Анна Овчинникова - Легенды и мифы Древнего Востока Страница 41

И Шамаш откликнулся на зов: он повелел змее отыскать тушу павшего буйвола и спрятаться в его утробе. Почуяв запах гниющего мяса, я прилетел, уселся на тушу, стал пировать… Вот тут змея и схватила меня, обломала крылья, выщипала перья и бросила в ущелье умирать медленной смертью от голода и жажды.

— Видно, срок твоего наказания кончился, раз Шамаш привел меня к тебе! — заметил Этана. — Не горюй, приятель, самое страшное уже позади!

Царь вытащил орла из ущелья, перевязал его крылья, напоил и накормил. Вскоре раны орла затянулись, и тогда Этана попросил птицу отнести его на верхнее небо, к престолу Ану, где растет трава, дарующая потомство.

— Ты помог мне, а я помогу тебе, — согласился орел. — Садись, прижмись к моей спине да покрепче ухватись за крылья!

Этана сел на орла, и могучая птица взмыла в небо.

Долго мчался орел, поднимаясь все выше и выше, вот уже земля внизу стала не больше холма, а обширное море превратилось в маленькую лужу. Но до конца путешествия было еще далеко!

Когда Этана снова осмелился взглянуть вниз, земля уподобилась жернову, а море поблескивало крошечным серебряным зеркальцем.

Когда же царь в третий раз бросил взгляд на землю, он едва смог ее разглядеть, а моря и вовсе не стало видно. Зато небо теперь было совсем уже близко…

И наконец усталый орел опустил Этану к престолу небесного бога.

Старый Ану удивленно воззрился на смертного, поднявшегося на небеса.[78]

— Что тебе понадобилось в моих владениях, человек? — громовым голосом вопросил бог, и орел от страха спрятал голову под крыло.

— Шамаш открыл мне, что здесь, на верхнем небе, растет трава, дарующая потомство! — смело ответил Этана. — Я, царь Киша, много лет мечтаю о сыне. Прошу, владыка, разреши мне нарвать волшебной травы!

— Да, эта травка растет здесь в изобилии, — улыбнулся многодетный Ану. — Мы, боги, называем ее виагра. Что ж, сорви пару-другую травинок, человек, только не слишком увлекайся, иначе твоим потомкам станет тесно внизу!

Этана воспользовался любезным разрешением бога — и через девять месяцев после его возвращения царица Киша подарила мужу долгожданного наследника.

Когда царевич Балих подрос и начал спрашивать родителей, откуда он взялся: нашли ли его в капусте на огороде или его принес аист? — отец гордо отвечал, что нет, не аист, а царственный орел; а мать с мечтательной улыбкой говорила:

— Тебя нашли на седьмом небе, сынок! На седьмом небе…

Этана был не единственным смертным, поднявшимся на небеса. Еще одному человеку довелось однажды там побывать; правда, в отличие от царя Киша, он явился к престолу Ану не добровольно, а по судебной повестке.

Рыбак Адапа и Южный ветер

В приморском городе Эриду жил искусный ловец рыбы Адапа, сын бога Эйи (не забывайте, что под этим аккадским именем скрывается наш старый знакомец Энки). Поскольку сам повелитель морских глубин приходился Адапе отцом, юноша никогда не мог пожаловаться на скудный улов и в изобилии снабжал рыбой своих соплеменников и храмы богов.

Но вот однажды, когда Адапа возвращался с удачного промысла, откуда ни возьмись на залив налетел буйный Южный ветер и перевернул его лодку. Рыбак с трудом выплыл, но его улов безвозвратно пропал.

— Ну, подожди, бездельник! — в гневе крикнул Южному ветру Адапа. — Сейчас я покажу тебе, как грабить людей!

Изловчившись, он схватил своего обидчика, со свистом и улюлюканьем проносившегося мимо, — и сломал ему крыло.

Причитая и охая, на честном слове и на одном крыле Южный ветер доковылял до своего дома на краю земли и семь дней отлеживался, залечивая раны.

Целую неделю на море царил мертвый штиль, и Ану, поглядывая вниз, никак не мог понять, отчего так долго не слыхать и не видать Южного ветра? Наконец бог кликнул вестника Илобрата и послал его разузнать, в чем дело.

Илобрат примчался назад, чуть дыша от волнения.

— Смертные вконец обнаглели, о владыка небес! Рыбак Адапа сломал Южному ветру крыло, да еще похваляется среди людей своим «подвигом»!

— Что-о?! — взревел Ану. — Тащите сюда этого уголовника! Я сам буду его судить!

Услышав угрозу небесного бога, Эйя понял, что его сын угодил в нешуточную беду. Хозяин Апсу[79] стремглав ринулся на землю и вытащил из постели отсыпающегося после трудового дня рыбака.

