Виктор Поротников - Фемистокл Страница 19

- Не ослышался. Я высоко ценю своё счастье. И твою изворотливость, дружище, - негромко добавил Агелай.

- Что ж, за такое вознаграждение я возьмусь за это дело, - потёр руки Фемистокл. В его широко расставленных серо-голубых глазах засветились азартные огоньки. - Но задаток в две мины - сегодня же!

- Отправь со мной Сикинна, и он принесёт деньги к началу твоей утренней трапезы. - Агелай поднялся со стула.

Во всем облике ваятеля, во всех его жестах таилось некое завораживающее очарование, которое особенно действовало на женщин. Он был крепкого сложения, но без какой-либо тяжеловесной неповоротливости. В правильных чертах лица содержалось столько благородной красоты, что всякому, кто знакомился с Агелаем или просто видел его со стороны, казалось: в душе этого человека нет места подлости и коварству. Впрочем, так оно и было на самом деле.

Фемистокл не зря состоял в коллегии номофилаков. В государственном архиве ему удалось отыскать несколько документов, свидетельствующих о противозаконных действиях с точки зрения морали и нравственности в среде высшей аристократии Афин. В одном случае речь шла об отце, женившемся на родной дочери. В другом - отчим взял в жены падчерицу. В третьем - некий эвпатрид, овдовев, женился на племяннице, что тоже сурово осуждалось среди эллинов. Правда, все эти браки имели одну и ту же цель: оставить в данном роду богатое приданое невесты.

Кровнородственные браки существовали на заре эллинской цивилизации, когда связи между немногочисленными общинами были очень слабы, а вражда неизменно господствовала над мирным сосуществованием государств. Знатные семьи, имевшие немалый достаток, не желали родниться с бедными соплеменниками, предпочитая соединять узами брака близких родственников, дабы приданое невест не уходило на сторону. Со временем этот обычай был предан забвению. Но отголоски тех далёких нравов время от времени звучали в спорах при разделе имущества, в правах опекуна над несовершеннолетними родственницами и, конечно же, в случаях инцеста, которые иногда имели место, несмотря на негативное к ним отношение.

Фемистокл хорошо подготовился к судебному процессу, который начался, едва он сложил с себя полномочия номофилака. В результате суд присяжных вынес постановление, разрешающее Агелаю, сыну Диадрома, жениться на Аполлонии.

Эвпатриды, особенно члены Ареопага, были возмущены тем, какими методами пользуется Фемистокл: откапывая в архиве стародавние письменные акты и ссылаясь на них, он склоняет на свою сторону присяжных. Председатель суда и его помощник, конечно же, сознавали всю голословность доводов Фемистокла, но поделать ничего не могли, ибо последний прибёг к одной хитрости. Он принёс на заседание суда небольшую гипсовую статуэтку обнажённой Аполлонии и поставил её на самое видное место, строя свои доводы на том, что столь прелестная афинянка - влюблённая в Агелая! - непременно должна обрести с ним своё счастье.

То ли красота запечатлённой в гипсе девушки, то ли напыщенное красноречие оратора - непонятно, что подействовало на присяжных сильнее. Во время тайного голосования подавляющее большинство голосов было отдано в пользу Агелая вопреки всем запретам афинского законодательства.

Остался недоволен результатом судебного заседания и брат покойной матери Аполлонии, вспыльчивый, драчливый Мнесарх. Он присутствовал на суде в качестве свидетеля. По окончании процесса, когда люди стали покидать здание суда и расходиться по домам, Мнесарх догнал Фемистокла на площади и набросился на него с кулаками. Однако нерастерявшийся Фемистокл моментально сбил грузного Мнесарха с ног ловким борцовским приёмом. В молодости он был одним из самых сильных борцов в Афинах и даже получил победный венок на Истмийских состязаниях.

- Угомонись, Мнесарх! - молвил Фемистокл поверженному забияке, который сидел на земле, потирая ушибленный бок. - Победите меня можно только силой слова, но никак не силой рук. Запомни это!

Среди столпившихся вокруг зевак послышался смех.

Фемистокл протянул руку Мнесарху, желая помочь встать на ноги.

Но тот не пожелал воспользоваться помощью и с кряхтеньем сам поднялся с земли.

- Берегись, сын Неокла! - с угрозой промолвил Мнесарх. - Сегодня ты торжествуешь, но придёт срок, и я восторжествую.

- Этого никогда не будет, - Фемистокл широко улыбнулся, - ибо оратор из тебя никудышный, сын Клеобула. И мой тебе совет: не становись у меня на дороге.

