Виктор Поротников - Митридат Страница 14

Антиоха тряхнула своими завитыми в спирали локонами.

— Нет, не слышала.

Митридат, опустив голову, подумал про отчаянного Тирибаза. Неужели он сумел собрать целое войско?

Антиоха сидела подле брата, касаясь коленом его бедра, и смотрела на него в упор пытливыми синими глазами.

Этот пристальный взгляд заставил Митридата взглянуть на молчавшую сестру, которая была так прелестна в длинном карийском хитоне с застежками на плечах. Вся такая юная и свежая!

— У тебя новая прическа, — сказал Митридат.

— Наконец-то заметил, — улыбнулась девушка. — Ты подумал над тем, что я сказала тебе не так давно?

— Антиоха, я вряд ли стану царем, поэтому тебе лучше обратить внимание на моего младшего брата, — ответил Митридат. — Последнее время он занялся метанием дротиков и каждое утро плещется в бассейне. Думаю, к семнадцати годам он возмужает, как и я.

— Этот неженка мне неинтересен, — брезгливо поморщилась Антиоха. — К тому же наша мать хочет тебя видеть царем Понта. Она сама призналась мне в этом.

С самой первой их встречи после столь долгой разлуки Антиоха постоянно заводила об этом разговор с Митридатом. Она страстно желала ему наследовать отцовское царство, отводя для себя роль его жены. Их кровное родство ее не смущало.

Сначала Митридат пробовал отшучиваться, потом пытался образумить сестру, не замечая коварно расставленных сетей. Приходя на половину сестер, он засиживался у Антиохи дольше, чем у всех остальных.

То, что сестры живут недружно, стало понятно ему очень скоро. Антиоха не была навязчива в объятиях и поцелуях, никогда не пользовалась сурьмой и румянами, от нее веяло свежестью и здоровьем, как от пастушки. Все линии ее тела были женственны, как и движения. Ее не портила большая грудь и талия не столь тонкая, как у Статиры.

У нее была привычка слегка растягивать слова и часто менять интонацию голоса, при этом даже резкие отзывы в ее устах не звучали грубо.

Однажды Митридат застал Антиоху переодевающейся. Он тотчас отвернулся.

— Тебе позволительно видеть то, что непозволительно другим мужчинам, ведь ты мой будущий муж, — игриво промолвила Антиоха брату.

Она взяла себе привычку встречать Митридата словами: «Приветствую царя Понта и моего супруга!»

При последних словах Антиоха мягко понижала голос, вкладывая в него некую страстность. Ее пленительный взгляд и улыбка чувственных губ, казалось, говорили то же самое, только иным языком.

Ни с кем из сестер Митридату не было так легко и хорошо, как с Антиохой.

Она не скрывала своих честолюбивых замыслов: стать женой царя-воителя либо родить сына-полководца, способного сравняться славой с Ганнибалом или Александром Великим.

Митридат, в глубине души мечтавший о военных подвигах, невольно проникался теплой симпатией к сестре, понимая и разделяя многие ее взгляды. Ему льстило, что Антиоха наметила себе в мужья именно его, узрев в нем качества, присущие великому человеку.

Она сама как-то сказала об этом Митридату.

— Наш отец и дед были знаменитыми царями, сокрушившими почти всех своих врагов, — с горящими глазами говорила Антиоха брату, — но росту их могущества помешал Рим. Затеять войну с римлянами они не отважились. В наше время настоящий правитель лишь тот, кто сможет одолеть римлян. Мне кажется, Митридат, тебе это по плечу. Ты сам еще не знаешь, какие силы таятся в тебе, на какие поступки ты способен ради власти и славы!

— А ты знаешь? — усмехнулся Митридат.

— Я знаю, поскольку видела твой гороскоп, составленный по моей просьбе предсказателем-халдеем, — ответила Антиоха.

— И что же в моем гороскопе? — заинтересовался Митридат.

— Тебе не будет равного в битвах, ты завоюешь многие царства, слава о тебе пролетит по всему свету от края и до края, — перечислила Антиоха. — Подобно Александру, ты построишь в захваченных землях города, названные твоим именем. Ты изгонишь римлян из Азии и Эллады, твоя нога ступит на берег последнего моря, за которым кончаются земные царства. — Антиоха помолчала и добавила: — Еще там сказано, что твоей женой станет одна из твоих сестер, либо все сразу.

— Прорицатель назвал имя сестры? — спросил Митридат, подозрительно глядя на Антиоху.

— Не назвал, к сожалению, — вздохнула Антиоха и, подсев к брату, обняла его. — Но мы ведь почти договорились с тобой, что твоей женой буду я. Договорились же?

Митридат промолчал, но и не отстранился от Антиохи.

Он был поражен услышанным. Значит, Судьба благоволит ему и за его долгие скитания дарует в будущем власть над миром! Оказывается, в россыпях звезд, что сверкают на ночном небе, все уже сказано о его жизненном пути и всех его деяниях. А он-то терзается сомнениями и тревогами по поводу отцовского трона, прислушивается по ночам к шагам за дверью, опасаясь неведомых врагов.

— Халдей не сказал, когда я умру?

— Жизнь у тебя будет долгая, — ответила Антиоха, положив голову брату на плечо. — Ты переживешь многих своих детей.

— Составлял ли прорицатель гороскоп моему брату?

— Не беспокойся, брат тебе не соперник. Он не доживет и до двадцати лет. — Антиоха убрала голову с плеча Митридата, почувствовав, как он еле заметно вздрогнул. — Надеюсь, ты не станешь лить по нему слезы. По мне так лучше смерть, чем прозябать в ничтожестве! А из нашего избалованного братца не получится даже колесничий, не то что царь. Самое печальное, что он не понимает этого, а туда же — рвется в цари!

— Значит, наш младший брат будет убит, если не умрет от болезни, — хмуро промолвил Митридат.

— Да хоть бы и так, — небрежно заметила Антиоха, — лишь бы он не мешал царствовать тебе.

В тот момент Митридат впервые взглянул на Антиоху не глазами брата, стараясь понять, как вышло, что у столь очаровательной и улыбчивой девушки оказалось такое жестокое сердце.

Земля, согретая горячими лучами солнца, зазеленела свежей травой в долинах и по склонам гор. Сады украсились белыми, желтыми, розовыми цветами плодовых деревьев — яблонь, персиков, слив. Теплый морской ветер разносил благоухание садов по всей Синопе, примешивая сюда тяжелый запах смолокурен с верфи, где строили боевые корабли.

Митридат часто поднимался на дворцовую башню, соединенную крытым переходом с мегароном.

Отсюда открывался чарующий вид на городские черепичные крыши, темно-красным ковром расстилающиеся на перешейке между двумя бухтами. Кое-где этот черепичный ковер, прорезанный узкими улочками, разрывали площади, обсаженные стройными кипарисами и могучими платанами. На холмах высились храмы с беломраморными колоннами портиков.

Там, где неприступные кручи вплотную подступали к городским строениям, возвышалась каменная стена с башнями, ограждая Синопу со стороны суши. С трех сторон город окружало море, набегавшее на береговые скалы.

Глядя на морскую сине-зеленую гладь с пенными барашками волн, Митридат вспоминал отца, который часто брал его прокатиться на многовесельном военном корабле от гавани Синены до оконечности скалистого мыса. Отец любил море и корабли. У него было много друзей среди купцов, кормчих и военачальников-навархов.

Митридат же побаивался моря, пугавшего его своей необъятностью, своенравием ветров, гуляющих над этой бурной толщей соленой воды.

«Если мир создан богами, то это их самое неподвластное и непредсказуемое творение», — думал он.

Больше всего Митридат любил глядеть на далекие горы, замыкающие горизонт с юго-востока. Казалось, горы наступают на море из глубины материка. Между горными отрогами и морским прибоем лежала узкая прибрежная долина, с давних времен облюбованная и заселенная эллинами.

Горам Митридат доверял больше. Он умел верно выбирать направление и в заросших лесом ущельях, и на заледенелых вершинах под самыми облаками; мог читать по следам на горных заснеженных тропах, знал повадки хищников и разбойных людей. В нем не было страха перед камнепадом или головокружительной высотой. Митридат даже завидовал орлам, парящим выше вершин. Эти гордые птицы могли обозревать в полете всю землю.

«Велика ли Ойкумена? — часто спрашивал себя Митридат. — Где он — берег последнего моря?»

В один из солнечных весенних дней в Синопу примчался гонец из Амасии. И сразу для царицы и ее приближенных потускнели краски пробуждающейся природы, во дворце поселилась тревога.

— В Амасии зреет восстание, — сообщил вестник, посланный одним из соглядатаев Гергиса. — Знать Амасии открыто ссылается с теми, кто скрывается в горах. У всех на устах имя Митридата-старшего, якобы казненного в Синопе. Царственные родственники нашей царицы вооружают своих сторонников, покупают коней. Они хотят свергнуть Лаодику и ее младшего сына, чтобы посадить на трон Сузамитру как прямого потомка царя Фарнака.