Михаил Голденков - Северный пламень Страница 20

— Ну, этот, в отличие от своего друга Фридриха, хотя бы мне войну объявил! — усмехаясь, сказал в ответ на новость Карл… Теперь планы шведского короля резко менялись: он уже спешил к Нарве через Ревель. В Везенберге отдан был строгий приказ: не брать с собою ничего лишнего кроме самого необходимого для продовольствия. Обозы были оставлены. Кмитич во главе второго батальона Вестманландского полка отправился на одном коне, без своей повозки, из оружия прихватив лишь шпагу и два пистолета.

Войско маршем тронулось 12-го ноября и быстро достигло Малгольма, где принялось поджидать отставшие полки.

Микола Кмитич уже участвовал в военных походах — в одном, в походе армии Речи Посполитой к австрийской столице, видел и другие армии, но боевой дух войска Карла его просто восхитил. Если под Веной польские и литвинские шляхтичи в броне панцирных гусар выказывали решимость и храбрость как рыцари, стоящие на страже христианского мира, то здесь не меньшую решимость и храбрость выказывали вовсе не дворяне, не рыцарство, а простые люди — горожане, ремесленники, крестьяне, вчерашние охотники и оленеводы, среди которых были не только шведы, но и финны, карелы, немцы, эстонцы, латыши и даже русские. Самодисциплине и преданности королю этих людей можно было лишь позавидовать. Если в армии Литвы и Польши Кмитич не поставил бы и ломаного гроша насчет того, какую реакцию ждать от той или иной шляхетской хоругви на тот или иной приказ своего короля, то здесь на солдат «синей гвардии» королю можно было положиться полностью. Эти солдаты видели своего короля, видели, как бесстрашно он бросался под датские пули, и теперь так же бесстрашно шли за ним хоть на край света. Тем не менее Микола спрашивал сам себя насчет того, что же лично он сам делает в этой армии… В отличие от отца, он всегда ощущал себя сугубо гражданским человеком. Лишь только чтобы поддержать отцовскую славу лихого воина-освободителя, он, будучи юношей, встал под знамена Яна Собесского в его победоносном походе против турок на Вену. Но даже тогда понимал: война не его стихия. Миколе больше по сердцу была торговля, дипломатия, мирное сосуществование с соседями и дальними странами, а не войны с ними. Его сердце заполняла прекрасная Аврора, а не блестящие на солнце латами панцирные гусары под красно-белыми прапорами…

Микола Кмитич понимал: он в шведской армии только потому, что не смог сказать «нет» Карлу на его напористую просьбу. Ну а Карл, похоже, чувствовал себя на войне как рыба в воде, гарцуя перед солдатами на коне, коротко, но емко распоряжаясь, словно за его спиной была уже далеко не одна военная кампания. «Александр Великий… Македонский», — думал про молодого шведского короля Микола, удивляясь не по возрасту бурной активности этого юноши в темно-голубом мундире…

Однажды Микола отважился и подъехал на коне к Карлу, чтобы все-таки спросить про Аврору. Рядом с королем ехал в повозке священник и стоя, держась одной рукой, громко говорил на латинском Карлу:

— Мы — это новые израильтяне, мой король! Царь Петр называет ныне Московию Руссией. Так, если прочесть наоборот древнее название главного противника народа Божьего Ассирии — Ассур, то получается Русса, то есть русская страна Московия! Мы — избавители!

Карл усмехнулся, взглянув на подъехавшего Кмитича, как бы спрашивая его мнение.

— Мы Русью не называем Московию, — ответил Микола, — земли Речи Посполитой: Волынь, Украина, Галиция, Подолье — вот прежде всего Русь, Ваше величество. Тут нельзя так огульно судить, святой отец, — повернулся он к священнику, также общаясь с ним на латыни, — Московию Русью только вы да они сами называют.

Карл засмеялся. Дружески взглянул на Кмитича:

— Тут эти святоши целые теории развивают! Но я и так знаю, что Бог на моей стороне и хранит меня в моем правом деле. И не важно, новые мы израильтяне или нет!

— В Чехии интересная книга есть, называется «Кодекс Гигас», — отвечал королю Микола, — в местечке Кутна-Гора она хранится. Огромная книга высотой человеку по пояс. Ей лет пятьсот, наверное. Там изображен огромный портрет сатаны, а страницы вокруг этого изображения вырваны, но кое-что осталось. Осталась строчка, где написано, что придет тиран, которого поддержат темные силы зла, чтобы захватить весь мир, а спасет мир некий северный народ. Так может, это как раз про вас, Ваше королевское величество?

— А вот это намного интересней! — оживился Карл. — Надо будет как-то навестить Чехию и посмотреть эту удивительную книгу. Вы меня заинтриговали, пан Кмитич. Не то что мои священники-выдумщики!

