Мика Валтари - Черный ангел Страница 42

И тут распахнулась дверь. Джустиниани бросил на нее рассеянный взгляд, но лицо генуэзца тут же изменилось, он вскочил на ноги, аж зазвенели доспехи, и почтительно склонил голову.

На пороге стояла Анна. Она облачилась во вполне скромный, по-моему, наряд, скрепленный на обнаженном плече усыпанной драгоценными камнями брошью. Золотой и тоже мерцающий огоньками драгоценных камней поясок подчеркивал тонкую талию. Позолоченные сандалии на голых ногах позволяли видеть ярко-красные ногти. На голове у Анны была маленькая крупная шапочка, усеянная такими же камнями, как поясок и брошь. Прозрачное покрывало Анна накинула на плечи, с легкой улыбкой придерживая его подбородком. Лицо ее было бледнее, а губы – ярче и полнее, чем обычно. Она показалось мне невыразимо прелестной и скромной, когда стояла вот так, словно в удивлении вскинув узкие темно-синие брови.

– О, – воскликнула она, – о, прости меня. У тебя гость?

Она смущенно протянула тонкую руку, а Джустиниани согнул бычью шею, поцеловал Анне пальцы и задержал их в своей лапище, не в силах оторвать восхищенного взгляда от лица женщины.

– Жан Анж, – проговорил генуэзец, немного придя в себя, – теперь я понимаю, почему ты так торопился. Если бы она не была твоей законной супругой, я стал бы соперничать с тобой за ее благосклонство. А теперь я могу лишь молить Господа, чтобы у твоей жены была сестра, похожая на нее как две капли воды, и чтобы вы меня с ней познакомили.

Анна улыбнулась:

– Для меня большая честь – приветствовать великого Джустиниани, красу и гордость христианского мира. Если бы меня предупредили о твоем визите, я бы приоделась! – Анна откинула голову и взглянула на Джустиниани из-под длинных густых ресниц. – О, – тихо произнесла она, – возможно, я все же слишком поспешила уступить уговорам Иоанна Ангела. Тогда я еще не видела тебя.

– Не верь ему, Анна, – поспешно вмешался я. – У него уже есть жена в Генуе, еще одна – в Каффе – и подруги во всех портах Греции.

– Какая великолепная борода, – прошептала Анна, поглаживая кончиками пальцев окрашенную бороду Джустиниани, словно не могла устоять перед искушением. Потом женщина налила в кубок, отпила глоток и протянула кубок Джустиниани, неотрывно глядя генуэзцу в глаза. На губах ее играла манящая улыбка. От бешенства и уязвленной гордости я чувствовал себя просто больным. – Если я тут лишний, могу выйти во двор, – сухо заявил я. – По-моему, на стене поднялся какой-то переполох.

Анна посмотрела на меня и так плутовски подмигнула, что сердце мое мгновенно растаяло и я понял, что она только шутит и кокетничает с Джустиниани, чтобы добиться его расположения. Я успокоился и улыбнулся в ответ. Анна продолжала вести игривый разговор, а я не мог на нее налюбоваться. Видя, с какой легкостью она очаровала генуэзца, я запылал от страсти.

Мы вместе поужинали, а потом Джустиниани неохотно поднялся, чтобы распрощаться. Но перед уходом он посмотрел на меня и широким жестом снял со своей шеи цепь протостратора с большим эмалевым медальоном.

– Пусть это будет моим свадебным подарком, – сказал генуэзец и надел цепь на шею Анне, нежно дотрагиваясь при этом губами до обнаженных плеч женщины. – Мои люди называют меня непобедимым. Но стоя перед тобой, я признаю себя покоренным и сдаюсь на твою милость. Эта цепь и этот медальон откроют перед тобой все те двери, которые не вышибешь пушкой и не взломаешь мечом.

Я знал, что Джустиниани может позволить себе этот жест, поскольку как человек тщеславный генуэзец запасся множеством разных цепей и цепочек, которые менял время от времени – в зависимости от настроения. Но слова Джустиниани о том, что он всегда будет рад приветствовать Анну в своем скромном жилище, пришлись мне совсем не по вкусу. Анна же, наоборот, восторженно поблагодарила генуэзца и, обняв его за шею, расцеловала в обе щеки, даже скользнув губами по его большому рту

Джустиниани, взволнованный собственным благородством, смахнул слезу и сказал:

– Я с удовольствием уступил бы твоему мужу жезл протостратора, а сам остался бы с тобой. Но поскольку это невозможно, я разрешаю ему провести эту ночь дома, да и в будущем стану смотреть сквозь пальцы на то, что Жан Анж порой исчезает со своего поста. Главное – чтобы такого не случалось во время сражений. Бывают искушения, перед которыми мужчина может устоять. Но твой муж не был бы мужчиной, если бы устоял перед таким искушением, как ты.

