Александр Антонов - Велиная княгиня. Анна Романовна Страница 24

- Наши законы милосердны, - размышляли вслух старцы, ожидая появления Владимира, - ежели варяги клятвой заверят, что больше не будут чинить зло и что им нечем заплатить за украденное, то хищники могут быть помилованы.

Однако у великого князя Владимира к тому часу, как встретиться с воеводой Стемидом, вызрел свой план. «Нет нужды мне казнить одних варягов и вызывать ненависть других. Должен я избавиться от всех разбойников разом, потому как звали их на Русь не грабить и убивать, а защищать землю отцов наших», - размышлял великий князь.

Когда наконец воевода Стемид появился на княжеском дворе в окружении своих воинов, Владимир велел позвать его, а с ним и сотских в гридницу. Воинов же отроки Владимира придержали во дворе. В гриднице великий князь сел на устроенное место. Стемид тоже сел. Такой порядок был заведен ещё при князе Святославе, но на сей раз Стемиду не удалось посидеть напротив Владимира.

- Встань, воевода Стемид, потому как отныне мы с тобою недруги, а им я запрещаю сидеть предо мной.

Стемид не встал, но оглянулся и увидел, что к нему идут два отрока с обнажёнными мечами. Воевода понял, что его вольность может обернуться бедой, встал и сказал весомо:

- Ты великий князь по моей воле. Добрыня с ним не согласился, но Владимир ответил:

- Знаю, воевода Стемид, ты и твои воины храбры и много сделали, чтобы я сел на великое княжение в стольном граде. Но зачем же вы моих подданных россиян грабите и убиваете?

- Мы стоим в городе, покоренном нами, и вольны жить в нем по нашим законам - законам победителей.

- Неверно говоришь, Стемид. Ты стоишь в стольном граде Руси. Он не покорен, но мудростью народной встал под мою руку.

- Нет, покорен! - твердо заявил гордый варяг. - И всех горожан мы облагаем данью. Запомни сие, великий князь, - данью, и каждый горожанин заплатит нам по гривне. Ежели город не выполнит нашу волю, мы разорим его и уйдем в греческую землю. Там знают нам цену. И ты, государь, ищи с нами согласия и пошли своих мытарей за данью.

Все, что говорил Стемид, было выслушано Владимиром молча, с опущенной головой. Он словно бы соглашался со Стемидом, да и сказал так, что в гриднице все пришли в удивление, особенно городские старцы. Голос князя прозвучал миролюбиво, убаюкивающе:

- Знаю тебя, Стемид, за сговорчивого человека. Будет тебе и дружине дань щедрее, чем требуешь. Однако дай мне месяц сроку, дабы старательно выполнить твое условие.

Городские старцы и княжьи мужи рты раскрыли, чтобы выдохнуть единым духом: «В жертву бросает нас Святославов отпрыск-рабич!» - да не выразили сего вслух, побоялись прогневить великого князя. Но старший из градских, почтенный Драгомил-жрец, почувствовал в ответе князя иное. Произнесенное Владимиром показалось служителю Перуна ловушкой, какие ставят на хищного зверя.

Воевода Стемид посмотрел на своих спутников. Те, похоже, были согласны с предложением великого князя. Стемид милостиво согласился ждать месяц:

- Пусть будет по-твоему, великий князь. Но Владимир сказал не все.

- Старцы градские тут о законах российских вспомнили. Такоже и ты, воевода Стемид, не обходи их. Помни: кто из твоих за сей месяц учинит разбой, или лишит горожанина жизни, или украдет что, договор наш распадется. А что дальше надвинется, сам думай.

Добрыня стоял сбоку от князя Владимира и удивлялся твердости его голоса, невозмутимому спокойствию: «Ой, далеко пойдет Володимир, дальше, чем дедушка и батюшка».

Хмельной Стемид и его малые воеводы - тоже хмельные - отнеслись к сказанному без должного внимания: дескать, тебе говорить, а нам слушать или нет - дело наше, но своего мы не упустим.

Они пожалеют потом, что забыли княжеский наказ.

Проводив варягов со двора, Владимир побеседовал со старцами и боярами:

- Готовьте сыновей и внуков к битве с ворогами. Вижу, что не избежать её. Как время придет, так и крикну ваших воев. Нам ли себя в обиду давать?

Городские старцы и все лучшие мужи уходили от Владимира ободренные, согретые вниманием князя. «А то, что совета у нас не спросил, говорит о сильном корне», - размышляли они, уходя.

Вскоре и князь Владимир покинул гридницу, ушел с Добрыней в палаты. Там они вдвоем посидели, тайно побеседовали. Из покоя через открытое окно виделся могучий Днепр, то синий, то отдающий голубизной под ярким солнцем, полюбовались им. Стольник принес братину[27] с медовухой, кубки. Добрыня наполнил их, поднял свой:

- Мужаешь ты, князь-батюшка. Радуюсь. Он выпил медовуху. Владимир к своему кубку не притронулся: не было у него тяги к хмельному.