— Ну, ты доигрался, сынок! — горько проговорил Эйя. — Ану хочет судить тебя за злостное хулиганство с причинением тяжких телесных повреждений. Понимаешь, чем это тебе грозит?

— Но Южный ветер первым на меня напал, отец, — зевая, начал оправдываться юноша.

— Молчи, лоботряс! — топнул ногой Эйя. — Молчи и слушай меня. Сейчас ты отправишься на небо и будешь вести себя так, как я скажу, не то не сносить тебе головы!

— Хорошо, не волнуйся, папочка, — послушно кивнул Адапа.

Следуя заботливым отеческим наставлениям, он облачился в траурные одежды и с печальным видом отправился к небесным вратам.

— А, явился, голубчик! — злорадно приветствовали его тамошние стражи. — Подожди, а почему на тебе траур? В таком ли виде и с такой ли кислой миной следует представать перед небесным владыкой?

— Знаю, но ничего не могу с собой поделать! — всхлипывая, ответил Адапа. — Недавно внизу, на земле, исчезли два бога — Думузи и Гишзида,[80] и это рубище я ношу в знак безутешной скорби по ним.

Стражи (а ими были сами Думузи и Гишзида, получившие кратковременный отпуск из владений Эрешкигаль) переглянулись и тоже пригорюнились.

— Похвально, что ты так чтишь богов, дружок, — утирая кулаком глаза, пробормотал Думузи. — Входи, повелитель давно тебя ждет!

Миновав небесные врата, Адапа приблизился к восседающему на троне Ану.

— Так это ты напал на Южный ветер и сломал ему крыло?! — грянул с высоты старейший бог. — Как ты осмелился на такое, жалкий смертный червяк?!

— Потому что Южный ветер первым напал на меня и потопил мою лодку! — бесстрашно ответил рыбак. — Каждый вправе защищать свою жизнь и добро!

— Он говорит истинную правду! — в два голоса поддакнули Думузи и Гишзида, покинувшие пост у ворот. — Мы подтверждаем его слова! Этот юноша — само воплощение честности!

— Да? Тогда почему же он так покраснел? — подозрительно осведомился Ану.

— Потому что он и воплощение скромности к тому же! — нашелся Гишзида.

— Что ж… Показания свидетелей меняют дело, — смягчился Ану. — Будем считать, что подсудимый оправдан! Адапа, ты проделал немалый путь, чтобы явиться сюда и, должно быть, устал, — спускаясь с трона, промолвил бог. — Так приляг, отдохни, прежде чем отправиться обратно на землю!

— Благодарю, о величайший, я не устал, — ответил рыбак, помня наставления Эйи: ни в коем случае не ложиться, не садиться, не есть и не пить во владениях Ану.

— Тогда хотя бы присядь на дорожку, — добродушно предложил владыка небес.

— Не смею сидеть в присутствии богов! — вежливо отказался Адапа.

— А ты мудрец, — почесал затылок Ану. — Думаю, ты достоин отведать хлеба и испить воды со стола бессмертных!

— Нет, недостоин я божественной еды и божественного питья! — почтительно отозвался рыбак.

— Ха-ха-ха! — вдруг громко захохотал Ану. — Знай же — эти еда и питье сделали бы тебя бессмертным! Ты сам отверг вечную жизнь, глупец! Признайся — никто иной, как твой отец Эйя научил тебя не садиться, не есть и не пить в моих владениях?

— Да, — честно ответил Адапа. — И я сделал все согласно его наставлениям!

— Эйя боялся, что я тебя отравлю, но он никак не мог догадаться, что я решу наделить тебя бессмертием, — фыркнул Ану. — Так вот тебе урок на будущее, мой мальчик: не во всем нужно следовать советам отца, иногда полезно пораскинуть собственными мозгами!

Так Адапа, примерный сын, упустил шанс обрести божественное бессмертие.

Царь-реформатор Уруинимгина

А теперь самое время спуститься с небес на землю и посмотреть, что происходило в Месопотамии спустя двести лет после царствования Гильгамеша.

Как уже говорилось, человечество, возродившееся после потопа, оказалось таким же беспокойным, драчливым и амбициозным, каким было и прежнее, допотопное.

Век за веком владыки Лагаша, Уммы, Ура и Киша, стоя на громоздких колесницах, запряженных ослами (лошадь тогда еще не была одомашнена) во главе своих войск сходились в кровопролитных битвах. Предлогом для войн могло послужить все что угодно: желание украсить храмы богов чужим лазуритом, перепутанные при разграничении владений межи или хамская привычка оппонента разбивать вареное яйцо не с того конца, с какого требуют правила приличия. Причин для военных столкновений, как правило, было две: доказать, что ты сильнее соседа, и присовокупить его добро и земли к своим.