Я учтиво проводил генуэзца до самых дверей, но он, заметив мое нетерпение, нарочно медлил с уходом, чтобы подразнить меня, и болтал без передышки, хотя я уже не понимал ни слова из того, что он мне говорил.

Когда он наконец сел на своего коня, я взбежал по лестнице, прижал Анну к себе и принялся так яростно ласкать и целовать ее, что любовь моя походила более на гнев. Анна разгорячилась, распалилась, она смеялась и хохотала в моих объятиях. Я никогда не видел ее столь прекрасной. Даже на ложе она отказалась расстаться с цепью и медальоном генуэзца, даже когда я попытался отобрать у нее цепь силой.

Потом Анна лежала неподвижно, устремив в потолок мрачный взгляд; я не узнавал и не понимал ее.

– О чем ты думаешь, любимая? – спросил я. Анна чуть пожала плечами.

– Я живу, я существую, – ответила она. – Ничего более.

Усталый, холодный, опустошенный, я смотрел на ее потрясающую красоту, вспоминал венецианские трупы которых торчали на кольях, стоявших вдоль берега Перы, и турок, с почерневшими лицами и вытянутыми шеями, висевших на портовой стене. Вдали, в ночи гремели пушки. Звезды равнодушно взирали на землю. Анна тихо дышала рядом со мной. В глазах ее застыл мрак. И с каждым ее вздохом оковы времени и места все глубже врезались мне в тело.

1 мая 1453 года

Наше положение становится просто отчаянным. Турки как ни в чем не бывало сооружают большой понтонный мост через Золотой Рог; тянут этот мост к берегу Перы. До сих пор отряды на холмах Перы поддерживали связь с основными силами, используя кружные пути вдоль залива. Мост защищают стоящие на якоре громадные плоты с пушками, которые не дают нашим судам разметать все это сооружение. А как только мост будет готов, султанские галеры смогут двинуться на штурм нашей портовой стены под прикрытием плавучих пушек.

Орудийный огонь и нападения турок на временные укрепления, возведенные в проломах, стоят нам ежедневно больших потерь. Ряды защитников города тают на глазах, а в лагерь султана тянутся толпы добровольцев со всей Азии.

Вино в городе на исходе, а цены на хлеб уже превышают возможности бедняков. Поэтому император приказал сегодня собрать всю муку, чтобы распределять хлеб по справедливости. Старшины каждого квартала в городе должны следить, чтобы семьи тех, кто призван на стены, получали за счет василевса необходимые продукты. В обязанности жителей каждого квартала входит также доставка пищи сражающимся и работающим на стенах, чтобы ни один человек не покидал в поисках еды своего места

Командующий резервным отрядом должен каждый день объезжать стены и проверять, все ли в порядке, а также проводить перекличку бойцов. Но только греков. Латинян это не касается.

У ворот Харисия большая стена во многих местах обвалилась. Внешняя стена еле держится, но турки пока нигде не сумели перебраться через нее. Ров тоже до сих пор каждую ночь удавалось очищать а турецкие фашины и бревна очень пригодились при возведении земляных валов и палисадов.

В воздухе стоит тяжелый трупный запах. Многие люди оглохли от грохота пушек.

4 мая 1453 года

В полночь, при сильном встречном ветре и в кромешной тьме из порта вышла бригантина с двенадцатью добровольцами на борту. На людях была турецкая одежда, и они подняли флаг султана, чтобы обманом проскользнуть через пролив. Наши соглядатаи изучили с башни в Пере сигналы, которые турецкие суда подают, входя в порт и выходя из него. Таким образом, есть надежда, что бригантина прорвется в открытое море. Она должна исполнить важную миссию – разыскать венецианские корабли под командованием Лоредано, которые, как утверждает посланник, спешат на помощь Константинополю.

Но большой венецианский флот уже давно прибыл бы в Константинополь, если бы хотел. Может, Синьория опасается, что, придя сюда, их корабли угодят в ловушку? Лишившись защиты флота, венецианские торговые поселения на островах быстро станут жертвами турок. И ведь сейчас здесь уже не было бы ни одного венецианского парусника, если бы император, ссылаясь на договоры и грозя всевозможными карами, не приказал бы судам из Черного моря остаться в константинопольском порту и принять участие в обороне города.

По городу ходят обнадеживающие слухи, будто флот спешащий к нам на помощь, уже недалеко и будто венгры собирают войско, чтобы ударить туркам в тыл. О, если бы это было так! Но Запад отвернулся от нас.

5 мая 1453 года