Станислав Сенькин - Крест и меч Страница 15

Описывать эту битву можно было бы долго. Рубились между собой аланы и тюрки, словно боролись, раздирая друг друга острыми когтями, медведь и тигр, равные по силе. И шла эта битва полдня. Погибло с той и с другой стороны половина воинов. Много крови было пролито в сражении. Затем заключили перемирие аланы и тюрки, чтобы подобрать раненых и привести в порядок свои силы.

Сидели аланы, понурив головы, потому что не вступили в войну греки, а хазары, пользуясь перемирием, стягивали к полю боя дополнительные рати. И тут подъехал к стану Оса Багатара гонец из Магаса, который сообщил, что дикие горцы со стороны черных гор вместе с легковооруженной арабской конницей разгромили отряд Иуане, а сам он, как и начальник тайной службы Давид, бесследно пропал. Затем с отрядом из алан, принявших иудейство, в Магас прибыл и его окаянный брат Саурмаг. Удивительно, что Саурмаг вошел в Магас как победитель, и аланы, хотя и не все, приняли его милостиво, потому что мало кто верил грекам и никто не хотел войны с хазарами.

Узнал также Ос Багатар, что Саурмаг хочет провозгласить себя аланским царем, а его самого — незаконным узурпатором. Будто бы перед смертью отец решил отдать власть разумному Саурмагу, а не горячному Осу — марионетке кровожадного и хитрого Романа Аакапина. Но якобы с помощью интриг Давида — начальника тайной службы — удалось заманить отца в ловушку, убить и провозгласить царем молодого Оса. Перевернул Саурмаг все с ног на голову. Нагло врал он, не краснея. И чем наглее он лгал, тем больше верили ему аланы. И помогал ему в этом не кто иной, как враг рода человеческого.

Через полчаса после гонца из Магаса прибыл в стан Оса и посланник от хазар с предложением мира. «Зачем нам воевать с тобой? — писал Аарон II, — это безумие выгодно лишь степным грабителям и возомнившим себя мудрыми грекам. Отведи свои войска, и не будем больше воевать. Не причастен я к гибели твоего отца, а царевну я выкупил у степняков. Знали они, что Иосиф не пожалеет денег, чтобы спасти ее, любит ее он всем сердцем своим. Сложи оружие, Ос Багатар, и останемся друзьями, а если нет — рассвирепею я и будешь ты пить вино гнева моего». Смутился молодой царь, был он храбр, но неопытен в государственных делах; а тут свалилась на его голову сложнейшая задача. К тому же скорбело сердце его об убитом отце и похищенной сестре. Не зная, что ему делать, не хотел он отступать. Если пойдет на условия бега — восстанут аланы, возмущаемые Саурмагом против греков и против святой православной веры. Усилится Саурмаг — не избежать тогда братоубийства. А если продолжать биться, что тогда? Греки не собирались вступать в войну…

С приходом аланского гонца и хазарского посланника началось брожение в умах военачальников рати Оса Багатара. Большая часть родовитых алдаров была настроена против войны с хазарами. Час за часом число противников войны росло:

— Ради Бога, что мы здесь делаем, Ос? — спросил с усмешкой двоюродный дядя царя Хамыц. — Ни за что погубим мы аланскую силу. И что нам со всего этого?

Вспылил тогда молодой царь, помутился от гнева его разум:

— Как смеешь ты указывать мне, что делать?! Мой отец и твой брат был заманен Аароном в ловушку и убит! Моя сестра — аланская царевна — похищена! Этим хазары нанесли нам оскорбление, которое смывается только кровью! Что Мы здесь делаем, спрашиваешь ты?! Мы мстим за славного царя нашего — ахсартагата Оса Багатара!

Улыбнулся Хамыц и посмотрел на облеченных властью алдаров.

— Молод ты и неразумен. Кто сказал, что царя нашего погубили хазары? Давид? — Хамыц, словно желая задеть Оса Багатара, обернулся к другим военачальникам, даже не посмотрев на царя. — Неужели мой славный брат Ос Багатар был так глуп, что поехал на верную гибель из-за того, что ему приснился сон? Он оставил страну на поругание врагам, а нас сиротами, в чем нас пытается убедить главный шпион. — Он снова усмехнулся и пристально посмотрел царю в глаза. — Не таков был твой отец, Ос. Не верил он в сны, знаки, предсказания и бабкины сказки. Только в разум и силу своего меча верил он!

Одобрительно загудели аланы, стали говорить, что поспешил молодой царь, выдвинув войска против хазар. Хамыц же продолжил обвинять племянника:

— И зачем ты заключил своего брата Саурмага в крепости Луны? Чего ты боялся — измены или правды?

