Александр Альшевский - На заре самурайской вольницы Страница 19

Однако любовь вещь не всегда постоянная, тем более тогда, когда одним из партнеров движет не только истинное чувство, но и трезвый расчет. У Госиракавы, пылкого по натуре человека, обнаружились новые и более молодые фавориты, правда, тоже из Фудзивара – Наритика и Мотомити. Все это тяготило Нобуёри. Ко всему прочему охладевший к нему экс-император поддался на уговоры Синдзэя и отказал бывшему любимцу в должности начальника личной императорской охраны, которую так стремился заполучить Нобуёри. Тот вдруг остро почувствовал зыбкость своего положения. Его карьера оказалась под угрозой. Синдзэй на этом вряд ли успокоится. Зачем ему конкуренты? И Госиракава уже не поможет, точнее, не захочет помогать. Его влекут новые ощущения, новые идеи. До старых ли тут друзей. Они всего лишь обуза и не более того. «Если экс-императору, допустим, доложат о моей смерти, слезы печали не прервут его посиделки с разным сбродом в Приюте отшельника», с горькой усмешкой подумал Нобуёри. Ветреный и непостоянный Госиракава едва ли будет печься о нем. Его тетка, кормилица экс-императора, не в счет. Какой теперь от нее прок?! Ко всему прочему она всегда прохладно относилась к племяннику. Бифукумонъин, давнишняя покровительница Нобуёри, кое-что еще значит, но слаба здоровьем, да и монашеское одеяние не позволит ей заниматься мирской суетой. Синдзэй и не допустит этого. Ему нынче все по силам.

В поисках выхода из критической ситуации Нобуёри нередко задумывался о молодом императоре Нидзё, который уже начал проявлять независимый и упрямый характер. У почившего императора Коноэ осталась супруга, вдовствующая императрица Таси, дочь правого министра Кинъёси из боковой ветви Фудзивара, носившей фамилию Токудайдзи. Она слыла первой красавицей в государстве, но жила скромно и уединенно. Нидзё, никогда не забывавший о любовных утехах, воспылал к ней страстью. Вова не отвечала на его письма. Тогда император посылает в дом правого министра указ, повелевающий вдовствующей императрице вступить во дворец как его законной супруге. Поступок неслыханный. Семьдесят владык сменились на троне в Японии с времен легендарного императора Дзимму, однако ни разу не бывало, чтобы женщина становилась официальной женой двух императоров, предостерегали сановники. Экс-император также увещевал сына, говоря, что недоброе он затеял, но получил резкий отпор: «У сына неба нет отца и нет матери! Властью, данной мне небом, я волен вершить судьбы страны, а не только это пустячное дело. Кто осмелится помешать мне?!». Государь-отец был бессилен, что-либо изменить, и прекрасная Таси вступила в императорские чертоги, дважды став императрицей.

Нидзё все хотел решать сам без оглядки на отца, который иногда боялся перечить сыну. Император стремился к личному правлению без канцлеров, регентов и экс-императоров. Еще больше этого хотелось его окружению во главе с Фудзивара Цунэмунэ, родственника Нидзё по материнской линии, и Фудзивара Корэкате, мужа кормилицы Нидзё. Для прекращения экс-императорства Госиракавы им лишь требовалось устранить Синдзэя, остававшегося главным препятствием на пути к власти. В этом смысле их планы совпадали с замыслами Нобуёри, созревшего и для дальнейших шагов, т.к. он окончательно разуверился в Госиракаве. Приближенные императора Нидзё не только с пониманием воспринимали намеки Нобуёри на беззакония, творимые Синдзэем, но и всячески провоцировали того на активные действия. Они знали, кто стоит за этим раздираемым тщеславием человеком. Нобуёри не отличался воинскими доблестями, но под его влияние попал Минамото Ёситомо, глава дома Гэндзи. В его вассалах числились многие самурайские кланы Востока, представляющие собой реальную силу, которой явно не хватало заговорщикам, и не только им. К примеру, у Фудзивара Тадамити, виднейшего аристократа, занимавшего главнейшие придворные должности, не было никого, кто мог бы защитить владения дома регентов и канцлеров, поэтому он пошел на такое унижение, как женитьба своего законного наследника Мотодзанэ на младшей сестре Нобуёри, который стал как-бы опекуном-защитником северного дома Фудзивара, т.е. добился возможности прикрываться авторитетом этого дома.

Судьба давно связала совершенно разных людей – придворного интригана Фудзивара Нобуёри и старого вояку Минамото Ёситомо. В августе 1155 г. Ёсихира, старший сын последнего, уничтожает в уезде Хики провинции Мусаси своего дядю Ёсикату, верного человека Фудзивара Ёринаги, «героя» смуты Хогэн. Поступок дерзкий и вызывающий, однако Ёсихира не понес никакого наказания, поскольку действовал с молчаливого одобрения Нобуёри, губернатора Мусаси. Эта провинция была очень важна для императора-инока Тобы, его жены Бифукомонъин и их сторонников, ибо именно здесь формировались мощные самурайские дружины. Бифукумонъин и иже с ней всячески заигрывали с местными самураями, пытаясь не совсем законным образом прибрать к рукам некоторые тамошние сёэны. Проводником подобных идей в этом регионе стал как раз Нобуёри, которому удалось замять указанный инцидент и помочь Ёситомо сохранить лицо.

