Николай Струтинский - На берегах Горыни и Случи Страница 30

— Руки вверх!

Хотя это не было для меня неожиданностью, всё же я вздрогнул. Но сразу нашёлся:

— Ты что, Пётр, не узнал? — с этими словами я подошёл к человеку и хотел выстрелить в упор.

К моему удивлению, передо мной стоял безоружный паренёк. Я направил на него пистолет:

— Руки вверх!…

Проверил карманы, но ничего не обнаружил.

— Опусти руки! Ты полицейский?

— Нет, что вы, дядя! — от испуга голос у парня дрожал. — Я вон там живу, — указал рукой на ближайший дом.

— А зачем угрожал?

— Я принял вас за своего товарища и хотел подшутить.

— Хороши шутки! А ты знаешь, что я чуть не убил тебя…

— Виноват, — оправдывался парень.

— Ладно, покушать найдётся?

— Поищу.

Паренёк шмыгнул во двор. Вскоре вернулся и вытащил из-за пазухи краюху хлеба и кусок сала. Он повёл меня к стогу сена. По лестнице мы взобрались наверх и удобно расположились. Долго разговаривали. Парень шёпотом рассказывал о селе, о зверствах, чинимых гитлеровцами и полицейскими.

Утром, поблагодарив парня за ночлег, я отправился в путь.

У развилки дорог остановился. Вспомнил русскую народную сказку: вправо поедешь — коня потеряешь; влево — сам погибнешь. Был озадачен и я: вправо пойти — там лес, за ним село Быстричи, контролируемое бульбашами, влево пойти — там Людвиполь, в нём крупный гарнизон гитлеровцев и шуцполиции. Впереди — протекала река Случь.

«Что делать?» — огляделся вокруг. Ни души! Стоит задумчивый сосновый бор, шевеля верхушками деревьев, как бы нешептывая: «Решай сам свою судьбу!»

Стало грустно, тяжело…

Не могу объяснить почему, но свернул вправо. В лесу увидел группу вооружённых людей. Кто они? Пока я рассуждал, группа исчезла за поворотом дороги. Но стоило мне подойти к молодой хвойной посадке, как неизвестные направили на меня стволы винтовок. Я успел спрятаться за сосной и крикнул:

— Кто вы, хлопцы? Выходи один на переговоры!

Молчание.

— Ну, чего притаились? Выходи один!

Один из них, в вышитой рубашке, поднялся, оружие он держал наготове.

— Возьми винтовку за ствол! — потребовал я.

Тот повиновался. Мы встретились.

— Что скажешь? — едва он спросил, как из кустов окликнули:

— Струтинский! Давай сюда!

Позвал бульбаш Ментачка. Мы были знакомы с довоенного времени.

Выбора не оставалось.

— Что делаешь в наших краях? — Ментачка смерил меня с головы до ног.

— Здорово, хлопцы! — вместо ответа я подал всем поочерёдно руку.

— Наверное, забрёл сюда по приказу Медведева? — не унимался Ментачка.

— Не спеши — все расскажу, — и на сей раз уклонился я от прямого ответа. А сам лихорадочно соображал. И придумал:

— Подался с ребятами за Случь, ох и хлебнули там горя! Один бог знает! Накрыли нас в лесу городницкие полицаи и немцы. Сам чёрт не знает, как спаслись. Правда, половина людей ранена, страдают, бедняги, раны загноились, а лечить нечем. Вот и послали меня за медикаментами в родные края. Может, у вас немного разживусь? Прошу, ребята, выручайте друзей!

— Ты что? — захохотал Ментачка. — Зачем нам медикаменты? С немцами и полицаями не воюем, а все болезни лечим самогоном.

— Ну что ж, на нет и суда нет! Ничего не поделаешь. Пойду!

— Не спеши, поговорим, — успокаивал Ментачка. — Ты же знаешь, с твоим отцом Владимиром я в согласии жил. Поэтому зла тебе не причиню. Но правду скажи — с Медведевым сейчас в контакте? Не хитри, знаю, ты стреляный воробей.

— С каким Медведевым? Толком скажи, кто он? — прикинулся я.

— Ну, ладно, не будем об этом. А у нас с Медведевым сейчас мир.

Я полностью вошёл в роль и продолжал в том же духе:

— С каким Медведевым? О каком мире ты говоришь?

— Да я так, между прочим, — отмахнулся Ментачка. — Наверное, проголодался?

— Если угостите куском хлеба — не откажусь!

Около десятка бульбашей достали из «плецаков» самогонку, хлеб, сало, огурцы, чеснок.

— С тебя начнём, — Ментачка поднёс мне бутылку.

— За ваше здоровье, хлопцы! — отпил я несколько глотков.

Обед длился недолго.

— Спасибо за угощение, -поднялся я. — Будем живы — встретимся!

С дороги оглянулся, помахал рукой. Бульбаши стояли на прежнем месте.

Только удалившись на приличное расстояние, облегчённо вздохнул.

По дороге встретил телегу, на которой сидел крестьянин. Он то и дело подхлёстывал кнутом быков.

— Подвезёшь?

