Розалинда Лейкер - Золотое дерево Страница 29

— Однако как бы то ни было, но блокада, предпринятая Императором, принесла свои результаты, она позволила прекратить доступ британских товаров на европейский рынок.

— И все же у противника осталась лазейка. Если вторжение обернется неудачей, необходимо будет принять все меры, чтобы перекрыть и этот путь проникновения на континент британских товаров.

— И что же это за путь? — спросила Габриэль, обмакнув кисточку в ярко-синюю краску для того, чтобы подчеркнуть голубизну летнего неба над побережьем.

— Португалия, Говорят, что британские торговые корабли каждый день заходят в Лиссабон и другие португальские порты на побережье.

Габриэль задумчиво мыла кисточку в стакане с водой.

— Значит, вы считаете, что вторжение в Англию вообще не состоится?

— Как оно может состояться, если англичане до сих пор полностью контролируют пролив Па-де-Кале? Во всяком случае, я слышал разговор, что наш полк, возможно, в скором будущем будет передислоцирован к восточной границе. Ходят упорные слухи, что Австрия и Россия, объединив свои вооруженные силы, готовятся напасть на нас.

Суровое выражение его лица свидетельствовало о том, что он считает эти слухи сущей правдой.

Вернувшись в гостиницу, Габриэль рассказала Элен все, что услышала, стараясь подготовить ее ко всяким неожиданностям. В этот же вечер освободился соседний номер, и Габриэль переселилась туда для того, чтобы дать возможность Элен и Жюль побыть наедине. Супруги были ей за это очень благодарны, потому что вскоре гусары получили приказ передислоцироваться с побережья в другое место. Элен восприняла весть о предстоящей разлуке мужественно.

— Я ведь знала, что разлука может наступить внезапно, и в душе прощалась с тобой каждый день, — сказала Элен Жюлю, припав к его груди. — Однажды ты навсегда вернешься домой, и нам не надо будет больше разлучаться.

Жюль прошептал ей слова любви и начал страстно целовать жену. Через два дня Элен и Габриэль, стоя на набережной, наблюдали за тем, как полк Жюля покидал конным строем Булонь. Боевые штандарты весело развевались на ветру, во главе колонны шли горнисты и барабанщики, конный строй гусар, одетых в отороченные мехом ментики, сапоги из темно-красной кожи и кивера, украшенные алым плюмажем, представлял собой живописное зрелище. Элен взяла Жюльетту на руки, чтобы Жюль мог подольше видеть ее, и он торжественно отсалютовал им с широкой улыбкой на устах, однако его взгляд был невеселым. Когда эскадрон скрылся с глаз, ноги Элен подкосились, она больше не могла сдерживать себя. Габриэль взяла у невестки ребенка и помогла ей добраться до гостиницы, где их упакованные вещи уже были уложены в ожидающую обеих дам коляску.

Когда путешественницы, наконец, добрались до Лиона, Габриэль заехала к отцу, чтобы повидаться с ним и отдохнуть немного перед тем, как отправиться в усадьбу. По дороге домой Габриэль почувствовала, как в ее душе растет тревога — радость от предстоящей встречи с Эмилем сменилась беспокойством и опасением: Габриэль не знала, как встретит ее муж после столь продолжительного отсутствия, которое, конечно, не могло понравиться ему. Эти опасения мучили ее все последние дни, но она пыталась гнать от себя тревожные мысли.

Залитый солнцем старый дом усадьбы ждал ее возвращения, однако Эмиль не вышел на крыльцо, чтобы встретить жену. Правда, он мог не слышать о ее приезде, если находился сейчас в конторе. Однако войдя в дом, Габриэль увидела в открытую дверь, ведущую из вестибюля в библиотеку, что Эмиль спокойно сидит там за столом и читает книгу.

Она остановилась в надежде, что он оторвется от чтения и обрадуется ее внезапному появлению, ведь он не мог не слышать ее шагов в гулком мраморном вестибюле. Однако Эмиль перевернул страницу и продолжал читать. Скрепя сердце, Габриэль переступила порог библиотеки и подошла к мужу.

— Здравствуй Эмиль. Как твои дела?

— Ты, наконец, соизволила вернуться домой, — произнес он, не отрываясь от чтения.

— Я же изложила тебе в письме те обстоятельства, которые задержали меня в Булони.

— Не спорю, ты действительно сделала это.

Габриэль не могла больше сдерживать своего раздражения, она слишком устала в дороге.

— Эмиль! Взгляни на меня! Если ты не рад моему возвращению и даже не хочешь видеть меня, я могу снова уехать!

На этот раз он оторвал глаза от книги и взглянул на нее, поскольку испугался, что она действительно может повернуться и вновь уехать из усадьбы. Волна любви и нежности захлестнула Эмиля: хотя под глазами Габриэль залегли тени усталости, ее красота вновь очаровала мужа. Как ему хотелось обладать легким характером, способностью беззаботно рассмеяться сейчас, заключить ее в объятия, а не прятать за своим напускным равнодушием переполнявшую его сердце радость от того, что жена вновь вернулась домой. Но он ничего не мог поделать с собой. Ревность и обида от того, что Габриэль так долго не возвращалась, терзали его душу. И в то же время все его существо стремилось к ней, ему хотелось немедленно увлечь ее в супружескую спальню, поскольку он истосковался по ней. Но Эмиль усилием воли сдержал себя, решив, что сделает это позже.

— Ты — моя жена, — произнес он сурово. — Поэтому само собой разумеется, что я всегда рад видеть тебя. Если бы это было не так, я бы не испытывал такой досады от того, что ты желания невестки ставишь выше моих. А сейчас я хочу, чтобы ты поднялась к себе и отдохнула с дороги. Увидимся за ужином.

— Но Эмиль… — Габриэль не в силах была продолжать, она всплеснула руками и, качая головой, вышла из библиотеки.

Почему он так неразумно ведет себя? Если муж испытывает такую ревность из-за того, что она несколько недель провела вместе со своими родственниками, то что бы он сделал, если бы понял, что она способна уйти к другому мужчине. В отличие от Анри, Эмиль не был трусом и наверняка сумел бы защитить свою честь как любой другой мужчина из благородного общества. Он однажды показывал ей свое мастерство владение шпагой, фехтуя с воображаемым противником, и Габриэль знала, что он вполне мог бы вызвать своего обидчика на дуэль. Эмиль не только владел шпагой, но и стрелял без промаха из пистолета. В охотничий сезон он часто бродил по окрестным лесам и всегда приносил домой много дичи. Габриэль, поднимавшаяся вверх по лестнице, даже вздрогнула, представив себе того человека, которого Эмиль мог бы вызвать на дуэль: Николя всегда присутствовал в ее тайных мыслях. Неужели она никогда не преодолеет своего страстного влечения к нему?

Вскоре после возвращения Габриэль домой Император изменил свои планы, он отказался от вторжения в Англию и двинул Великую Армию из Булони в Южную Германию, чтобы отразить возможное нападение врага. В октябре месяце британский флот одержал грандиозную победу при Трафальгаре. В ходе сражения были потоплены пятнадцати французских и испанских судов, в то время как британцы не потеряли ни одного корабля. Это событие сделало невозможным в обозримом будущем французское вторжение в Англию.

Габриэль тем временем с увлечением занималась своей любимой работой — она подбирала красители для новой партии пряжи. Она снова стала часто наведываться в дома красильщиков, завязывая с ними дружеские отношения, как когда-то в детстве старалась подружиться с ткачами отца. Эмиль был постоянно занят в конторе. Супруги вскоре позабыли о своей размолвке, и Габриэль часто удавалось теперь развеселить Эмиля, что свидетельствовало о вернувшемся к нему душевном равновесии. Чувствуя, что он счастлив, она была вполне довольна жизнью.

Когда осень повернула на зиму, газеты стали пестреть сообщениями о победах Великой Армии при Ульме и Аустерлице, одержанных благодаря блестящему полководческому таланту Императора. Никогда еще во главе Франции не стоял такой выдающийся человек. В середине декабря австрийцы капитулировали, а войска, посланные русским царем, вынуждены были вернуться восвояси.

В начале нового года Габриэль как-то вышла из дома и почти столкнулась на крыльце с Эмилем.

— Неужели ты бросил свою работу для того, чтобы прогуляться со мной? — весело спросила она мужа, надевая перчатки. Однако выражение его лица поразило ее своей мрачностью. Дурные предчувствия охватили ее.

— Что случилось? — спросила она дрожащим голосом.

— Приготовься, дорогая. Я принес тебе плохие новости, — печально промолвил он.

— Говори немедленно, что случилось. Неужели Жюль?…

Взгляд Эмиля был исполнен сострадания.

— Несколько минут назад ко мне в контору явился посыльный из дома твоего отца. В Лион пришли известия, что Жюль двенадцать дней назад скончался от ран, полученных в сражении под Аустерлицем.

Ноги Габриэль подкосились, она побледнела, как смерть, и Эмиль бросился к жене, чтобы поддержать ее. Габриэль упала в его объятия.