Переменился в лице молодой Ос Багатар, согнул дугой черные брови, сверкнули его карие глаза.

— Я не боюсь ни правды, ни измены. Хоть ты мне и дядя, но противны мне слова твои. Саурмага я заключил за то, что сеял он смуту…

С неуважительной ухмылкой перебил его дядя:

— Саурмаг — твой не в пример тебе благоразумный брат — хотел лишь остановить бессмысленное кровопролитие! Сколько уже погибло алан на этом поле? Сколько погибло хазарских воинов? Откуда, Ос, такая необузданная кровожадность?! Разве отец не учил тебя, что дипломатия — наиболее простой, дешевый и нравственный способ улаживать дела как с друзьями, так и врагами?

Очень понравились слова уважаемого ахсартагата другим военачальникам, стали они принуждать молодого царя принять предложение хазар о мире.

Понял молодой Ос Багатар: войско настроено против него, за исключением нескольких лично преданных ему алдаров. Нахмурился он, заскрипел зубами, но скомандовал отступление.

И тут подошел к нему незнакомый всадник и незаметно для других сунул в карман царя послание. Заметив это, вытащил послание Ос Багатар и развернул его. Ему писал начальник тайной службы Давид. Он предупреждал, чтобы не ездил в Магас молодой царь, потому что измена была вокруг, чтобы не пил ничего и не ел в войске, потому что были сторонники Саурмаговы даже среди его ближайших друзей. Хочет его отравить окаянный брат. Писал Давид, он скрывается с несколькими сотнями всадников, и просил присоединится к нему.

Недолго думал молодой Ос Багатар. Собрал он три тысячи всадников, поставил во главе их преданнейших алдаров и сказал, что прибудет в Магас позднее:

— Есть у меня в степи дело. Не ждите меня, поезжайте, — говорил Ос дяде Хамыцу. А сам с ближайшими соратниками уехал и укрылся в одном из высокогорных ущелий.

Отшельник и файнаг фарст

Зная, что коварный брат хочет заточить его в крепость Луны, Иуане решился бежать в горы. Царевич отнюдь не был трусом, но какой был прок от него, если он находился в заключении? Уж лучше он будет бегать по горам, свободный, словно ирбис, чем позволит вероломному брату пленить и ослепить его, как это было принято в то время.

Небольшой отряд Иуане вовсе не потерпел поражения от рати Саурмага, как донес гонец молодому Осу Багатару, под Итилем, потому как боя просто не было. Шайки диких горцев пограбили в аулах и ущельях и бежали, когда Саурмаг поднял свой меч. Аланов это воодушевило. Представление по хазарскому сценарию было разыграно весьма успешно. Саурмаг, рвавшийся к власти, был весьма красноречив. Он убедил воинов царевича не выступать против него. За ними последовали и другие аланы, которые, как уже говорилось, не хотели войны с хазарами и имели зуб на греков.

Напрасно Иуане убеждал воинов не нарушать приказы нового государя — молодого и благородного Оса Багатара. Он еще не сумел завоевать уважение заслуженных алдаров, да и не хотели воины обнажать меч против Саурмага, считая, что он разумен не по годам и ведет правильную политику, а у молитвенника Иуане, не расстающегося с четками, еще молоко на. губах не обсохло.

Но царевич благодарил Господа за то, что хотя алдары и перешли на сторону Саурмага, они дали ему возможность бежать, прекрасно понимая, что Саурмаг желает заточить и ослепить его.

Начальник тайной службы Давид также бежал с преданными воинами, только Иуане не успел узнать, куда именно. Царевичу пришлось скрыться впопыхах, прихватив с собой только оружие и коня, на котором он и доехал до предгорий, а затем и поскакал к горам. В стране мало кто понимал, кто является крамольником, а Саурмаг еще недостаточно укрепился, чтобы издавать указы. Поэтому царевич легко преодолел все сторожевые посты, где его приветствовали как младшего брата царя.

Через какое-то время Иуане, достигнув гор, въехал в безлюдное ущелье. Несмотря на то, что царевич вырос во дворце, он был приучен к тяготам походной жизни и не боялся умереть от голода или замерзнуть. Через несколько дней езды по горным ущельям его верный конь пал от какой-то болезни, и царевичу пришлось скитаться пешим, имея с собой лишь лук, колчан со стрелами, кинжал и плащ.

Болело сердце царевича — Саурмаг вошел в Магас не как предатель, а как победитель, обещав закончить войну в три дня и принести мир многострадальной Алании. Но Иуане еще не знал, что брат борется не только против Оса, но и против православия, которое с трудом прививали аланам византийские пастыри.

На большом ныхасе, в котором участвовали и алдары, вернувшиеся с поля боя под Итилем, Саурмаг уверенно, со страстью учил: