда, обнажившихся до самых плеч рук Александры Егоровны, Шумилов принялся деловито рассказывать о Петербурге, о своём кратком путешествии, о результатах посещения «Общества взаимного поземельного кредита».

Конец ознакомительного фрагмента.