- Ты мне о сладком, а я тебе о горьком, дядюшка-воевода, - начал князь. - Ищи послов в греческую землю. Скоро нужны будут. А мыслю я вот о чем: месяц мы у варягов взяли, да не для того, чтобы гривны у россиян изымать. Крепкую русскую дружину будем собирать, дабы по варягам ударить в нужный час.

- Низкий поклон тебе, князь-батюшка. Разумна твоя мысль. Мы их звали служить по чести, а не разбой чинить, - вставая от стола и поклонившись Владимиру, сказал Добрыня.

- Будет у нас крепкая дружина, а не рать с бору по сосенке. И вольно мне ноне взяться за неё.

С тем Добрыня и покинул покой великого князя. Был он скор на любое действо, но и осторожен. Взял он себе в помощники воеводу Фёдора Волчий Хвост, восемь лет отслужившего верой и правдой Владимиру в Новгороде, умного славянина из Смоленска. Теперь он охотно пошел с Добрыней собирать дружину против варягов. Вместе они отобрали несколько воинов из младшей княжеской дружины и покинули Киев. За городом Добрыня распорядился и разослал всех - кого в Белгород, кого в Любеч, а кого в Чернигов, - наказывая им:

- Именем великого князя Владимира говорите всем посадникам, чтобы сбивали малые дружины умелых воинов и во главе с сотскими отправляли в Вышгород под начало воеводы Фёдора Волчий Хвост.

Когда отроки умчали в степь, Добрыня дал наказ Фёдору:

- Тебе собрать пять-шесть сотен воев в древлянской земле да не медля сесть в Вышгороде. А на двадцать девятый день от нонешнего придешь ночью под Киев и засядешь в крепости меж Дорогожичем и Капичем. Там и жди нужный час к выступлению.

- Как велено, так и сделаю, - ответил Фёдор.

Боевые друзья расстались. Добрыня в сопровождении двух гридней уехал в Берестово, где отдыхали две сотни новгородских воинов.

Все шло, как задумал Владимир. Он терпеливо ждал Добрыню с дружиной и ежедневно выслушивал своих бояр и воевод о том, как ведет себя в Киеве дружина Стемида. И выходило по словам очевидцев, что варяги чуть ли не каждый день и каждую ночь нарушают условия и чинят разбои.

- Да не прощу им это зло! - негодовал Владимир. В этот первый месяц великого княжения и сам князь, того не ведая, совершил непростительный грех. После убийства князя Ярополка воевода Игнатий Блуд приставил в городке Родне к княгине Гонории стражу. А через несколько дней Игнатий явился перед Владимиром и сказал:

- Князь-батюшка, в Родне осталась прекрасная гречанка монахиня Гонория. Как с нею быть?

- Но она не монахиня, - возразил князь. - Это жена Ярополка.

Владимир знал о ней, но видеть её не доводилось. Слышал он, что она и правда хороша, и, чтобы увидеть её, он в ту же ночь ускакал с Игнатием из Киева в Родню.

Князь Святослав увел Гонорию в плен ещё отроковицей. Она была послушницей монастыря, но не монахиней, однако её так прозвали. Когда прекрасный цветок распустился, Ярополк по завещанию отца женился на Гонории. Они не прожили вместе и года. И вот Гонория-вдова стала супружницей или наложницей князя Владимира - женой он её не называл. Красота Гонории покорила князя Владимира. Он зрел подобный лик на византийской иконе в опочивальне бабушки Ольги. Божественное начало не смутило Владимира: как только он увидел Гонорию, то забыл все каноны нравственности и овладел ею. Потом князь много раз грешил с Гонорией по ночам в Родне, куда наезжал при любом удобном случае, что не мешало ему проводить время в утехах с Рогнедой. Сын Гонории Святополк и сын Рогнеды Изяслав родились в один и тот же месяц, с разницей в несколько дней. Позже князь Владимир будет долго маяться над загадкой, порожденной грехом: чей же сын Святополк - Ярополка или его, Владимира.

Приблизился день, когда варяжские воеводы, тысяцкие и сотские во главе со Стемидом в полдень явились на княжеский двор к Владимиру за данью со стольного града. Варяги вели себя как истинные завоеватели. За спиной Стемида стояли сотни воинов. Ещё больше осталось их за стенами княжеского двора. Ничто им пока не предвещало грозы.

Князь Владимир наблюдал за варягами из окна и ждал, когда придет миг дать укорот разбойникам. В руках он держал грамоту, в которой были описаны все преступления варягов за минувший месяц. Сей миг настал. Стемид и с десяток его приближенных воинов двинулись к красному крыльцу княжеских палат. В то же время князь Владимир вышел на красное крыльцо и поднял руку. Это был условный знак Добрыне. Тотчас из всех помещений большого княжеского подворья, через распахнутые двери и ворота хлынула дружина русичей, которую собрали из многих мест русской земли Добрыня и Фёдор. В мгновение ока варяги были окружены.