Галина Романова - Изборский витязь Страница 23

Ярослав редко показывался в Грановитой, где заседали думные бояре[145], живя в городе своей жизнью. И ему не могло не льстить столь явное выказывание боярами уважения.

   - В чём у вас нужда до меня, господа новгородские? - молвил он, останавливаясь перед ними.

Фёдор Лазутич с проворством юноши согнулся в поклоне, вслед за ним неловко, кто из-за тучности и немолодых лет, кто из-за богатых шуб, поклон повторили бояре.

   - С жалобою на княжий суд, князь-батюшка, - вздохнув, словно сознавая ничтожность своей просьбы, сказал боярин. - Дозволишь ли слово молвить?

Ярослав мигом подобрался. До сего времени не приходилось ему боярские тяжбы разбирать. Чего ещё хотят от него эти люди?

   - Что за жалоба? - спросил резко.

Боярин Фёдор оглянулся на слугу, прошедшего с ним, и протянул руку. Тот почтительно шагнул вперёд и подал боярину свиток.

   - Жалоба у нас, княже, на новгородских вотчинных бояр Якуна Зубца да Фому Доброщанича, - провозгласил он. - Понеже сии мужи недостойные уличены бысть в противных сношениях с Ливониею...

   - Ну и что? - быстро перебил Ярослав. Само имя далёкой земли ему ещё ничего не говорило.

   - Изволишь видеть, княже, - продолжал внятным уговаривающим голосом Фёдор Лазутич, - известно всякому - проживает в Ливонии перевет[146], предатель земли и веры православной, изгнанный псковский князь Владимирко Псковский. Изгнало его плесковское вече уж года два тому назад за то, что он подписанной ряды не исполнял - ворога на свою землю допустил, дочь свою в латинскую веру перевёл, за немца отдал, да и сам вельми смущён был ересью латинской. Ныне он вовсе чужую веру принял, на службе у епископа тамошнего, супротив полоцких князей козни строит. Да только ему, вишь, мало - через видоков и послухов имеем мы вести - сбирается в поход на землю Русскую князь Владимирко Псковский. Да не просто так - берёт он с собой рыцарей латинских, хочет огнём и мечом вернуть себе княжение псковское. А похочет - так и Новгород ему пути откроет...

   - Да разве ж может быть такое? - фыркнул Ярослав. - Разве откроет Новгород ворота?

   - Найдутся людишки, кои князем своим похотят иметь Владимирку Псковского - так и откроет, - степенно отмолвил Фёдор Лазутич. - А таковые есть - в грамоте сей всё прописано! Имена названы, сам посадник Якун Нежич с ними заодно. Больше всего на свете хотят они воли для Нова Города - чтоб откололся он от Руси, жил наособицу. А для-ради этого готовы и иноземцев пустить к себе - только бы под суздальскими князьями не ходить!

   - Правду молвить, княже, - вступил в разговор Семён Борисович Мирошкинич, - не всем ты на Новгороде люб» Есть те, кто и ножик вострый готовы были б наточить, только б от тебя избавиться. Есть те, кому суздальские князья - что кость в горле.

   - Богатство у иных свет им застит, - подхватил Владислав Завидич. - Взять хоть новоторжцев...

   - Варнава, - напомнил кто-то из задних рядов. - Гость торговый... Первый торг у него на городе, а всё мало!..

   - Никак они этими денежками хотят немцев Владимирке Псковскому купить на службу!..

Бояре продолжали тихо гудеть, перебивая друг друга и сами понемногу распаляясь. Ярослав вначале спокойно слушал их речи, но постепенно и в нём начал просыпаться гнев. Весть о том, что кого-то ещё хотят на его место, гвоздём засела в его голове.

В юности пережил князь жестокое поражение в Рязани, когда город в едином порыве, сперва потерпев, потом выплеснул раздражение против него и его людей. Скольких побили, скольких уморили до смерти! А здесь не тихая Рязань - тут вольный Новгород. Одно его вече чего стоит! Соберутся миром, скажут - не люб, уходи - куда денешься? В третий раз никуда не позовут - что это, мол, за князь, который не мог чернь[147] усмирить? Разве ж такой станет защитником земли, раз его, как щенка, туда-сюда тычут, как старцем дряхлым, помыкают? Сиди потом весь век в Переяславле, жди чуда!.. А ведь откроют ворота Новгорода рыцарям! Как есть, откроют!

Ярослав нервно комкал в кулаке пергаментную грамоту, кусая губы. Разноголосый сдержанный гул боярских голосов долетал, как в тумане. Он должен спасать своё княжение! Коль надо, кровь пустить, а сохраниться на столе Новгородском!

   - Звать вече! - хриплым от волнения голосом рявкнул он на всю палату и взмахнул рукой. - Звонить в Святую Софию! Вече на переветников! Немедля! Со всем миром судить их буду!

