Трейси Шевалье - Последний побег Страница 24

— Ее можно есть с маслом. Видишь тарелку с кусками масла? Это специально для кукурузы. Но мне кажется, что самую первую кукурузу надо есть без всего. Она и так сладкая. Попробуй. — Он подвел ее к скамейке, стоящей вплотную к стене. Подождал, пока Хонор усядется, протянул ей тарелку и сам расположился рядом.

Хонор чувствовала, что на них смотрят — и не только Доркас и Каролина, но и Адам с Абигейл, Джудит Хеймейкер и кузнец Калеб Уилсон. Каролина глядела на них в упор, и ее глаза странно блестели.

Хонор склонила голову и уставилась на початок кукурузы у себя на тарелке. Каждое зернышко походило на полупрозрачный, подсвеченный солнцем зуб. Джек уже ел свой початок, вгрызаясь в него с громким чавканьем — будто конь или олень пробирался сквозь густой подлесок во влажном лесу. Братья Хонор и даже Адам Кокс никогда так не чавкали за едой. Джек Хеймейкер ел радостно, самозабвенно и по-мужски грубо.

Джек положил объеденный стержень початка на их с Хонор общую тарелку и поднялся, чтобы взять еще, но тут заметил нетронутую кукурузу Хонор.

— Ты что, не любишь кукурузу?

Она смутилась:

— Я ее никогда не ела просто вареную.

— Ясно. — Он улыбнулся. — Значит, тебе предстоит настоящее лакомство. Я должен это увидеть.

Хонор смутилась еще больше, сообразив, что Джек никуда не уйдет, а так и будет стоять и глядеть на нее — с этой широкой улыбкой, и растрепанными волосами, и зернышком кукурузы, прилипшим к подбородку. Теперь на Джека и Хонор смотрели все присутствующие. Хонор густо покраснела, готовая провалиться сквозь землю. Но она понимала: выбора у нее нет. Если и дальше сидеть в нерешительности, это лишь привлечет больше внимания. Она взяла кукурузу с тарелки и принялась вертеть в руках, будто пытаясь решить, с какого места начать кусать.

— Давай, Хонор! — подбодрил Джек. — Смелее!

Она закрыла глаза, вонзила зубы в початок… и в изумлении распахнула глаза. Никогда в жизни она не пробовала ничего столь же освежающего и сладкого. Это было совсем не похоже на блюда из кукурузы, какие ей доводилось попробовать. Это была кукуруза в чистейшем виде — вкус самой жизни. Хонор ела, ела и никак не могла остановиться, и съела все до единого зернышка.

Джек рассмеялся:

— Смотрю, тебе пришлось по душе. Добро пожаловать в Огайо, Хонор. Принести еще?

На следующий день после «швейного штурма» Джек Хеймейкер явился в лавку Адама Кокса. Он пришел перед закрытием, когда поток покупателей уже схлынул. Хонор раскладывала ткани по местам, а Адам подсчитывал выручку за день. Хонор разволновалась и даже слегка испугалась, когда в магазин вошел Джек, но постаралась этого не показать. Она поприветствовала его и продолжила скатывать ткань в рулон — ту самую кремовую с рыжими ромбиками ткань, какую миссис Рид купила для своей дочери месяц назад. Хонор потом спросила у Адама, можно ли ей отрезать маленький кусочек ткани. Она хотела использовать этот кусочек для будущего одеяла вместе с лоскутами от коричневого платья Грейс и желтым шелком, который ей подарила Белл.

Адам перестал писать и положил перо поверх раскрытой счетной книги.

— Я отвез партию сыра в колледж, — сказал Джек, — и подумал, может, я подвезу Хонор домой, если она тебе больше не нужна. Она целый день на ногах и, наверное, устала.

Адам перевел взгляд с Джека на Хонор, и облегчение, написанное у него на лице, было красноречивее всяких слов. Хонор все поняла: Джек ухаживает за ней, и Адам дает свое молчаливое благословение. Ее жизнь, такая неопределенная и тревожная в последние несколько месяцев, теперь стала подобна лоскуту ткани, над которым уже занесли иголку, чтобы пришить его на место. Однако Хонор не чувствовала себя в безопасности. Наоборот: у нее возникло ощущение, будто земля раскачивается и дрожит под ногами — как в тот день, когда Хонор спустилась с трапа «Искателя приключений» в нью-йоркской гавани.

— Да, конечно, — ответил Адам. — Я сам управлюсь. — Он вновь взялся за перо.

Хонор потянулась за шалью — явно лишней в такую жару; но женщина никогда не выходит из дома без шали. Шаль висела на колышке над стене прямо над столом Адама, и, потянувшись за нею, Хонор невольно заглянула в счетную книгу. Заточка игл: 11 шт. по 1 центу за штуку — 11 центов. Заточка ножниц: 5 шт. по 5 центов за штуку — 25 центов. 3 ярда бязи, — писал Адам. С того места, где стояла Хонор, ей была хорошо видна плешь у него на макушке.

В тот день дождя не было, и жара не спадала даже под вечер. Когда Хонор и Джек сели в повозку и поехали по Мейн-стрит, вдали прогремел гром. Небо на западе затянули черные тучи.

