Анна Овчинникова - Легенды и мифы Древнего Востока Страница 42

И тогда, когда решающая роль в сражении перешла от колесниц к пешим воинам, бившимся длинными копьями под прикрытием больших прямоугольных щитов, причины для войн остались все теми же. Цари шумерских городов дрались из-за нескольких гектаров плодородной земли — в полной уверенности, что победы в подобных битвах прославят их имена до скончания веков.

Например, из года в год правители Лагаша воевали с правителями Уммы из-за спорной территории Гуэдены. Примирить враждующих не могли ни боги, ни пограничные стелы, ни межевые каналы. Перемирия нарушались, стелы опрокидывались, каналы засыпались — и войска опять бросались в бой под поощрительные вопли бога Нингирсу[81] — покровителя Лагаша и бога Шары — покровителя Уммы. Цари обоих городов сходили в подземное царство Эрешкигаль, завещая своим потомкам до последней капли крови биться за Гуэдену — исконную землю Уммы… Нет, Лагаша! Нет, Уммы! Нет, Лагаша!

Около 2400 года до н. э. лагашский царь Эанатум во главе тяжеловооруженных пехотинцев-копейщиков в очередной раз разгромил войска Уммы и воздвиг в честь своей победы эффектную «Стелу коршунов», на которой хищные птицы терзали тела его павших врагов. И что же? Правитель Уммы Ур-Лумма наплевал и на стелу, и на мирный договор (согласно коему побежденные обязаны были выплачивать победителям солидную дань) и снова начал войну с Эанатумом и его сыном Энметеной.

Так и тянулась старинная распря между двумя государствами, пока наконец преемники Эанатума не превзошли в своей ненасытной жадности самое прожорливое коршунье. Они обложили непосильными поборами весь лагашский народ, наводнив страну ордами жадных чиновников, которые грабили лагашитов почище вражеского войска. Потерявшие стыд правители захватывали даже земли богов, не говоря уж про общинные земли! Забавно: одна из прежних стычек с Уммой произошла из-за того, что тамошний правитель вторгся на любимое поле бога Нингирсу — теперь же семья самого лагашского царя без зазрения совести поделила между собой вековечные владения бога. Повсюду бесчинствовали сборщики налогов, отнимая у людей последнее, даже за похороны взимая непомерную плату.

Такой произвол «царских людей» привел к тому, что в 2318 году до н. э. против правителя Лугальганды восстал чуть ли не весь Лагаш. Бог Нингирсу, ограбленный Лугальгандой точно так же, как многие простые лагашиты, даровал восставшим победу, и народное собрание вместо низложенного лугаля выбрало нового — сына сановника Уруинимгину. Его предвыборный лозунг гласил: «Пусть сильный не обижает вдов и сирот!» В таком лозунге нет ничего странного (кто из правителей не объявлял себя защитником вдовых и сирых, особенно в период избирательной компании), странным было то, что лугаль-реформатор действительно попытался воплотить свои предвыборные обязательства в жизнь.

Посоветовавшись с богом Нингирсу, Уруинимгина отменил многие налоги с ремесленников, аннулировал все долги, запретил брать младших братьев общинников на ирригационные работы, восстановил суды в сельских общинах и издал свод законов, заключавший, наверное, первую известную гарантию прав граждан. Эти законы были призваны защитить простых людей от произвола мытарей, убийств, грабежа и ростовщической кабалы; специальное постановление царя запрещало знатным людям захватывать чужие дома и скот, отбирать имущество у низших воинов и их вдов. В годы правления Уруинимгины число полноправных мужей его страны возросло в десять раз по сравнению с числом полноправных мужей при прежних правителях… Но вскоре царь-реформатор ввязался в очередную войну с Уммой, и распря закончилась для него весьма печально.

Тогдашний царь Уммы Лугальзагеси — энергичный, удачливый и честолюбивый воитель — захватил весь север Лагаша, разорив много селений и храмов. Сперва Уруинимгина заперся в городе Нгирсу, а потом перенес свою столицу в селение Э-Нинмар. Его дальнейшая судьба точно неизвестна; скорее всего, он остался жив, но страна его потерпела большой урон.

«Люди Уммы, разрушив Лагаш, свершили преступление против бога Нингирсу, —

писал один из переживших войну сторонников Уруинимгины. —

Мощь, которая пришла к ним, будет у них отнята. Вины Уруинимгины, царя Нгирсу, нет. Что же касается Лугальзагеси, то пусть богиня Нисаба[82] отметит на челе его это преступление».

Надо сказать, что Лугальзагеси был необычным завоевателем. Стремясь объединить под своей властью как можно больше городов-государств, побеждая их один за другим, он тем не менее оставлял во всех завоеванных городах прежних правителей. В результате он сделался главой некоей конфедерации, оказавшейся недостаточно сильной перед лицом нового могучего конквистадора.

Саргон Древний

— Я — Шаррумкен, царь могучий, царь Аккада![83] —

без ложной скромности возглашает с глиняной таблички этот человек, известный в истории под именем Саргон, или Шаррумкен (что означает «царь истинен», или «истинный царь»).

Настоящего имени объединителя Месопотамии не знает никто, его рождение и жизнь окутывает такой же туман вымыслов, как и рождение и жизнь Гильгамеша. Саргон Древний (или Великий) пришел из легенды и остался легендой для многих последующих поколений; спустя сотни лет в Вавилоне и Хеттской державе продолжали рассказывать про этого даря истории, похожие на волшебные сказки.

Согласно одной из таких легенд, Саргон родился в Ацупирану — «Городке Крокусов». Мать его была жрицей, а об отце известно лишь то, что «брат его обитал в горах»… Может, то намек на какого-нибудь горного бога? Жрица положила тайно рожденного сына в тростниковую корзину и пустила по течению реки. Ребенка выловил водонос Акки, усыновил и сделал из него садовника… Похоже на историю про Моисея, не так ли? Правда, Саргона выудила из реки не дочка фараона, а простой водонос, но это не помешало его дальнейшей блистательной карьере.

До нас дошли отрывки еще одной легенды, в которой рассказывается о том, как лугаль Киша Урзабаба из тайных откровений узнал, что юному садовнику Шаррумкену суждено сменить его на троне Киша. Конечно, правитель вовсе не обрадовался такой перспективе — ему как-то не улыбалось заполучить в наследники садовника. Чтобы разделаться с Шаррумкеном, лугаль лицемерно приблизил его к себе, назначив царским чашеносцем, а сам начал строить юноше козни. Только благодаря покровительству возлюбившей его богини Иштар герой сумел избежать всех смертельных ловушек, которые расставлял ему Урзабаба.

А вот какие исторические факты можно выделить из хитросплетений мифов и легенд. Судя по своему тронному имени, Саргон был восточным семитом и, скорее всего, действительно служил у Урзабабы. После того как Киш потерпел поражение от Лугальзагеси, ловкий царедворец выкроил собственное царство, сделав своей столицей ничем дотоле не примечательный городок Аккаде на левом берегу Евфрата. Реорганизованная Саргоном армия, главную силу которой составляли лучники, вооруженные невиданными прежде трехслойными луками из дерева, рога и жил, стала могучей силой под началом этого талантливого полководца.

Вскоре Саргон, в чьем тронном имени слышался львиный рык, разбил у города Урука пятьдесят энси и лугалей Шумера и отправил плененного Лугальзагеси в клетке для собак к вратам храма бога Энлиля.

Вслед за Уруком воины Саргона положили к ногам своего владыки Ур, Э-Нинмар, Умму и все важнейшие города Нижней Месопотамии. Стены Урука, Уммы и Лагаша были разрушены; неизвестно, какая участь постигла Уруинимгину и других лугалей завоеванных городов. Пройдя через всю территорию Лагаша, войско Саргона совершило ритуальное омовение оружия в водах «Нижнего моря» (то есть в Персидском заливе). Теперь приемный сын водоноса владычествовал над самым обширным из когда-либо существовавших ранее государств, объединившим Шумер и Аккад.

…Пятьдесят четыре года на царстве был я.Людьми черноголовыми я владел и правил.Могучие горы топорами медными сравнял я,Я поднимался на высокие горы,Преодолевал я низкие горы,Страну морскую трижды осаждал я![84] —

горделиво заявляет устами Саргона неизвестный писец.

Да, время междоусобиц задиристых лугалей и энси миновало, настала пора власти единого повелителя — того царя, «который истинен».

Судя по всему, Саргон был не только выдающимся полководцем, но и весьма разносторонним правителем, пекущимся о благополучии своей державы. При нем оросительная система впервые стала регулироваться в масштабах всей страны, он ввел единую систему мер и весов, заботился о морских и сухопутных путях, о процветании торговли. Истинный царь слыл также покровителем науки и литературы, хотя, конечно, не был чужд суеверий своего времени: он повелел составить сборник магии и пособие по различным способам гадания…