— Садись!

Бродом переправились на противоположный берег Случи. Въехали в село Быстричи. У главного тракта крестьянин буркнул:

— Сворачиваю вправо.

— А мне прямо. Спасибо! — на ходу соскочил с телеги. Полевой дорогой пошёл к видневшемуся вдали лесу, где родилась наша боевая группа. Сколько воспоминаний навеял знакомый пейзаж! Сколько проведено в этих местах напряжённых дней и ночей, как часто наша семья и боевые товарищи подвергались опасностям!

На дороге показалась подвода с шуцманами. «Как избежать встречи с ними?» Неподалёку какой-то крестьянин сгребал сухую картофельную ботву. Я свернул к нему.

— Огонька дадите?

— Конечно. А махорки мне на сигаретку найдётся?

— Найдётся!

Пока мы крутили цигарки, телега с шуцманами проехала. Крестьянин ухмыльнулся:

— Боялся шуцманам на глаза попасть?

— Да, не совсем приятно с ними встречаться, особенно в поле…

— Ты прав, — согласился крестьянин. — А далеко путь держишь?

— Туда, где солнце садится!…

И вот, наконец, хутор Ремигюша Куряты. Но в нём нет никаких признаков жизни. Обошёл вокруг дома. Никого!…

Удручённый, побрёл в соседний хутор Броновицких. Здесь — то же самое. Добрался до дома Гальчуков. Увидел: все опустошено и разгромлено…

Охваченный тяжёлыми мыслями, я опустился на лежавший ствол дерева — и глаза застлал туман…

Зашуршали кусты. Я приподнял голову. Ко мне подбежал лохматый пёс.

— Мурза! Мурза! -ласкал я его.

А Мурза упёрся передними лапами в мою грудь и визжал, виляя пушистым хвостом.

ИСПЫТАНИЕ ВЕРНОСТИ

В самой гуще Липенского леса, у развесистого дуба, собралась группа молодых энтузиастов. Сходились они сюда по одному, насторожённо озираясь по сторонам-нет ли слежки.

Среди прибывших выделялся девятнадцатилетний белокурый парень с серыми проницательными глазами — Зигмунд Гальчук. Собравшиеся знали молодого человека. Всего три зимы ходил он в детстве в школу. Летом помогал родителям в хозяйстве, пас чужих коров. Так и рос в нужде… Несмотря на молодость и малограмотность, честный, правдивый Зигмунд пользовался среди друзей авторитетом.

На нелегальной встрече Зигмунд проявлял присущую ему настойчивость. Он не мог дальше мириться с пассивностью некоторых единомышленников.

— Друзья! Почему мы сложили руки? — В его голосе звучало не только недовольство — Зигмунд глубоко переживал. -Не для того нам вручили оружие, добытое с таким риском! Или передадим его в другие руки?

Товарищи переглянулись: Зигмунд прав.

— Оружие передавать не будем, надо действовать! — решительно заявил Станислав Броновицкий.

Станислава поддержали его братья Ян и Грациян, Ремигюш Курята.

— Что же предлагаете?

— Разгромить Вовкошевский спиртзавод!

— Дельное предложение! — одобрил Зигмунд. — На спирт выменяем в сёлах винтовки, боеприпасы. Но поджигать завод не стоит. Это мы всегда успеем.

На следующий день к спиртзаводу подкатила пароконная подвода. Ехавшие на ней вооружённые люди обстреляли полицейских, ворвались на территорию завода. Зигмунд и Ремигюш преследовали отстреливавшихся предателей, а братья Броновицкие подкатили двухсотлитровую бочку со спиртом и погрузили её на подводу. Перестрелка утихла, но Зигмунд и Ремигюш все не появлялись.

— Ян, езжай, — сказал Станислав брату.

— Подождём Зигмунда и Ремигюша, — возразил Ян.

В сарайчике, возле которого братья разговаривали, притаился полицейский. Он хорошо запомнил имена: Ян, Зигмунд, Ремигюш…

К рассвету бочку спрятали в кустах.

К месту происшествия прибыли каратели из Межирич. Гестаповцы и полицейские кинулись по следу, освещая карманными фонариками тянувшиеся по пыльной дороге две ленточки — следы колёс. Они привели фашистов к лесопильному заводу. Каратели предположили: налёт совершила «банда» Струтинских.

— Нет, господин комендант, — выслуживался полицейский, — на сей раз грабили Ян, Ремигюш и Зигмунд.

— Откуда тебе известно?

— Сам слышал, господин комендант.

— И поляк с партизанами?

— Да. Ремигюш — польское имя.

— Весьма интересно! Но такого не помню. В списках бандитов он не значится.

В Ровно готовилась карательная экспедиция, которая должна была покончить с партизанскими наскоками, беспокоившими хозяев «нового порядка» в этой местности.

Молодой гестаповский офицер вошёл в кабинет шефа.

— Хайль Гитлер! — выбросил он вперёд правую руку.

— Прошу, штурмфюрер Кашенцев, проходите сюда! — с наигранной вежливостью пригласил шеф, указав на кресло возле приставного столика.