Божьим промыслом. Пожары и виселицы - Борис Вячеславович Конофальский Страница 20

Волков начал ощупывать лицо и вытирать почти засохшую кровь рукою.

— Благодарю вас за участие, принцесса. Ничего. Бывало и хуже, — он потихоньку приходил в себя, но всё ещё изнывал от жары, да и, признаться, бок, в который угодила пика алебарды, болел изрядно. — Доспех у меня хороший.

— Да, хороший, — замечает маркграфиня, — узор на нём великолепен, и… Вот я вижу на плече вашем скрещённые ключи, то знак престола Петра, ключника Господа нашего. А ещё архангелы с трубами…

— Этот доспех подарил мне архиепископ Ланна. Он с его плеча, — не без гордости заметил Волков.

— Ах вот как? Вы знакомы не только с курфюрстом Ребенрее, вы знакомы ещё и с курфюрстом Ланна? — удивилась принцесса.

Волков — к чему тут слова — только поклонился в ответ.

— Вы весь взмокли, я видела, схватка была тяжела… Вот, — женщина второй раз протянула ему флягу с вином, — прошу вас, выпейте вина, я знаю, вам там было очень жарко.

— Знаете? — удивился генерал, принимая флягу.

— Конечно, я всё видела… Вы дрались прямо на краю пламени, почти в огне, как лев против десятка гиен, — она прикоснулась к фляге, которую генерал держал в руке. — Прошу вас, пейте же.

«Она знает про львов и гиен? Видно, начиталась рыцарских романов про походы в Святую землю!».

Тем не менее он с огромным удовольствием припал к фляге и сделал несколько глотков. Он выпил бы сейчас и половину вина, что содержал сосуд, но в башне были и другие люди, а среди них и женщина, принцесса. Волков закрыл и передал ей флягу.

— Благодарю вас, Ваше Высочество.

И тут оруженосец наконец разобрался с его шлемом; он протянул генералу наконечник болта и сказал:

— Вот, попортил забрало. Ремонтировать придётся.

Волков взял у него наконечник и, почти не поглядев на него, отбросил острый кусочек железа, потом взял у оруженосца шлем и осмотрел его, с усилием опустил и потом поднял забрало.

«Да, придётся ремонтировать. Сколько будет стоить ремонт? Отремонтируют ли так, чтобы сохранился узор? Бог его знает… Попробуй ещё мастера хорошего сыскать».

Маркграфиня, кажется, собиралась ему ещё что-то сказать, но он заговорил сам:

— Хенрик, я там внизу где-то бросил свой меч, найдите его.

— Да, генерал, — обещал оруженосец.

— И не забудьте зарядить пистолеты, — напомнил ему Волков и начал подниматься наверх.

— Конечно, генерал.

Маркграфиня подумала пойти за Волковым наверх, но он, замерев на ступенях, остановил её жестом:

— Ваше Высочество, курфюрст Ребенрее прислал меня сюда, чтобы я нашёл и освободил вас. Как вы думаете, что мне скажет мой сеньор, если вас при этом ранят или убьют?

Она ничего ему не ответила, и он с лёгким поклоном продолжил:

— Благодарю вас за понимание, Ваше Высочество.

Барон надел подшлемник и шлем и, не закрепив и не опуская забрала, продолжил подъём на верхнюю площадку.

Глава 10

Генерал поднимается наверх, а там, у одного из северных зубцов башни, притаился Кляйбер. Он наблюдает за тем, как дворня и солдаты тушат пожар. Кавалерист присел на колено, выглядывает из-за стены, на его лице интерес: потушат — не потушат? А внизу и вправду большая суета, сено уже догорает, сложенные в поленницы дрова растащили, они валяются повсюду, дым, дым застилает весь двор, а люди с вёдрами бегают через весь балкон второго этажа, носят от колодца вёдра с водой, льют на полыхающий навес для дров и уже загоревшуюся лестницу, что ведёт на балконы.

«А ведь могут и потушить! — Волков смотрит на всю эту суету с сожалением. — Эх, простоять бы мне там ещё хоть пять минут, нипочём не потушили бы!».

А Кляйбер, понимая сожаления генерала, говорит ему:

— Они, поди, уже весь колодец вычерпали. Если, конечно, к нему водовода нет.

— Думаешь, не потушат? — с надеждой спрашивает барон.

— Если дождь прямо сейчас не соберётся, наверное, не потушат, — предполагает кавалерист.

— Дождь? — не понимает генерал.

— Так вон же… — Кляйбер указывает на восток. — Вон он, собирается.

Генерал смотрит туда и видит, как с гор на востоке, похожие на чёрную, грязную шерсть-сырец, клочками начинают сползать тучи.

«Ах вот почему такая духота стоит!».

— Ливень будет, — уверенно заявляет кавалерист. — Сюда всё ползёт.

Волкову становится немного тошно. Может, от удушающей духоты и дыма, может оттого, что в доспехе на солнце стоять невыносимо, а может оттого, что у него не вышло сжечь этот ведьминский замок. Есть, правда, у него утешение одно.

«Ладно, зато солдат у этой колдовской шайки сегодня поубавилось».

Это да, скольких он и его люди сегодня убили и ранили? Пятерых? Семерых? Генерал уже и посчитать не мог, не помнил. Но он точно знал, что когда сюда придёт Брюнхвальд, убитые и раненые колдунам уже помочь не смогут. На стены не встанут.

«Ну, и то не зря, значит, дрался!».

Не зря, вот только бок у него болел, и шлем попортили ему сильно, а так — точно не зря. Он отворачивается от наползающих с гор туч.

— Кляйбер, раз уж будет дождь, так хоть воды нужно набрать. Ещё не известно, сколько нам тут сидеть придётся.

— Э… Генерал! Истинно! Истинно! — обрадовался солдат. — Вот уж вы правильно заметили, а то я от жажды умираю тут сижу. Фляга-то у седла осталась, — он делает паузу и глядит на Волкова. — Разумею, что ни конька, ни седла, ни фляги моих мне уже не видать.

Хитрый солдат думал: поплачется сейчас, в тяжкий час опасностей и испытаний, и генерал пообещает ему, что если выберутся они отсюда, то и коня, и седло ему справит за свой счёт. Но нет, Волков на эти хитрости не ведётся; во-первых, если Карл Брюнхвальд придёт вовремя, то, может, и коней они своих ещё вернут, а во-вторых, конь барона раз эдак в пять дороже солдатского, а седло так и вовсе в десять, так что неизвестно, кто из них больше потерял, и посему генерал замечает:

— Там внизу всякого хлама кучи, и кувшины битые, и ещё что-то… Ты сходи погляди, может, найдёшь, куда воду собрать, не всё же шлемы под