Со стратегической точки зрения большую ценность для него представляла провинция Муцу, где он приобретал быстроногих лошадей и прочные доспехи. Эта провинция находилась в кормлении того же Нобуёри, старательно поощрявшего купцов продавать все необходимое Ёситомо, на которого очень рассчитывал в дальнейшем.

Третьего февраля 1158 г. в возрасте двенадцати лет назначается на свою первую придворную должность Ёритомо, законный наследник Ёситомо. Во время проведенной накануне церемонии инициации шапку на голову Ёритомо торжественно одел Нобуёри. Мало того. Не ограничившись ролью «крестного отца», он решает даровать «крестнику» иероглиф из своего имени. На листе бумаги в нижней его части Нобуёри рисует као (своеобразную стилизованную печать), в середине листа – красиво выводит кистью иероглиф «ёри», а в верхней части тщательно пишет – для Ёритомо, и вручает тому этот лист. Таким образом, взрослое имя наследника Ёситомо образовалось из двух иероглифов: «ёри» – от Нобуёри и «томо» – от Ёситомо.

Синдзэй, в отличие от многих, знал, что союз Нобуёри с Ёситомо носил неслучайный характер и не являлся плодом оскорбленного самолюбия. Первый еще до смуты Хогэн начал приручать второго и делал это с присущими ему талантом и элегантностью. Синдзэй настороженно, но в целом спокойно следил за дружбой аристократа и воина. Таким путем один хочет выбиться в люди, а другой упрочить свой авторитет. И всего лишь! Проходит время, и Синдзэю сообщают, что его сына Тосинори переводят из секретариата императора на повышение. В ином случае он от души порадовался бы этому, но не сейчас: его лишали информации обо всем, что происходило в окружении Нидзё.

Синдзэй давно обратил внимание на подозрительную возню приближенных императора. Правда, поначалу он думал, что Цунэмунэ и Корэката затевают что-то против него. Это было вполне предсказуемым. Кто любил Синдзэя? Кто не завидовал его детям? Но что ни могли предпринять? По большему счету – ничего. Посуетятся, посекретничают, да и успокоятся. В столице всегда кто-то что-то замышляет. Когда же в компании этих высокопоставленных бездельников очутился Нобуёри, еще один искатель власти, Синдзэй насторожился. Когда же в свои дела Нобуёри стал впутывать искренне преданного ему Ёситомо, Синдзэй сильно занервничал. Не слишком ли много силенок стягивается против смиренного монаха? Не целят ли они в дичь покрупнее? А что? Под покровительством Нидзё можно оттеснить в сторону не только Синдзэя, но и, страшно подумать, самого экс-императора Госиракаву, и без помех приступать к личному императорскому правлению, к которому стремился и не скрывал этого Нидзё. А как могут обойтись с экс-императором, помнили все. Пример несчастного Сутоку никто не забыл.

Но как предупредить Госиракаву? Без доказательств просить об аудиенции нет смысла. Экс-император способен подумать, что заговор затевает сам Синдзэй, пытаясь завуалировать его подготовку всякими небылицами. Так дойдет и до открытого разрыва с сыном, а этого Госиракава никогда не допустит. Скорее он зашлет доносителя в какую-нибудь глушь, чем поверит его словам. После долгих раздумий Синдзэй решается прибегнуть к поэтическому образу, аллегории в виде поэмы на мотив китайской истории, которую страстно любил и слыл ее знатоком. Он создает повесть в картинках под названием «тёгонка» (в вольном переводе что-то вроде «коварство и любовь»). Синдзэй самолично нарисовал на свитке бумаги картины, иллюстрирующие отдельные эпизоды повести и добавил к ним пояснительный текст. Повесть посвящалась трагической судьбе императора танской династии Сюань-цзуна, правление которого прославило Китай, и его любимой наложницы Ян Гуй-фэй, которую величали Драгоценной Госпожей или Любимой Супругой императора. Фаворитом последнего был Ань Лу-шань, командующий войсками северо-восточных провинций. Этот статный и красивый мужчина, пользуясь благосклонностью императора, стремительно шагал по служебной лестнице. Он ненавидел первого министра Ян Го-джуна, который всячески препятствовал низменным устремлениям фаворита и считал того «сыном ведьмы». В декабре 755 г. Ань Лу-шань, опасаясь отставки и опалы, поднимает мятеж. Полилась кровь. Первым делом мятежники убили Ян Го-джуна, а затем вынудили Сюань-цзуна казнить его Драгоценную Госпожу. По приказу императора главный евнух задушил ее. Повесть Синдзэй завершил стихами из поэмы Бо Цзюйи «Вечная печаль», посвященной этой любви: