Александр Антонов - Велиная княгиня. Анна Романовна Страница 35

- Оставь меня, старец Григорий! Я волен в том, кого мне слушать. Иди своей дорогой в Берестово к месту службы, или я отвезу тебя в город и, чтя твой преклонный возраст, отпущу с миром.

Князь попытался развернуть коней, но они упорно не хотели возвращаться в Киев. Они помчали по кругу, сколько ни старался Владимир поставить их на дорогу.

- Тебе нет сегодня возвратного пути, сын мой. Так угодно Всевышнему, - тихо произнес Григорий.

Но Владимир не обратил внимания на его слова и продолжал упорно биться над тем, чтобы повернуть коней в сторону Киева. Однако на степной дороге от Киева возникло пыльное облако, оно быстро росло. Показались всадники, которые мчались навстречу. Вскоре зоркий Владимир увидел, что впереди скачет Добрыня. Князь наконец одолел упрямство коней и погнал их к дядюшке. Они сошлись, но Добрыня только на миг остановил коня и крикнул Владимиру:

- Князь-батюшка, за нами - печенеги! Гони в Берестово!

Он стал на ходу разворачивать коней Владимира.

- Кто пустил их в наши пределы?! - зло выкрикнул князь, но голос его не был услышан.

Кибитка великого князя, окружённая сотней гридней старшей княжеской дружины, мчала к Берестову, где можно было укрыться от врага.

Верстах в трех позади лавиной катились печенеги. В их разбойной ватаге было не меньше тысячи воинов. Но это был лишь передовой отряд орды молодого кагана Ментигая. Главные силы печенегов уже приближались к стенам Киева.

В угаре победы над вятичами, над племенами латышей в Ливонии, в резне междоусобной брани в Киеве, наконец, в торжествах на Священном холме и в пирах по теремам и палатам киевляне забыли о своём постоянном враге - печенегах - и были наказаны их внезапным налетом.

Добрыня скакал рядом с кибиткой князя и упрекал его:

- Зачем ты, княже, покинул стольный град? Дружину не позвал, меня словом обошел! Какая нужда выгнала, кто смутил?

Князь Владимир смотрел на Добрыню с благодарностью: рядом он, дядишка, отец родной, и печенег не страшен, а что журит - не беда, и потерпеть можно. «Ноне же соберем дружины из Вышгорода, Чернигова, Любеча и ударим по степнякам, - размышлял Владимир- - А виновник всего - вот он, в кибитке. И не смущен». Но князь ни слова не сказал о Григории, потому как сам был во всем виноват: не смел он безоглядно подчиняться чужой воле. Теперь вот и расплата подошла.

Позади в степи появилось новое облако пыли. Оно обтекало отряд русичей, и было похоже, что степняки нагоняют воинов Владимира. Добрыня оглянулся назад, понял, что схватки не миновать, крикнул:

- Наддай! Наддай! - и ударил плетью сначала княжеских коней, потом своего.

До Берестова оставалось не более семи верст, на пути уже вставал спасительный лес. Но будет ли он таковым? Юркие печенеги не боялись лесов, могли ринуться следом. И все-таки россиянин в лесу, как дома. Чаща все ближе, ближе, встали стеной вековые дубы, вязы, клены. Среди них то тут, то там поднимались белоствольные березы. Лес принял беглецов под свои своды. Когда весь отряд скрылся в лесу, старец Григорий, до сих пор сидевший молча, положил руку на плечо Владимира и сказал:

- Остановись, сын мой.

Князь бросил на Григория гневный взгляд и продолжил движение. Но Григорий властно изрек:

- Остановись именем Господа Бога!

Сила, таившаяся в голосе Григория, поразила князя Владимира, и он осадил коней. Григорий вылез из кибитки, перекрестил князя.

- Езжай, да спасет тебя и твоих воинов Всевышний. А печенегов не страшись, они тебя не достигнут!

С трудом переставляя затекшие ноги, Григорий бесстрашно пошел к опушке леса. Он снял с груди большой серебряный крест, поднял его над головой и вышел из леса.

Печенеги приближались, шли клином. Впереди на вороном коне мчался молодой печенежский князь Кучуг, сын кагана[32] - Кури. Старец Григорий ускорил шаги навстречу печенегам, все так же высоко держа крест над головой.

