Маргарет Джордж - Тайная история Марии Магдалины Страница 31

— Моя дорогая, как красив сегодня твой дом! — провозгласила с порога Дина, принесшая свои знаменитые, сдобренные медом пресные лепешки.

За ней вышагивали три ее сына, облаченные в лучшие полотняные туники. Дина держала на руках Анну, и даже наряд малютки был украшен ленточкой. За ней шел Илий с особым угощением, предназначавшимся для пасхального стола — горькими травами.

Сразу вслед за ними пришли Сильван и Ноема с двумя сыновьями и маленькой дочкой. Они тоже принесли подарок — харосет из яблок, орехов и вина, символизировавший строительный раствор, который сынам Израиля приходилось использовать, чтобы изготовлять кирпичи для фараона.

— Итак, дети, — объявил Натан, — возможно, ваша тетушка прибралась не очень аккуратно и где-то остались кусочки или крошки запрещенного хлеба. Господь рассердится на нас, если мы встретим Песах столь неподобающим образом, поэтому вот вам задание: обыщите все как следует, чтобы квасного хлеба не было нигде, ни малюсенькой крошечки. Благословен будет Господь Бог наш, Царь Вселенной, одаривший нас своими Заповедями и повелевший нам удалить запретную пищу.

Он хлопнул в ладоши, и дети помчались в разные стороны. Маленький Идбаш сразу нашел крошки, оставленные на виду, остальные детишки разбежались по всему дому и искали так же усердно, как римские солдаты ищут врага.

Пока они занимались этим, взрослые ждали и вели разговоры Вскоре дети примчались обратно, с радостными криками и крохотными кусочками квасного хлеба.

— А еще вот что! — Иамлех протянул отцу резную статуэтку из слоновой кости.

У Марин упало сердце. Она не спрятала идола подальше, но лишь для того, чтобы показать Иоилю, а не всей компании.

В глазах Илия, рассматривавшего идола, Мария приметила тревогу, хотя брат постарался ее замаскировать.

— Не могу себе представить, каким образом эта вещь могла оказаться в вашем доме, — промолвил он наконец. — Это… это… — Благочестивый муж не мог заставить себя произнести слова «языческий идол» и сказал: — Какое-то древнее резное изображение, видимо, оставшееся от тех, кто жил здесь до прихода народа избранного. Может быть, от хананеев.

— Дай-ка посмотреть. — Дина выхватила статуэтку из его рук, внимательно рассмотрела и решительно заявила: — Что бы это ни было, но нам запрещено иметь любые человеческие изображения. Удивляюсь я тебе. Иоиль, такая вещь в твоем доме, да еще на Песах. Это, знаешь ли, похуже квасного хлеба будет.

— Я вообще эту штуковину в первый раз вижу, — честно сказал Иоиль, с удивлением глядя на фигурку.

— Это… это моя находка, — призналась Мария. — Я увидела эту вещицу на земле, — когда это случилось, она предпочла не уточнять, — и подобрала, чтобы тебе показать. Мне хотелось, чтобы ты на это взглянул.

— Зачем? — не понял Иоиль.

— Ну как же, интересно ведь. Работа тонкая, такое изделие может стоить немалых денег. И потом, это ведь своего рода свидетельство, рассказывающее о тех, кто жил здесь до нас.

Неожиданно Мария ощутила готовность защищать фигурку. Если она и уничтожит свою находку, то придет к такому решению сама и не из-за того, что детишки, проявив излишнее рвение, отыскали вещь, вовсе для них не предназначавшуюся.

— Нам нет дела до тех, кто жил тут до нас, проворчал Илий. — Господь повелел нам всех их уничтожить, иначе они окажутся колючкой у нас в боку и доведут нас до погибели.

— Это было давным-давно, — заметил Сильван. — С тех пор на этой земле поселились и иные народы, с которыми нам, хотим мы того или нет, необходимо уживаться.

Иоиль воздел руки и произнес ритуальные слова:

— Вся закваска и хлеб опарный, которые у меня были и остались мною не замеченными, не существуют и праху подобны.

— А давайте вместе с хлебными остатками уничтожим и это языческое изображение! — воскликнул Иамлех, — Вот и огонь! — С этими словами он швырнул остатки хлеба в полыхавшую жаровню, и жадное пламя взметнулось им навстречу. — Ага! И ты туда же!

Резная статуэтка полетела вслед за кусочками хлеба, но перелетела жаровню и упала рядом с ней, по ту сторону. За языками полыхающего огня никто этого не заметил.

— Теперь приступим к празднеству!

Иоиль указал на маленькие столики и подушки, на которых они должны были расположиться в соответствии с раввинским каноном для начала обряда. Сам он, как подобало в соответствии с Писанием, облачился в дорожный плащ и держал в руках посох.