— Ваше величество, вам не знакома такая особа как Аврора Кенигсмарк? — резко сменил тему разговора Микола, полагая, что, может быть, шведский король прольет свет на таинственное исчезновение Марии Авроры. Наверняка она сейчас жена какого-нибудь знатного шведского или немецкого вельможи… Карл не то удивленно, не то возмущенно взглянул на Миколу, сдвинув брови:

— Фамилия знакомая. Но… не о том думаете, господин Кмитич. Не о том! — и немногословный король пришпорил коня…

Кмитич, вздохнув, посмотрел ему вслед. «Ладно. Если уж и участвовать в этой войне, то на стороне Карла, — утешал себя оршанский князь, — в конце концов, это он пострадавшая сторона, это на него предательски напали. Это он самый приличный во всей этой ситуации король, и протестантская мораль на его стороне…»

Отставшие колонны наконец подтянулись, и на следующие сутки армия вновь двинулась в боевом порядке через Пурц и Гакгоф, стороною, полностью опустошенной московским войском. И вовсе не тридцать тысяч шло с Карлом, как полагали в русском лагере под Нарвой, а всего лишь 8430 человек. Причем сами шведы составляли мизерную часть этого сравнительно маленького войска — лишь отборные части гренадер и драбантов. В основном шведами были лишь офицеры, причем в составе высших офицеров было немало немцев, а среди офицеров младшего ранга — летгалл. Похоже, латыши были по ранжиру третьим после шведов и немцев народом в многонациональном Шведском королевстве…

Среди рядовых солдат основная масса являлась финнами, карелами, латышами и даже русскими. В том, что русские представляют существенную часть населения Шведского королевства, Кмитич убедился еще три года назад на похоронах Карла XI в Стокгольме, когда траурную речь вместе со шведским и немецким языками распечатали также и на русском, но латинскими буквами… В батальоне же Кмитича все были либо финнами, либо карелами, и лишь десять русских подданных Шведского королевства. И если финны понимали все основные приказы по-шведски и по-немецки, то карелы — едва ли, но, что удивило Миколу: солдаты из Карелии куда как лучше реагировали на русский язык. «Наверное, соседство с новгородцами сказывается», — думал оршанский князь. Впрочем, были здесь и литвины. Правда, не у самого Миколы, а в первом батальоне Жигимонта Врангеля.

Однажды на привале Микола Кмитич к собственному удивлению услышал веселую литвинскую песню, исполняемую сразу несколькими голосами:

Хлопец здуру ажанiўся,Ой-ей-ей,На век жонкай naдaвiўся,Ой, божа ж мой!

Микола пошел на песню и вышел к биваку, где у костра сидели пять солдат в синих шведских камзолах, шапках-ушанках с желтой оторочкой и весело распевали, сжимая в руках жестяные кружки крепкого кофе, с мисками каши на коленях.

— Литвины? — улыбнулся им Кмитич, снимая в знак приветствия треуголку.

Все пятеро по-солдатски встали, держа кружки и миски в руках.

— Вечер добрый, пан!

— Я из Орши, — представился Микола, — меня зовут Миколай Кмитич.

— Так мы вас ведаем! — заулыбался самый веселый из них, курносый и рыжий солдат. — Ну а мы лявоны! — засмеялся он.

— Из Лифляндии, стало быть, — улыбнулся им Микола, — и много вас тут?

— Пятера!

— Пан, а переведите нас в свой батальон! — обратился к Миколе самый молодой из них, черноглазый парень лет восемнадцати.

— У пана Жигимонта не желаете служить? — удивился Кмитич.

— Он строгий уж больно, да нас гоняет, будто мы здесь самые умные да прыткие! — отвечал рыжий мужичок.

Кмитич засмеялся.

— Так может, так оно и есть! Ну, ладно, я с ним поговорю, — пообещал оршанский князь и кивнул на миски с кашей. — Смачнего вам! Что едите-то?

Рыжий, кажется, он был в определенно хорошем настроении, вновь засмеялся.

— Каша со шведами, пан Кмитич, — ответил он.

— Каша со шведами? — приподнял брови Микола.

— Да не! — также рассмеялся другой солдат. — Вы чего не подумайте, пан Кмитич! Мы людей не едим. Это мы так кашу со шкварками называем. У шведов переняли!

— Хм, разве у нас такой нет? — спросил удивленно Микола, впрочем, плохо знакомый с простой мужицкой кухней.

— Оно, вроде, дело простое, кашу со шкварками смешать! — вновь засмеялся рыжий лявон. — Да вот шведы как-то первыми догадались. Может, и у нас где такое есть, не знаем…