Дмитрий Петров - Юг в огне Страница 14

— Не дури, Васька, не дури! На-ка вот тебе, — сунул он в рот лошади кусок сахара.

Лошадь с удовольствием захрустела зубами.

— Сладкоежка ты у меня, — любовно похлопал Прохор по ее атласной, горячей шее.

Съев сахар, лошадь потянулась бархатистыми губами к уху Прохора, как бы решив попробовать его — вкусное ли оно.

— Ну, ты! — смеясь, отстранился Прохор. — Еще откусишь.

— А что ж, — отозвался хозяин, пожилой крестьянин, с длинными запорожскими седыми усами, отесывая топором оглоблю. — Мне однажды мой конь откусил палец… Поглядите! — показал он согнутый палец.

— Ну, мой не откусит, — сказал Прохор, ласково глядя на лошадь. — Это он балуется… Мы с ним большие друзья… Правда, Васька?..

Хозяин сильным ударом втиснул топор в бревно, подошел к Прохору и, вынув кисет с табаком, радушно предложил:

— Закуривайте, пан казак.

Прохор закурил.

— Гляжу я, да и добрый же у вас коняка, — сказал крестьянин, также закурив. — Ей-ей, правда! Я же сам в кавалерии служил. И вже добре толк в конях понимаю…

— Конь неплохой, — согласился Прохор. — Всю войну на нем прослужил. Немало он меня из беды выручал… А, как знаете, в битвах конь — первый боевой друг.

Лошадь, действительно, была хороша: высокий, ста шестидесяти сантиметров росту, в меру поджарый, светло-рыжей масти с золотистым отливом донской скакун.

По положению взводного урядника Прохор мог бы сам и не чистить своего коня, поручая это делать дневальным казакам, но ему доставляло большое удовольствие самому возиться с лошадью.

— Когда я служил в драгунах, пан казак, — начал было рассказывать что-то хозяин, но в это время во двор торопливо вошел вахмистр Востропятов.

Прохор заметил, что вахмистр был чем-то встревожен.

— Здравствуйте! — кивнул Востропятов Прохору и хозяину. — Чего это ты, Ермаков, вздумал коня холить?.. Уж не на парад ли собираешься?

— На парад в Петроград, — усмехнувшись, шутливо сказал Прохор.

Востропятов пристально посмотрел на Прохора.

— Ты это серьезно?

— Чего?

— Да в Петроград-то?

— Смеюсь.

— А я уж думал, ты в самом деле, — усмехнулся и Востропятов. — Эх, знал бы ты, какой нам парад готовят.

— Что такое? — беспокойно спросил Прохор.

— Кончай чистить коня, — сказал Востропятов. — Пойдем поговорим.

Прохор закончил чистку, отвел лошадь в хлев, прибрал щетку со скребницей и пошел мыть руки в хату.

— Закуривайте, пан вахмистр, — предложил кисет Востропятову хозяин. Добрый тютюн. Такой крепкий, аж дух захватывает… Сам его приготовляю.

— Можно, — беря кисет, проговорил вахмистр.

Вахмистр закурил и, возвращая кисет крестьянину, спросил:

— Ну, как, хозяин, живется?

— Да чего ж, — неопределенно ответил тот. — Живем — хлеб жуем… — И, помолчав, добавил: — Вот прогнали царя, думковали, що в жизни облегчение буде, ан ни черта… Так же с нас налоги дерут, так же пан за аренду земли тяне… Все балакали, що вот-де землю начнут делить крестьянам… Да, должно, ни дьявола того не буде…

— Большевики заставят разделить землю.

Крестьянин живо посмотрел на Востропятова из-под белесых лохматых бровей.

— Большевики, говоришь?

— Да, именно они.

Крестьянин помолчал.

— Это ты, может, и правду кажешь, — раздумчиво проговорил он. — Тут у нас по селу слух идет, що большевики, мол, люди таки — раз чего захотят, так уж наверняка добьются…

— Верно, — согласился Востропятов.

— А это правда, що вони, эти большевики, справедливой жизни добиваются? — спросил крестьянин. — За бедный народ стоят?

— Ну конечно, правда.

Крестьянин хотел еще что-то спросить, но в это время из хаты вышел Прохор и прервал этот интересный разговор.

— Ну, давай, вахмистр, теперь потолкуем.

— Заходьте в горницу, — пригласил хозяин. — Там никого нема.

— Нет, спасибо, — отказался вахмистр. — Некогда. Проводи меня, Ермаков, дорогой скажу.

Они вышли за ворота. Улица была пустынна. Почти все жители деревни находились в поле: убирали просо, гречиху, пахали под зиму. Лишь в центре деревни, у школы, где поместился штаб полка, толпились казаки. Да у большой лужи, посреди улицы, возились ребята, пуская бумажные кораблики.

— Дело, Ермаков, принимает серьезный оборот, — начал вахмистр. — Ты ничего не слыхал?

— Ничего не знаю. О чем?

— Ты давеча сказал, что собираешься на парад в Петроград, так я подумал, что, может, ты знаешь, — сказал Востропятов.

— Это я шутейно сказал.

— Эх ты, тоже мне комитетчик, — насмешливо посмотрел вахмистр на Прохора. — Для чего ты только и сидишь в комитете? Ты знаешь, куда хотят направить наш полк?

— Нет.

— Сидишь ты в комитете лишь шаровары протираешь, — обозленно выкрикнул Востропятов. — А толку из вас, членов комитета, никакого. Нас готовят на смертоубийство, а вы ни черта о том не знаете и не ведаете…

— Не горячись, Востропятов, — прервал его Прохор. — Говори толком. В чем дело?

— А в том, почему вы, полковой комитет, не потребуете от командира полка отчета, куда он намеревается направить наш полк? — сердито спросил Востропятов.

— Ого! — насмешливо посмотрел на вахмистра Прохор. — А не многого ли ты захотел?.. Как будто тебе, вахмистр, не известно, как нас скрутил Корнилов. Мы и пикнуть боимся. Сейчас, брат, права нашего комитета лишь на бумаге значатся, а на деле — мы пустой звук. Командир полка на нас и внимания никакого не обращает… Да и откуда ты взял, что полк наш куда-то посылают? Не слухи ли это?.. Командир сотни сказал мне, что как отдохнем, так снова на позицию выступим…

— Командир тебе сбрехал, — раздраженно проговорил Востропятов. — А может, он сам ничего не знает… А ты, как олух царя небесного, всему веришь. Не обижайся только, Ермаков. Нас ведь хотят послать в Петроград революцию душить! Пойми ты это.

— Откуда у тебя такие сведения?

— Не беспокойся, парень, сведения у меня самые проверенные. Ты слушай, Ермаков, что я тебе скажу: генерал Корнилов сейчас выехал в Москву на Государственное совещание. Там соберутся все генералья и буржуи, будут вести сговор, как подавить революцию да власть в свои руки забрать. Понял? А чтоб это дело вернее было, Корнилов тайно приказал генералу Крымову двинуть третий конный корпус на Петроград, разогнать революционные организации… В составе этого корпуса должен идти и наш полк. Вот они какие, дела-то. А ты говоришь — слухи…

— Подожди, вахмистр, — схватил Прохор за руку Востропятова, — ты тут наговорил такого, что прямо не верится. Не брехня ли?.. Что он, Корнилов, с ума, что ли, сошел? Не дурак ведь он, понимает, небось, что революцию теперь подавить самому дьяволу не удастся.

— Дурак он или не дурак, о том мне не известно, — пожал плечами вахмистр. — Водку я с ним вместе не пил. Я тебя, Ермаков, прошу, уведоми об этом деле своих членов комитета. Поставьте перед нашим командиром полка вопрос ребром. Казаки, мол, не пойдут душить революцию. Мы, мол, понимаем, куда гнет Корнилов. Так вот, Ермаков, мы на тебя рассчитываем, что ты своих комитетчиков обработаешь… А мы среди казаков развернем работу. Глядишь, общими усилиями и удастся дело по-другому повернуть.

— Ладно, — пообещал Прохор. — Потолкую. Дело, действительно, серьезное. Допустить, чтоб наш полк пошел на Петроград душить революцию, никак невозможно… — Помолчав, он спросил: — Слушай, вахмистр, ты вот говоришь: «Мы на тебя рассчитываем…» «Мы развернем работу». А кто это вы?..

— Тебе не понятно? — засмеялся Востропятов.

— Нет, — простодушно сознался Прохор.

— Мы — это большевистская организация полка.

— Вот как? — изумленно протянул Прохор. — Значит, такая уже есть?..

— Есть, — подтвердил вахмистр. — Да, правда, еще малочисленна.

Вечером того же дня стараниями Прохора в штабе полка был созван полковой комитет. На заседание был приглашен и командир полка, генерал-майор Хрипунов, полнотелый мужчина лет сорока пяти с рыжеватыми пушистыми усами и голубоватыми надменными глазами.

Заседание почему-то долго не открывалось, и генерал, заложив руки за спину, расхаживал около школьной доски, нетерпеливо поглядывая на членов комитета, о чем-то тихо разговаривавших у стола. Наконец генерал не вытерпел и, круто повернувшись к шептавшимся членам комитета, густым, сочным баритоном сказал:

— А-а… извините, господа. Я э-э… прошу меня не задерживать. Дело в том, что мне некогда.

— Сию минуту, господин генерал, — услужливо наклонил голову председатель полкового комитета, черноусый румяный урядник из четвертой сотни, Жученков. — Сейчас начнем! — крикнул он. — Прошу, господа члены полкового комитета, рассаживаться… Итак, считаю заседание комитета открытым. На повестке дня один вопрос, — покосившись на командира полка, сказал он нерешительно: — Информация командира полка, господина генерала Хрипунова о предстоящем выступлении полка…