Первым заметил белобородого человека князь Кучуг и сажен за сто осадил коня. Все воины следом осадили коней и застыли. Князь Кучуг встал в стременах, приложил ладонь к глазам, чтобы лучше рассмотреть белобородого, и принял его за лесного бога. С поля к лесу тянулось облако пыли, из леса на опушку пополз туман, и в этой белесой дымке Григорий показался печенегам и молодому князю Кучугу грозным великаном со сверкающим крестом в руке и сиянием над головой. Животный страх охватил князя Кучуга. Глаза его расширились, он закрыл лицо рукой и начал осаживать коня назад. Знал Кучуг, что лесные боги суровы и жестоки и если не пускают в лес, то лучше туда не ходить, потому как дерзкого ждет смерть. Но и упустить легкую добычу Кучуг не хотел. Она была так близко - сам великий князь Владимир. Печенежский князь послал коня вперед, чтобы настичь знакомую кибитку. Но Григорий в сей миг поднял свой крест ещё выше и произнес так, что голос его прозвучал словно небесный рокот - гром:

- Изыди, дьявольское наваждение! Конь Кучуга встал на дыбы, развернулся и понес в гущу печенегов. Они в панике тоже развернули своих коней и с воплями помчались назад. Вслед им все ещё гремело: «Изыди, дьявольское наваждение!» Князь Кучуг мчал, нахлестывая коня и замыкая тысячу своих степняков.

Григорий подождал, пока печенеги не скроются из глаз, и медленно пошел в лес, читая молитву о спасении от ворогов. Неподалеку от опушки его встретил сотский Стас Косарь. Он в этот час был на самой опушке леса, затаившись за стволом дуба, и видел все, что произошло в степи.

- Святой отец, хвала тебе, - горячо сказал Стас и, взяв старца под руку, повел его к группе воинов.

Они на руках подняли Григория в седло, Стас сел позади на круп коня, и отряд тронулся в путь к Берестову.

В село приехали только в поздних сумерках. Берестово покоилось за высоким дубовым тыном и представляло собой малую крепость. Григорий любил Берестово. Окружённое лесом, оно чем-то напоминало ему селения на родной Псковщине и было похоже на близкое сердцу село Будутино. Каждый раз, когда Григорий час покоя смотрел на Берестово, в нем пробуждались воспоминания о далеком прошлом. Там, в Будутине, Григорий впервые прошептал: «Люба моя», - там по лугам бегала его несравненная псковитянка. А здесь, в Берестове, Ольга нашла вечный приют, и Григорий надеялся встретиться с нею под тихой сенью лесов в блаженном загробном мире.

Григория сияли с коня на сельской площади, где возвышалась небольшая каменная церковь, построенная княгиней Ольгой. Церковь была обнесена оградой, ш там, за оградой, покоились нетленные мощи Ольги. В то, что они нетленны, Григорий верил, как в Бога. С той поры, как Ольга приняла христианство, в селе Берестово проживали одни христиане, которых она призвала сюда из Киева, из Вышгорода, да многих крестила здесь сама. Таких сел на Руси больше не было.

Князь Владимир и раньше наезжал в Берестово. В детстве привозила его сюда матушка Малуша. Она водила его в лес, открывала ему многие лесные тайны, учила лесной азбуке, собирала с ним ягоды и грибы. Владимир запомнил берестовский лес сказочным и желанным. На сей раз ему некогда было окунуться в прошлое. Ещё будоражило волнение, пережитое на пути в Берестово, ещё темнела пред глазами ордынская туча. Но он поспешил за ограду церкви, чтобы поскорее побывать на могиле бабушки Ольги и, может быть, найти ответ на вопрос, зачем она позвала его. Князь застыл у её могилы. Над нею возвышался гранитный крест, и на нем была выбита греческая вязь: «Раба Божия Ольга, почившая лета 969 от Рождества Христова».

Склонив голову, князь долго стоял не шелохнувшись, пытаясь понять тайный смысл своего появления в Берестове волей старца Григория. Но, вспомнив о Григории, он снова стал размышлять о печенегах, и в нем проснулся прежний гнев на старца. Владимир подумал, что в набеге степняков на Берестово повинен Григорий.

«Кто ведал, что они уехали из Киева в Берестово? Никто. Значит, дух его улетал к врагам», - пришел к выводу князь Владимир и, увидев, как на площади, неподалеку от терема Ольги, остановилась ватажка воинов и среди них Григорий, поспешил туда. Шагал гневный.

Добрыня заметил князя и по тому, как он шел, догадался, что Владимир не в духе. Воевода пошел ему навстречу и не допустил до старца.

- Князь-батюшка, Григорий отвел беду, печенеги бежали.

- Какой силой устрашил? - спросил князь.

- Сказывает, что Господь Бог дал силу. И Стас сие подтвердил.

Князь ничего не ответил на это, лишь бросил в сторону Григория косой взгляд. Добрыню же упрекнул:

- Но, дядя, почему медлишь?! В Киев возвращаться надо.

- Там воеводы с дружинами - Волчий Хвост, Косарь-старший, Малк, Посвист - уже встали и удержат печенегов. Я же в Искоростень, в Любеч и в Чернигов гонцов послал, чтобы воеводы этих городов шли под Киев.

Схлынул гнев у князя Владимира. Он подумал, что Добрыня всегда знает, как отвести беду, и подошел к Григорию.