Александр Козенко - Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство Страница 32

Голсуорси готовил к отправке из Неаполя выверенную рукопись «Собственника» своей сестре Лилиан, которая сразу же бы телеграфировала об ее получении, и тогда второй экземпляр он немедленно отправит Гарнету. И как раз в мае Джон получил от него письмо: «Вы напоминаете мне Одиссея, собравшего у себя на Аддисон-роад странную коллекцию наблюдений над людьми – принесенных с гор, полученных в дорожных каретах, заимствованных у домохозяек и официантов в гостиницах. Могу добавить, что среди своих друзей вы очень популярны, они вас глубоко уважают».

Днем на юге Италии становилось невыносимо жарко, и Голсуорси решили переехать в более северные регионы. Они приехали во Флоренцию. Им был хорошо знаком этот город, а Ада некоторое время жила там с матерью в юности. Столица Тосканы расположилась на обоих берегах реки Арно, широким спокойным потоком текущей здесь по плодородной долине между двумя отрогами Аппенин. В городе много садов, изобилующих роскошными цветами. Четыре библиотеки, одна из которых самая знаменитая, основанная в XV в. Ник. Николи, купленная у него Козимо Медичи и пополненная Лоренцо Великолепным, помещается в здании, построенном Микеланджело. Они содержат ценнейшие коллекции инкунабул и книг, гравюр и пр. Во Флоренции богатейшие музеи (Борджело и др.) и картинные галереи (Уффици, Питти, Академии и более мелкие). Но, главное, Флоренция – сама музей; она в прямом смысле представляет собой собрание памятников архитектуры. Произведения скульптуры разбросаны по ее улицам. Произведениями живописи украшены ее церкви и дворцы. В соборе Санта Мария дель Фьоре, начатом Арнольфо ди Камбио, увенчанном куполом Брунеллески, – скульптуры Донателло, Бен. Майано, Лука дела Робиа, Микеланджело и др., фрески Паоло Учелло и Андреа дель Кастаньо. В наружных нишах соборной колокольни, построенной Джотто, – статуи Донателло. И Баптистерия, и церковь Ор Сан Мишель, и базилика Санта Кроче, где погребены Микеланджело, Макиавелли, Альфьери и много других знаменитых флорентийцев, – фрески Джотто и скульптуры Донателло. В Сан Лоренцо, начатой Брунеллески, – скульптуры Донателло и Вероккио, при ней две сакристии: старая Брунеллески и новая Микеланджело с его же Мадонной и знаменитыми надгробиями Медичи. Дворец Подеста хранит фреску Джотто с портретом Данте. Все эти и многие другие шедевры не ускользали от внимания Ады и Джона. Но в этот раз они недолго пробыли во Флоренции. Их путь лежал в Австрию, где они остановились в отеле «Мендельхоф», принадлежащем гостеприимному семейству Шпретторов, в горах Тироля. В конце мая Голсуорси переехали в Мадонна-ди-Кампальо. Там Аде понравилось меньше, окрестности ей показались скучными и однообразными, да и более дикими: на одной из фотографий виден «медведь, который взирает на расположившуюся неподалеку компанию». Соловьи там «пели круглые сутки», но Ада привыкла к их ночному пению и говорила, что днем предпочла бы слушать «самый громкий крик черного дрозда». Голсуорси продолжал работать над рукописью романа. Еще находясь в Тироле, он узнал о получении сестрой ее первого экземпляра, посланного из Неаполя. Сразу же заказной бандеролью он отправил второй экземпляр Гарнету. Джон писал ему: «Это мой единственный полный экземпляр, и я очень нервничаю из-за него, так как вряд ли у меня хватит мужества привести в такой же вид еще один экземпляр». Он также просил его, чтобы рукопись «тщательно перепечатали под чьим-нибудь особым наблюдением, за что я заплачу дополнительно, так же как и за отправку». Голсуорси с нетерпением ждал мнения Гарнета, и природа как бы предчувствовала ответ: «Из оставшихся двенадцати дней девять лил дождь как из ведра».

Когда Голсуорси получил письмо Гарнета от 27 мая, он был удивлен его решимостью внести изменения в сюжет романа. Гарнет писал: «Короче говоря, я считаю эту книгу великолепной, написанной на высоком художественном уровне, а несколько мест в ней почти гениальны. Но, и я всячески это подчеркиваю, я считаю самоубийство Босини художественным просчетом, причем грубейшим, психологически фальшивым и серьезно портящим впечатление от всей истории».

Голсуорси из Альпийского отеля в Мадонна-ди-Кампальо 1 июня сразу же пишет ответ Гарнету. По его мнению, последний не понял мотивов поступков Босини. А в этом есть и вина его как автора романа, не сумевшего четко их обосновать. Гарнет считал, что Голсуорси не понимал бедняков. «Любой человек, – писал он Голсуорси, – который сам пробивал себе дорогу и жил на хлебе и сыре, частично застрахован от таких “финансовых крахов” до тех пор, пока семейные заботы и возраст не ослабят его волю». И заключал письмо так: «Вы вкладываете отношение к жизни человека с солидным банковским счетом в душу человека, презирающего банковский счет, и смешиваете их».