Огнём и ненавистью вспыхнули его глаза, когда он рванулся навстречу боярам. Те разом умолкли и отшатнулись, толкаясь и теснясь к дверям.

   - Твоя воля, княже!.. Твоя! - послышались голоса.

   - Вече! - крикнул Ярослав, срываясь чуть не на визг. - Карать переветов!

Бояре кучей вывалились в распахнутые двери. Фёдор Лазутич протиснулся первым. Тысяцкий Якун издавна во всём опережал его. Теперь настал черёд расквитаться за все обиды. Это даже прекрасно, что молодой князь столь скор на опрометчивые слово и дело. Якун Нежич, конечное дело, за него стоял, да неплохо бы сменить тысяцкого. Якунов свойственник Вячеслав больше для сего места годен - так виделось боярину.

Выйдя на крыльцо княжьего терема, Фёдор Лазутич глянул по сторонам. Ближние люди, гридни и холопы ждали тут вместе с людьми других бояр. Боярин взглядом подозвал доверенного человека:

   - Беги, Нифонт, поднимай народ на вече!

Глава 10

Новгородский люд пришёл на зов вечевого колокола уже взбудораженный странными слухами, невесть кем распускаемыми, - будто бы среди вотчинных бояр открылись переветники к иноземцам. Верхних людей, заседавших в Грановитой, в народе любили мало - кого из зависти к богатству, кого за спесь и чёрную душу. Толпа радовалась, что нынче и бояре получат по заслугам. Многие за тем и шли на вече, чтоб своими ушами услышать о том, что настала пора для верхних расплатиться за всё. А упорный слушок о том, что карать будет сам князь, только подогревал умы и сердца: «Хороша князя дала Низовая Земля[148] - сразу за главное принялся! - говорили меж собою идущие на вече. - Пора требовать справедливости!»

Народ пришёл на вече возмущённый. Над площадью морским прибоем бился неумолчный гул голосов, в котором слышалось возмущение и нетерпение. Глухо рокотало людское море, не решив ещё, бурлить ему или утихомириться.

   - С чего это народишко сегодня шумоват? - вслух размышлял Якун Нежич, шествуя на вече в сопровождении сына Христофора. За ним шли его сторонники - дальние родичи, приятели, свойственники.

   - А о чём вече, батюшка? - любопытствовал Христофор.

   - Погодь! Бают, князь имеет слово к Новгороду, - остановил его отец.

   - Выйдет Ярослав Всеволодович, скажет - тогда узнаем!

Ярослав явился на площадь уже после того, как все давно были в сборе - в том числе и звавшие его бояре. Он прискакал в сопровождение бояр и половины своей дружины, ведомой Яном. Толпа волной отхлынула в стороны, когда статный княжеский жеребец тяжёлым скоком подлетел к ступеням вечевого помоста. Ярослав одним прыжком соскочил с коня и, едва дождавшись, когда спешатся его люди, взбежал на помост.

   - Мужи новгородские! - бросил он в толпу, взмахнув обеими руками. - Сей день открылась в граде измена! Иные из верхних бояр, именем Якун Зубец да Фома Доброщанич, измыслили извести меня, изгнать вами же выбранного князя, а на его место посадить своего перевета и изменника Владимирку Псковского, коий своим городом, Псковом, был согнан, яко тать и лихоимец! Граждане новгородские!.. Али не люб я вам стал, что, не дав и силу свою показать, хотите меня на иного сменять?

Толпа слушала Ярослава с возрастающим удивлением. Про Псковского князя-изгоя слышали впервые. Вот так новость? Кто ж до такого додумался?

   - Не верь слухам, княже! - закричали из толпы, и первый вопль был подхвачен сотнями других голосов. Возмущённый гул прокатился по площади из конца в конец. - Не бывало такого!

   - Вот! - Ярослав выхватил из-за пазухи измятый пергамент. - Здесь имена переветников указаны и все их преступления описаны! Есть у меня и послухи, Готовые словом дело доказать! Тут они! Коль хочешь спросить у них, Новгород, спрашивай! - князь мотнул головой в сторону Фёдора Лазутича и остальных.

   - Ну, сыне, ежели тут Федька замешан, жди беды, - убеждённо сказал Якун Нежич и стал торопливо пробиваться к ступени.

Его заметили, раздались в стороны, давая проход.

Торопясь, пока его главный супротивник не занял своего места, Фёдор Лазутич вышел вперёд и поднял руку.

   - Вольные граждане новгородские! - зычным басом, привычно играя голосом, чтоб было хорошо слышно, начал он. - Имею слово на посадника нынешнего, Якуна Нежича, в том, что замышлял он худое дело против вольностей нашего города и князя Ярослава Владимирича. Засылал он гонцов в Ливонию к перевету Владимирке Псковскому, звал его на княжение в Новгород с тем, чтобы отделил тот новгородские земли от Руси...