— Не бойся. Гроза еще далеко, — произнес Джек. — Я привезу тебя раньше, чем она доберется до нас.

— Я не боюсь, — сказала Хонор, хотя все же боялась немного.

Американские грозы были яростнее и страшнее тех, которые она наблюдала в Англии. Воздух словно сгущался, пропитываясь напряжением, но далекие громы и молнии обещали скорое освобождение. Из громоздящихся черных туч проливались потоки дождя, молнии били так близко, что казалось, их можно коснуться рукой, и земля сотрясалась от грохота грома. Да, здешние грозы были свирепыми — настоящее буйство стихий. Гроза ни разу не заставала Хонор на улице, и ей не хотелось попасть под грозу сейчас. Коляска Адама намного быстрее повозки Джека. Или грозу можно переждать в магазине. Но она не могла попросить Джека повернуть назад.

Когда они проезжали по Мейн-стрит, Хонор заметила миссис Рид. Чернокожая женщина посмотрела на Хонор и Джека, кивнула, но не улыбнулась. Сегодня ее соломенную шляпу украшали соцветия крошечных белых цветов, которые Хонор видела уже не раз, но не знала, как они называются. Обычно они росли вдоль дорог.

— Ты с ней знакома? — В голосе Джека звучало недовольство.

— Иногда она заходит в магазин. А что за цветы у нее на шляпе?

— Посконник. Раньше им лечили лихорадку. А что, в Англии нет посконника?

— Есть. Но здесь цветы выглядят по-другому, даже если у них одинаковые названия.

Джек усмехнулся. Вдалеке снова прогрохотал гром, на сей раз — громче.

Сидеть рядом с Джеком в повозке — это было удивительное ощущение. Совсем не то, что сидеть рядом с Адамом или со старым Томасом, который привез ее в Веллингтон; и совсем не похоже на то, что Хонор испытывала рядом с Сэмюэлом, когда они вместе гуляли по городу. И дело не только в том, что от Джека пахло свежескошенным сеном, даже когда он вспотел и измазался в грязи после целого дня работы. Между ними установилась некая странная безмолвная связь, и окружавший их воздух, казалось, звенел электрическим напряжением. Для Хонор это было ново и удивительно. Она очень остро осознавала присутствие Джека. Каждый его вдох и выдох, каждый наклон головы, каждое движение рук, держащих поводья, — все отпечатывалось в ее сердце. Она смотрела на его руку, открытую закатанным рукавом. Все светлые волоски у него на коже лежали в одном направлении, как колосья пшеницы, согнувшиеся под ветром.

Это и есть похоть, подумала Хонор, покраснев от стыда. С Сэмюэлом она не чувствовала ничего подобного. Хонор знала Сэмюэла с детства, и он был ей скорее как брат. Возможно, то, что он чувствовал к той женщине из Эксетера, было похоже на то, что Хонор испытывала сейчас к Джеку. Впервые после расставания с Сэмюэлом Хонор смогла осознать, что́ он чувствовал и почему сделал то, что сделал.

— Кукуруза растет, — произнес Джек, когда они проезжали мимо кукурузных полей, расположенных между лесами рядом с Оберлином и Фейсуэллом.

Джек вообще говорил мало. Только периодически подбадривал Хонор, уверяя, что гроза еще далеко. А потом продолжал мурлыкать себе под нос какую-то песенку.

Абигейл, сидевшая на крыльце, уставилась на них, раскрыв рот. Хонор поблагодарила Джека, и он помог ей спуститься с повозки, задержав руку на ее локте на мгновение дольше, чем позволяли приличия.

— Мы все-таки обогнали грозу, — улыбнулся он.

Под конец рабочего дня в магазине Хонор сильно устала, и ей очень хотелось есть. Но в тот вечер она не притронулась к ужину и долго-долго не могла заснуть. Гроза обошла Фейсуэлл стороной, и на следующий день было так же жарко и душно, как накануне.

В субботу Джек снова явился в магазин и предложил подвести Хонор до дома.

— Кукуруза уже почти выросла, — сказал он по дороге. — Но пока не готова.

Когда же Джек в третий раз подвозил Хонор, то остановил повозку на краю кукурузного поля. Они сидели и смотрели на кукурузу, которая выросла уже выше человеческого роста: початки набухли, длинные кисти походили на нити шелка, стебли тихо шелестели.

— Хонор, кукуруза готова. Ты согласна?

Она тяжело сглотнула. Это американский ритуал ухаживания? Один разговор за столом, три поездки в повозке и совокупление на кукурузном поле? После этого их имена огласят на собрании, и они станут мужем и женой: их проводят в супружескую постель менее чем через два месяца после знакомства. В Америке даже время коробилось и сгибалось, то растягиваясь, то сжимаясь. Ровный ход времени, к которому Хонор привыкла дома, здесь был нарушен. Иногда время мучительно замедлялось: на борту «Искателя приключений», в ожидании писем из дома, в долгие жаркие вечера с Абигейл на крыльце. А порой мчалось во весь опор: смерть сестры, бракосочетание Адама и Абигейл, планы Джека на их совместное будущее. У нее перехватило дыхание, а перед глазами все поплыло.