Такое мнение критика обижало Голсуорси, который чувствовал в нем отголоски давней характеристики, данной ему Гарнетом, как человека, видящего мир только из окон своего клуба. Дело было совсем в другом, отнюдь не в финансовом потрясении. Гарнет не понял весь тот ужас, который испытывал Босини (а в них описаны эмоции самого Голсуорси) от ситуации, в которой женщина вынуждена иметь близкие отношения с нелюбимым человеком, и то отчаяние, доводящее до желания покончить с собой, из-за любви к замужней Ирэн. И то, что Босини узнает о насилии Сомса над Ирэн, Голсуорси называет «огромным моральным потрясением», «возможно, самым сильным моральным потрясением, которое может испытать безмерно любящий человек».

Более того, Гарнет предлагал совершенно неприемлемый для Голсуорси финал романа. Он считал, что любовники должны убежать вместе, взяв с собой «50 фунтов и ее драгоценности стоимостью, скажем, 30 фунтов». Но здесь сказывалось сословное происхождение Гарнета, он даже не мог себе представить существование столь благородных и гордых женщин, как Ирэн, которые никогда ничего не возьмут у ненавистных мужей. К тому же Ирэн, как ее изобразил в романе Голсуорси, по сути своей пассивна. Поэтому неприемлемо и предположение супруги Гарнета о возможном самоубийстве Ирэн, оказавшейся между двумя мужчинами.

Такое непонимание огорчило и раздосадовало писателя, и он пишет критику подряд три письма и сразу же отправляет их.

«Только что получил ваше письмо, после того как девять часов добирался сюда на лошадях, и, вероятно, отвечаю слишком быстро, но, когда плохо, хочется поскорее облегчить душу. А плохо мне, потому что это, кажется, первое серьезное расхождение между нами в вопросах искусства.

Прежде всего, однако, я должен прояснить основы. Самоубийство Босини. Я абсолютно согласен с вами, что не финансовые трудности привели бы его к совершению самоубийства; что финансовый крах означает очень мало или ничего не значит для людей типа Босини. Босини уже в унизительном и безвыходном положении совершает суицид, потому что Ирэн рассказала ему, что Сомс грубо надругался над ней».

Более всего Голсуорси огорчало, что, предлагая свою пошлую концовку романа, Гарнет проявил непонимание главного в сюжете книги. Ведь именно то, что возлюбленные расстаются навек, и есть полное поражение «форсайтизма», этой философии собственничества. Видимый триумф Сомса на самом деле его полное поражение. Голсуорси считает, что именно «это трагично», и показывает, какая «пустая оболочка» собственность.

Второе письмо Гарнету он пишет 2 июня в пятницу, как сам указывает в письме, пролежав без сна всю ночь. В вопросе о самоубийстве Босини Голсуорси начинает склоняться к мнению Гарнета и его супруги, но, пожалуй, главным для него было то, что Ада тоже была против самоубийства: ни один настоящий мужчина не бросит женщину в беде. К тому же Голсуорси признавал, что плохо знал людей «артистического темперамента» и мотивация их поступков не всегда была ему ясна. Он писал: «Я начал предварительную работу над третьей частью и думаю, что соглашусь с вашим мнением в отношении самоубийства Босини. Я чувствую, что вы правы; по мере написания романа тон его становился все более мрачным, а ведь в литературе нет места психологии. Между прочим, хотя это и говорит против меня, мы оба считаем, что такой человек, как Босини, по складу своего характера не способен на самоубийство; но, должен сказать, это ровным счетом ничего не значит, так как на это способны люди совершенно разных темпераментов». И уже вечером того же дня Голсуорси пишет Гарнету третье письмо, в котором снова подчеркивает различие в их теориях суицида и указывает, что их адрес 10–11 июня будет Доломитен отель, Сан Мартино ди Кастрозза, Тироль, Австрия. Гарнет не медлит с ответом и пишет Голсуорси 7 июня. Он понимает, что автору романа надо как-то избавиться от Босини, и предлагает как вариант его гибель в тумане.

Голсуорси в письме от 14 июня из Империал Отеля Тренто, Триент, Южный Тироль, супруге Гарнета дает окончательное согласие на вариант, предложенный критиком: «Могу вас порадовать – я сдаюсь. Общими силами вы убедили меня в том, что Босини – живой человек, а не просто фигура, присутствующая в книге ради сюжета». И даже оправдывается: «В Сорренто, когда я закончил книгу, я был до того вымотан, что пять-шесть недель не мог даже письма написать; поэтому-то отчасти я, вероятно, и цеплялся сперва за самоубийство Босини».