Наградив Фемистокла взглядом, полным ненависти, Мнесарх скрылся в толпе.

Фемистокл знал причину его гнева. Мнесарх подыскал для Аполлонии очень знатного и богатого жениха, который обещал озолотить его, если девушка не достанется Агелаю. Этого аристократа звали Дамонид, сын Харма. Ни с Дамонидом, ни с его отцом Фемистоклу до сего случая ещё не приходилось враждовать.

«А теперь, судя по всему, мне этого не избежать», - невесело подумал он.

Дело Агелая получило столь широкую огласку в Афинах и вызвало такие бурные споры, что в какой- то момент стоял вопрос о повторном судебном расследовании. Фемистокл понимал, что это происки эвпатридов, его давних и непримиримых недругов. Но надвинувшиеся грозные события смешали их замыслы. В Элладе объявились послы персидского царя. Двигаясь с севера на юг, они требовали от правителей эллинских государств землю и воду, что по персидскому обычаю означало выражение полной покорности. Небольшие слабые государства магнетов, перребов, долопов, этейцев, локров и малийцев одно за другим выражали персам свою покорность. Многие города Фессалии также предпочли покориться Ксерксу, зная о мощи гигантской державы Ахеменидов.

Представители эллинских государств, не желавших покоряться персам, вновь собрались на ассамблею в Коринфе.

От Афинского государства в союзный совет - синедрион - прибыл Фемистокл - такова была воля большинства афинских граждан.

Стояло лето 481 года до нашей эры.

Глава шестая. СПАРТАНЕЦ ЭВЕНЕТ

Собрания синедриона происходили на священном участке Посейдона, в круглом здании, где во время Истмийских игр обычно заседали государственные чиновники коринфян, ответственные за проведение гимнастических, конных и поэтических состязаний. Святилище Посейдона располагалось на Истмийском перешейке в сосновой роще. Это было возвышенное над приморской равниной плато, окружённое невысокими отвесными горами. Самая высокая и неприступная гора в здешней округе называлась Акрокоринф. На её вершине жители ещё в незапамятные времена воздвигли мощную крепость - цитадель Коринфа.

Единственная дорога из Средней Греции в Пелопоннес вела мимо этой крепости, через город коринфян, кварталы которого широко раскинулись вокруг Акрокоринфа.

Председательствовали в синедрионе спартанцы, поскольку они стояли во главе союза пелопоннесских городов, в который входил и Коринф. Коринфская лига эллинских городов являлась, по сути, новым образованием, доступ в неё был открыт не только пелопоннесским городам, но и государствам всей остальной Эллады. Так было на словах. Однако на деле костяк нового союза по-прежнему составляли главным образом пелопоннесские союзники Лакедемона. Из государств Срединной Эллады сюда вступили Афины, Мегары, Платеи, Феспии, Халкида и Эретрия. Все прочие города заняли выжидательную позицию, а их было больше тридцати. Потому-то спартанцы чувствовали себя полновластными хозяевами в синедрионе. Тем более что своё участие в Коринфском союзе они заранее обставили рядом условий, главным из которых было главенство Спарты над всеми морскими и сухопутными общеэллинскими силами.

Никто из пелопоннесских союзников Лакедемона не посмел возразить на это, ибо они привыкли во всем подчиняться Спарте. Не стали оспаривать главенство лакедемонян и афиняне, понимавшие, что в военном деле спартанцы превосходят любое из эллинских государств.

Так было ещё на самом первом заседании синедриона, когда афинскую делегацию возглавлял Ксантипп, сын Арифрона.

Всем государствам, вступавшим в Коринфскую лигу позднее, ничего не оставалось, как подчиниться уже утверждённому уставу и воспринимать председательство лакедемонян как должное.

Впрочем, нашлось одно государство, которое осмелилось потребовать у спартанцев равной с ними доли в главенстве над союзной лигой. Это был Аргос, давний и неутомимый недруг лакедемонян. Ради сплочения всех эллинских городов против персидской угрозы спартанцы скрепя сердце отправили послов в Аргос, приглашая своих извечных врагов забыть обиды и встать в единый строй защитников Эллады. Аргосцы согласились забыть прошлое, но подчиниться лакедемонянам не пожелали, потребовав себе равных прав с ними. Спартанцы ответили высокомерным отказом. В Спарте опасались, что по примеру Аргоса таких же прав станут требовать для себя Афины и Коринф, а это грозило развалом лиги.