— Вкушайте снедь вашу в плащах перепоясанных, обутыми в сандалии и с посохами в руках. Вкушайте поспешно, сие есть Песах Господень!

Натан, как глава всего дома, провозгласил благословение над первой чашей вина. Потом они стали передавать друг другу тазик с водой и полотенце для совершения ритуального омовения.

Когда предварительный обряд был исполнен, все вернулись за накрытые столы. Иоиль взял тарелку с горькими травами — полевой горчицей, корешками хрена, дикой петрушкой — и передал по кругу сначала ее, а потом харосет. Как только каждый взял свою долю, тарелки убрали и вторично наполнили чаши вином. Потом самый младший из присутствующих сыновей, которым оказался четырехлетний Эбед, задал отцу четыре вопроса о Песахе.

— Отец, а чем эта ночь отличается от всех остальных ночей? Во все остальные ночи мы едим любой хлеб, как квасной, так и пресный, на Песах же только мацу.

Илий торжественно произнес, что израильтяне покинули Египет в такой спешке, что их хлеб не успел подняться.

— Отец, почему во все остальные ночи мы едим любые травы, а в эту ночь только горькие?

И снова Илий объяснил, что это символизирует горечь рабства и угнетения, которые Израиль претерпел в Египте.

— Отец, а почему во все остальные ночи мы едим мясо жареное, тушеное или вареное, а в эту ночь только жареное?

— Потому что так велел Господь Моисею.

— Отец, а почему во все остальные ночи мы обмакиваем травы только раз, а в эту ночь дважды?

К тому времени, когда Илий закончил отвечать на вопросы, он успел вкратце изложить историю народа Израиля, включая избавление от египетского рабства и получение Закона на горе Синай.

На столе произошла перемена блюд, вторая чаша была выпита, посте чего последовало очередное ритуальное омовение рук. Принести две пресные лепешки, которые следовало обмакивать в харосет.

Прежде чем обмакнуть свой кусочек, Натан торжественно провозгласил:

— Сие есть хлеб горести, какую отцы наши вкушали в земле Египетской.

Затем подали барашка, главное блюдо праздника. Исключительно сочное, в меру прожаренное мясо удостоилось всеобщей похвалы.

Третью и четвертую чаши вина выпили в полном соответствии с ритуалом, под воодушевленное пение гимнов об исходе Израиля из Египта и обретении народом избранным Земли обетованной.

Особая, самая красивая чаша была наполнена вином для пророка Илии.

«Представляю себе, — думала, глядя на нее, Мария, — каково было бы всем нам, явись вдруг сюда Илия во славе своей, чтобы выпить это вино. Но, с другой стороны, разве я собственными глазами не видела на своей кухне Рахиль и Валлу? А раз так, то почему бы не явиться и Илии?»

— За Илию! — неожиданно произнес Натан, словно прочтя ее мысли. — Почему бы ему не появиться снова?

— А мы узнали бы его? — спросил Иоиль. — Ведь он, наверное, выглядел бы иначе, чем когда поражал громами Ахава и Иезавель.

— Конечно узнали бы, — заверил его благочестивый брат Марии. — И оказали бы ему самый радушный прием.

— А давно он умер? — простодушно спросил Иамлех.

— Он жил более восьмисот лет тому назад, — ответила Дина, — Но пророк Илия не умер. Нет, его забрали на небо в огненной колеснице.

— А что, кто-нибудь видел, как он туда поднимался? — недоверчиво осведомился мальчик.

— Конечно, — сказала Ноема. — Свидетелями этого чуда было множество народу. Вот почему мы ждем его возвращения. Кроме пророка Илии только один человек удостоился вознесения на небо живым — пророк Енох.

— Тогда почему бы нам не подождать и его? — поинтересовался Идбаш.

— Мы мало о нем знаем, — призналась Ноема, — Об Илии известно гораздо больше, а люди жаждут возвращения того, кого знают не только по имени, но и по благим деяниям. Или — как в случае с приходом Мессии — мы не знаем его самого, но знаем, чего от него ждать.

Иамлех хмыкнул и призадумался. Пока внимание детей было обращено к Ноеме, сидевший на другом конце стола, Натан быстро осушил чашу и поставил на место.

— Смотри! Илия только что был здесь, пока вы повернули головы в другую сторону! — воскликнул он.

Иамлех был сбит с толку и раздосадован. Не то чтобы в свои восемь лет он безоговорочно поверил сказанному, но все же…

— В следующем году, Иамлех, придется тебе следить за чашей повнимательнее, — улыбнулся ему дед.